АНАТОЛИЙ ЕРШОВ. Мониторинг сердца.
* * *
Слышит, пишет, – холтер, ша!
Тайна сердца свята.
Сжалась, спряталась душа,
Никакого слада.
Холтер, ты себе пиши
Взлёты и паденья.
Недоступны у души
Тёмные владенья.
Скроет их зубчатый лес –
Сотня тысяч ритмов.
Мой сердечный интерес
Невозможно скрытный.
Вбросом крови оглуша
Холтер, – не со зла ли? –
Двоедомница душа
Переждёт в сознанье.
***
Лаэрций бегло или же подробно
Писал о сочинителях Земли:
Откуда родом, из какой семьи,
Какая философская порода
Их вырастила, как они смогли
Избить раба ли, пьянствовать ли, красть ли;
Что рассуждали – тут он был речист –
«О разуме», «О пустоте», «О страсти»,
«О скрытом», «О поэзии», «О власти»,
«О кризисах», «О…», «О…», – не перечесть.
Написанное, сказанное живо
Едва ли частью сотою своей.
Оно в презрительном разряде «чтиво».
Наш бедный ум, волнуй себя ретиво,
Себе служи, всё горше и верней.
Лиза
Два чёрных солнца в голубых белках
У девочки в конце восьмого года
Пульсируют – потворствует природа!
И сердце не было ещё в бегах.
Ещё возлюбленные девочки спешат
Привить себе иные увлеченья,
Они бегут от всякого ученья, –
И вздорные девчонки так смешат!
Но скоро, скоро нежность, смуглота,
Изящность тонких пальцев, рук и шеи,
И плавность речи, взгляда и движений
Отнимут речь. Тогда слюну глотать!
Дюймовочка, подольше не взрослей.
Страдания да разминутся с ней.
Самоубийство
А.Ш.
Стихи, слова. А где же человека
Нагая жизнь, согретая живым
И общим? Это ползала телега,
Порожняя, по улицам пустым.
И возчик верил, бедные предметы –
Суть яркие и дерзкие слова.
Они сквозь жилу разума продеты –
И возчика пылала голова.
Он осознал ужасную подмену:
Коль жизнь материальна, то словам
Отдать её – прожорливым не в меру –
Не стоило. Не лиру он сломал.
Mt-P?lerin
Кто живёт на горе, тот всегда в облаках,
Белоснежных и серых, и чёрных.
Кто живёт высоко, не живёт абы как –
Оскорблением жизни он счёл бы.
У подножия гор, если мы холодны,
Всё теплее, чем там, на вершине.
Всё светлее листать безнадёжные дни,
Где, скучая, мы мелко грешили.
Оттого ли на горы так трудно смотреть
И слезятся глаза беспричинно,
Что сливаются сущности: небо и смерть,
Высь – низина, отшельник – община.
И долина печётся о низших благах.
И высоты скрывают себя в облаках.
Mt-P?lerin 2
Шофёр, приятель, le grand-p?re,
В твоём забеге смелом
Из горных цезальпийских сфер
Не приводниться б в L?man*.
Не рви мотор и не гони,
Да тормози нежнее.
Мы на дороге не одни
Выкручиваем шеи.
Моя несрочная весна
Горит во мне без блеска,
Дрожит прерывисто она
При повороте резком.
Молю, мой друг, не оборви
Невидимую связку
Меж виноградником любви
И элизийской сказкой.
* Lac L?man – Женевское озеро
***
Сентябрь – серебристый смех
Стремительных стрекоз
Над строгою водой, поверх
Всего, что не всерьёз.
Геликоптёрная игра
Зелёно-синих тел…
Пришла прощальная пора,
Лес поредел.
Стоят ночные холода
И утром листья роз
Искрятся как в реке вода
С видением стрекоз.
Tonk?nstler * Йозеф
Спозаранку на нотные ветви летят
Стаи звуков, за ними вдогон
То летучее облако – лёгкий разлад
(В до минорный меняется ton *),
То сияющий луч пробежит, словно знак,
И октавы – как истинный шёлк,
То вошёл человек, оглядел так и сяк…
«Вы – великий», – сказал и ушёл.
На таможне себя называя гончар,
Мастер ton-a почти не шутил.
Потому его песни так редко горчат,
Что душевно их k?nstler* крутил.
Не за фрак голубой, не за сладкий токай,
Не за сажени дров и свинью, –
Он музыке служил, он любви потакал
За бессмертную душу свою
*Tonk?nstler (нем.) – гончар, композитор
*Ton (нем.) – глина, звук
*K?nstler (нем.) – мастер
***
Меня переживёт и эта чашка!
Да, если чашку я не разобью.
А как же будет ей без кофе тяжко –
Я крепкий Carte Noir люблю.
Должно быть, затуманится, бедняжка,
Что – верную – уже не пригублю?
Кто в будущем и чем её наполнит?
Заглянет ли задумчиво на дно?
И что она доверчиво напомнит,
С горячей укоризной заодно?
Услышит ли – напившийся промолвит
Простое слово, точно полотно.
***
«Познай, где свет, – поймёшь, где тьма…»
А.Блок «Возмездие»
Случайные черты: с восходом,
В июне, воды у Невы
Вдали – серебрены, с исподом,
Затем – лимонны, с переходом
В прибрежный цвет – si-re-невый.
Неждана новая подруга,
Неотразима как обвал.
Любовь и страсть – её порука,
Они идут с тобой по кругу
От целовал до обладал.
Случайность – опус в до миноре,
Рождённый двести лет назад
На чешском поле и подворье.
Не хочет знать о вечном горе,
Не слышит злобу и разлад.
Когда душевный стрежень ясен,
Мир непредвиденно прекрасен,
И дни его легки, чисты.
…Но стёр случайные черты –
и отвернёшься: мир ужасен.
Портрет князя П.А.В.
Князь, благороднейший невротик,
Язвительнее, чем оса,
Имел очки и детский ротик,
Да жестко умные глаза.
Летела жизнь – и рот раздался
От слёз и множества утрат,
А он, предтеча декаданса,
Был жив – и этим виноват.
Он, получивший чин счастливца,
Стал мертвецом живым, – весьма.
Пенял на жизнь, что долго длится,
И, уходя, сошёл сошел с ума
***
А.А.А.
Талант – вы говорили – злой,
Взыскательный весьма.
Не все выдерживают зной
Необщего ума.
***
Да, эта ласточка не Кушнера, не Фета,
Скорее Тютчева, – за ним и в ад сошла,
Звездой полярною и тьмой ночной одета,
Как мышь летучая, когтиста и страшна.
Она не чуждую стихию зачерпнула
Однажды и сейчас, набравши в рот воды, –
С людьми своё родство беспечно зачеркнула
Крылом не ангельским, из дёгтя и слюды.
Мой дом с её гнездом, я с удочкой у пруда,
И сад – всё тень и свет, и промельк, и мираж.
На леску налетев, отпрянула упруго, –
Не разорвать вовек союз опасный наш.
Подражание М.Лермонтову
Нет, я не жертва, не безмолвный Исаак.
Я телом не иссох и духом не иссяк.
На общества испорченных весах
Мой вес – не целое, а сотая от Бога.
Всё верую, что вот ещё немного –
В разряд десятых тихо перейду,
Стоять за целыми в трагическом ряду
И ждать от Хроноса бессмертный приговор.
…По выходным в Элизии*
вольюсь в античный хор.
Услышу духа и земли
Животворящий спор.
