ДМИТРИЙ ГРИГОРЬЕВ. Протекает крыша
* * *
Протекает крыша,
вода течёт повсюду!
Но это не беда,
подставь посуду,
и слушай, что поёт вода —
ведь когда протекает крыша,
небо становится ближе…
* * *
А.П.
Приходит облако и вечер становится ближе,
чтобы разобрать слова советуют включать свет,
но я и так достаточно ясно вижу
фраз твоих изломанный силуэт,
время идёт вразнос, разрывая цепи событий,
сквозь трещины в стенах лезет холодный ветер,
слова потеряли свой вес, и мне не ответить,
разве что просто из комнаты выйти,
скоро стемнеет совсем, и не будет ошибкой
путь по дороге ночной, куда бы она ни вела,
где на заправке в кафе мы встретим друг друга с улыбкой,
где радость цены не имеет и даже печаль светла.
БАРДО
Сумерки даже днём
словно под водой,
девочка за стойкой
в конце коридора —
синие ногти синий клюв,
находит мое имя в списках
на экране монитора.
— Вас ждут
в комнате переговоров.
Какие же переговоры
когда допрос:
откуда, что, зачем?
Отвечать не успеваю:
— Я ничего не видел,
я ничего не знаю,
ничего не знаю совсем,
я не видел
ни движения техники,
ни техники движений,
ни откровенных сцен,
да и в этих сумерках
разве можно что-нибудь увидеть,
можно разве что-нибудь вообразить,
но зачем вам плоды моего воображения,
они все равно несъедобны,
я не шучу,
просто язык так устроен,
зачем вам моя радость,
тем более боль?
— Не крути словами, —
смотрит гневно, —
подписывай показания!
Но я не подписываю ничего,
я ничего подписывать не буду,
ведь я совсем не отсюда,
стою перед строем,
пытаюсь что-то сказать,
но они даже не понимают
что я пытаюсь,
тем более что я им говорю.
Тогда я поворачиваюсь к ним спиной,
(а есть ли у меня спина?)
пули проходят сквозь меня,
взметают столбики на дороге
там где еще недавно была стена,
столбики пыли живые,
я пытаюсь выявить признаки жизни:
время идёт,
значит, оно живое,
иначе бы не ходило,
время пролетает,
значит, оно крылато,
его тянут,
оно кончается,
конечно, оно конечно,
его убивают,
ибо оно смертно…
— Опять ты крутишь словами,
но не выкрутишься,
как ни старайся,
мы выведем тебя на чистую воду!
Но куда выводить,
если время умерло,
и мы всегда в сумерках
под водой…
ЗОНЫ
Один мой товарищ, художник,
еще в советское время
попал на спецзону,
где отбывал наказание
с одним переводчиком,
когда он вышел,
продолжил и употребление
и распространение,
что-то не поделил с мафией:
остались только картины.
Другой мой товарищ,
совсем по другой причине
(за антисоветскую пропаганду
и связи со всякими
нежелательными организациями)
загремел на семь лет
в обычную зону,
когда вышел, стал помогать
таким же, как и он,
бывшим сидельцам,
можно сказать, обрел смысл жизни.
Третий, по военной специальности
РХБЗ — догадайтесь сами, что это значит,
в свое время отправился в зону
отчуждения Чернобыльской станции
где работал, пока не набрал
положенной дозы,
без всякого кайфа
и гордости за проделанную работу.
Но, говорят, что нет зоны страшнее,
чем зона комфорта
где всё хорошо,
а что за пределами зоны — неважно,
где всем хорошо,
только пахнет какой-то неправдой,
откуда не хочется выходить,
а тому, кто выйдет,
в неё уже не вернуться.
ЧАСЫ
Сижу за столом ремонтирую часы
думаю о том, как истончается время…
Вчера кто-то бросил открытку
в мой почтовый ящик, полный всякой рекламы,
я обычно туда и не заглядываю,
у меня и ключа нет,
но эта торчала из щели,
так не проглоченная ящиком,
словно белый язык,
поэтому я легко её вытащил
за глянцевый хвост.
Ни картинок, ни обратного адреса,
только слова и виньетки:
«Уважаемый житель планеты
мы вас приглашаем
на Конец Света!»,
и внизу мелким шрифтом приписка
«Явка обязательна».
Что за странная шутка,
не указаны ни дата, ни место,
да и почему я обязан посещать
всякие сомнительные мероприятия!
Здесь вот часы сломались
время плохо из них вытекает,
у меня его просто не хватит,
на ваш конец света.
Мне бы успеть разобраться
в сверкающих шестеренках,
сцепленных столь хитроумно друг с другом,
что выпадет одна, и всё встанет,
мне бы понять, не лопнула ли пружина,
заменить неисправные детали,
и вернуть часы тому, кто заводит,
а что покажут их стрелки
не так уж и важно.
