ЮЛИЯ АНДРЕЕВА. О том, как Милн застрял в норе
Утро гения
Жил-был на свете Алан Александр Милн. С самого детства была у Милна мечта, что, когда вырастет, он станет… Кем мечтают стать дети? Да кто кем. Кто-то мечтает вырасти и стать пожарником в каске и на большой красной машине. Кто-то — великим ученым, который будет каждый день совершать по открытию. Кто-то — продавцом мороженого, потому что никто, даже строгая няня, не может запретить продавцу есть его же мороженое, когда тот пожелает. Кто-то хочет сделаться путешественником и объездить все страны. А кто-то — героем, который совершит множество прекрасных подвигов.
Милн мечтал стать настоящим писателем, самым известным писателем в Англии и на всем белом свете. Он мечтал, чтобы его книги печатались такими большими тиражами, чтобы их возили в огромных вагонах и чтобы все от мала до велика знали его имя.
Алан Александр Милн мечтал, а его отец Джон Милн, владелец и директор школы, где мальчик учился, эту мечту всячески поддерживал. А что не поддерживать-то, когда Алан с самого детства не просто сочинял стишки (много кто сочиняет), а относился к своей будущей профессии со всей серьезностью, даже попросил, чтобы часть его детской была переделана в рабочий кабинет, вроде кабинета его папы. Там будущий великий писатель каждый день трудился на благо отечественной и мировой литературы.
Алана поддерживали и соседи, и знакомые, и даже его учитель, между прочим, Герберт Уэллс, который познакомился с нашим героем, когда тому было семь. Правда первый роман Уэллса выйдет в свет в 1895 году, а с юным дарованием он общался в период с 1889 по 1890 годы, тем не менее, он сам много писал и обратил внимание на талантливого мальчика. Ну а когда вышла «Машина времени», все обратили внимание на Уэллса, а Милн-старший тут же вспомнил, что именно этот молодой человек учил его сына и одним из первых отметил его способности.
В общем, Алан мечтал стать великим писателем, и его в этом решительно поддерживали, но кроме всем известной мечты, была и другая — маленький Милн хотел иметь семью, достойную своего великого будущего: красавицу жену, очаровательных детей. Все они, в фантазиях Милна, должны были восхищаться его талантом и ходить на цыпочках в то время, когда великий литератор будет трудиться в своем красивом кабинете. Ухоженные, чистенькие детки будут воспитываться доброй, как крестная Золушки, феей, а их мама станет угощать всех в гостиной правильным английским чаем, сначала наливая в чашечки ароматные сливки, потом свежезаваренный чай и в заключение — по ложечке сахара в каждую чашку. Позавтракав, детки целуют руку матери, вежливо прощаются с отцом, и в следующий раз он встречается с ними только вечером, дабы в последний за день раз поесть со всеми вместе и благословить счастливое семейство на сон грядущий.
На первый взгляд такая мечта кажется необычной для маленького мальчика, но на самом деле ничего странного. Когда у тебя самого прекрасная семья, отчего же не пожелать себе такую же, ну, может быть, только слегка усовершенствовать имеющийся образец. Не суть.
После начальной школы Милн поступил в Вестминстерскую школу, а потом в Тринити-колледж Кембриджа, где ему привили любовь к точным наукам, но не отбили желания сделаться писателем. О том, что юный Милн пишет, очень быстро узнали учителя и студенты, и Алан начал работать в студенческой газете «Grant». Обычно он писал вместе со своим братом Кеннетом, который в то время тоже страдал писательской болезнью. Свои совместные статьи они подписывали АКМ (Алан, Кеннет Милн). Тогда же работы Алана Милна были замечены британским юмористическим журналом «Punch» («Панч»), который пригласил юношу к сотрудничеству. В дальнейшем, Милн стал постоянным автором и помощником редактора.
Писатель и война
В 1913 году в жизни Алана Александра Милна произошло знаменательное событие — он познакомился с Дороти де Селинкурт, носившей домашнее имя Дафна. Девушка была очень хороша: миниатюрная шатенка с тонкой талией, длинными ногами и веселым смехом. Но и Милн был более чем недурен — блондин с безупречной прической и васильковыми глазами, к тому же вполне обеспеченный человек и с перспективами в дальнейшем сделаться известным писателем. Вряд ли Дафна любила Алана, тем не менее, она сочла эту партию интересной для себя и вышла за него замуж.
Вместе они переехали в новый, давно облюбованный Милном дом, где первым делом муж оборудовал для себя писательский кабинет. Гостиную, спальни и другие помещения по своему вкусу обставляла молодая жена.
Тем временем началась Первая мировая война. И — первый сюрприз: вместо того чтобы тихо сидеть в тылу или — еще лучше — купить для себя и любимой жены билеты в какой-нибудь кругосветный круиз, муж пошел добровольцем на фронт. Алан Александр Милн служил в MI7 – пропагандистском подразделении британской разведки. Прошел всю войну и чудом выжил, потеряв всех своих боевых друзей. Позже он напишет книгу «Мир с честью», в которой будет осуждать войну. Но это произойдет еще не скоро.
Вернувшись домой, Милн не мог найти себе место в обычной, невоенной жизни. Услышав фейерверки за окном, он падал на пол, спасаясь от бомбежки, звуки едущих по дорогам машин наводили его на мысли о дислокации вражеской техники, а жужжание мух сообщало о незахороненных человеческих останках. Жена уже не могла, как прежде, тихо подкрасться к нему со спины и закрыть лицо ладонями, так как отставник мог вообразить, что на него напал враг, и дать отпор.
Издатель требовал новых фельетонов, а в голове Алана Милна была только война и мысль, что необходимо сделать все возможное, чтобы подобный ужас никогда больше не повторился. По крайней мере, обязать все крупные страны ни при каких обстоятельствах не решать свои конфликты войной. Милн садился за работу, но то, что он писал теперь, было только о войне, только о крови и страданиях. Кто после войны мог такое печатать? Люди желали как можно скорее позабыть перенесенные ужасы, а не читать о них снова и снова. В общем, все, что делал в ту пору Милн, было никому не нужно.
Несмотря на то, что муж вернулся с фронта живым и здоровым и сразу же засел за новую книгу, Дороти этого было мало. Сказал же «буду великим», так будь! Она желала вращаться в высшем свете, а не сидеть целый день под дверью кабинета какого-то скучного типа, который только и делает, что стучит по клавиатуре своего «Ундервуда». Какой смысл добиться успеха на склоне лет? Нет, успех нужен прямо сейчас, пока они молоды!
Она так давила на мужа, требуя, чтобы тот перестал грустить и писать то, что не приносит ни радости, ни денег, и занялся фельетонами, что в результате Алан вообще перестал писать. Теперь, он только бродил из угла в угол, эпизод за эпизодом переживая войну.
«Еще немного, и он у тебя запьет, — совестила Дафну соседка. — Алана может спасти от депрессии только очень большая радость».
А чем можно порадовать любимого мужа, который не желает ходить по театрам и гостям, отказывается от посещения танцев и не желает думать о загранице? Дафна решилась родить ему ребенка. Дочку, которая никогда не наденет военную форму, чтобы уйти на фронт.
Милн и его семья
В 1920 году Милны ждали появления дочери и даже придумали ей имя Розмари, но неожиданно родился сын, которого родители поначалу хотели назвать Билли, но потом решили, что Билли — хорошо для ребенка или пирата, но что будет, если сын вырастет и сделается серьезным человеком: банкиром, преподавателем в колледже, политиком или священником? Над ним ведь будут смеяться! Поэтому они дали ребенку двойное имя Кристофер Робин — по одному от каждого родителя. Дома же они все равно называли его Билли.
«Мы действительно больше хотели, чтобы была Розмари, но надеюсь, что с этим джентльменом мы будем просто счастливы», — сказал Алан спустя несколько дней после рождения сына своему знакомому. «Новое произведение Милна вышло в свет 21 августа 1920 года в четыре утра и весит четыре килограмма, если доверять акушерке, а им не стоит верить, потому что акушерки — те же рыбаки и всегда норовят приврать относительно своего улова», — говорил он друзьям на первом вечере, устроенном в честь рождения сына. На самом деле со временем Кристофер Робин сделается самым важным персонажем в жизни нашего героя, или вторым по важности после… но об этом мы еще поговорим.
Казалось бы, мечта Алана Милна об идеальной семье начала сбываться, но тут выяснилось страшное — оказалось, он вообще не знает, что делать с ребенком. Мало того, не испытывает ни малейшего желания взять его на руки или приласкать. На самом деле, ничего удивительного: многие мужчины, да и, положа руку на сердце, не только мужчины, способны общаться с детьми, лишь когда те смогут вступить в конструктивный диалог. Но Милн понятия не имел об этом, ему казалось, что мечта потерпела фиаско. С женой тоже перестало ладиться. После рождения сына она сделалась печальной. Сын — значит война. Придет время, он наденет форму, покинет их и, может быть, никогда не вернется, или вернется таким же потерянным и странным, как его отец. С каждым днем Дафна отдалялась от мужа все больше и больше.
Писательское дело тоже двигалось невыносимо медленно. Собственно, Милн вряд ли рассчитывал на блицкриг, но никак не ожидал, что все будет столь уныло и постно. Впрочем, для многих карьера Алана Александра Милна была поводом для зависти. Его довоенные фельетоны регулярно переиздавались в «Панче», Милн работал над пьесами и вел переговоры о постановке «Мистер Пим проходит мимо» в театре. Время от времени, желая доказать жене, что его светлое будущее уже начинает реализовываться, он даже оплачивал статьи о своем творчестве, и затем подсовывал их супруге. Но всё это было не то.
И если прежде он уходил в свой кабинет, чтобы работать, теперь Милн бежал туда, чтобы не слышать детского плача, ворчания жены и няньки Оливии Ренд-Брокуэлл (в стихотворении Милна «Королевский дворец» она названа Элис).
Шаг навстречу судьбе
Когда сынишке исполнился год, Алан подарил ему медвежонка Тэдди лондонской фирмы «Фарнелл», которого мама назвала Эдвардом. Но вскоре маленький хозяин самостоятельно переименовал своего питомца в Винни. На самом деле Винни — женское имя, сокращенное от Виннифред. Так звали медведицу из лондонского зоопарка. А спустя еще немного времени это имя сделалось двойным: Винни-Пух. Пухом звали лебедя, и, как впоследствии писал сам Милн, лебедю его имя больше было не нужно, и его отдали мишке.
Игрушечный медведь был два фута1 высотой, и мальчик таскал его с собой везде, где бывал сам. Кто бы мог подумать, что этот набитый опилками хищник со временем сломает жизнь целого семейства!
Как мы уже говорили, дома Дороти звали Дафной, а Кристофера Робина — Билли, при этом малыш никак не мог правильно произнести свою фамилию Милн. Как он ни старался, что бы ни предпринимал, выходило «Мун» — Луна. Билли Мун — Билли Луна. Луна — покровительница поэтов и мечтателей. Маленький хорошенький мальчик, мечтательный и нежный, с длинными пышными волосами, что его делало похожим на девочку — крошечный Билли, свалившийся на землю с Луны или сделанный из лунного света. Хотелось бы сравнить с маленьким принцем Экзюпери, но эта история в то время еще не была написана.
Однажды, когда Кристоферу Робину или Билли Муну — это уже как вам больше нравится, — исполнилось четыре года, его гениальный отец прибывал в творческом кризисе. Он искал и не мог найти тему, которая бы захватила его как писателя и одновременно понравилась издателям. Речь о том, чтобы она еще и сделала его самым знаменитым литератором Британии, уже не шла. Тема же все время находилась у него под носом. Она путешествовала по всему дому, то и дело попадаясь писателю на глаза. Но до сих пор ни разу не пыталась заявить о себе, сказать «а вот и я», или выкинуть еще какую-нибудь штуку…
Алан Александр Милн сидел в кабинете, когда до слуха его донесся странный звук. То есть сначала он слышал шаги сына по деревянной лестнице: топ-топ. Должно быть, мальчик шел в сторону кабинета отца, но Алан вдруг заметил, что они сопровождались странным отзвуком. Кристофер Робин шагал топ-топ, а потом раздавалось бух. Топ-топ, бух. Топ-топ, бух. Как будто что-то мягкое и одновременно тяжелое ударялось о ступеньки лестницы. Потом дверная ручка повернулась, дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул мальчик. Секунда, и Милн понял, что же производило это странное «бух». Оказалось, что Кристофер Робин тащит за заднюю лапу своего любимого мишку, голова игрушки при этом стукалась о лестницу, пересчитывая ступеньки одну за другой. Разумеется, Кристофер Робин не пытается сделать своему другу больно, он просто не способен на такую жестокость. Что же до Винни-Пуха, глупенький мишка просто пока не знает другого способа ходить по лестницам. Мальчик постоял на пороге и, не дождавшись приглашения от отца, повернулся и пошел вниз по лестнице: топ-топ, бух, топ-топ, бух…
От этих «бухов» в голове Алана произошел катарсис. С этого момента он начал сочинять сказку о своем сыне и для своего сына. Написав для начала о том, как глупый мишка спускается с лестницы, Алан сделал перерыв, зашел в детскую и, вытащив из ящиков всех имеющихся там персонажей, рассадил их на полу. Поросенку Пятачку, которого подарили соседи, старому и уже достаточно потрепанному жизнью ослику Иа-Иа, кенгуру-маме Кенге и ее малышу Ру — в общем, всем, всем, всем обитателям комнаты его сына в самом скором временем предстояло сделаться героями новой сказки.
Теперь Алан уже не отталкивал от себя Кристофера, а внимательно выслушивал и использовал разговоры с ним в своей книге. Он выработал новый способ общения с ребенком — нечто вроде интервью, которые брал иногда по нескольку раз в день. Что может быть проще? Да, пусть он плохой отец и не умеет сюсюкать с ребенком, зато он может работать вместе со своим сыном, и эта работа без сомнения сблизит их!
Так Кристофер Робин сделался одним из любимых героев детской сказки и многих стихов. Соседские детишки мечтали о таком папе, как Алан Александр Милн, и страшно завидовали Кристоферу Робину из-за его славы. Вообще, это ведь так странно — вдруг узнать, что герой книжки не придуманный автором персонаж, а самый настоящий мальчик, который живет с родителями, лазает по деревьям, стреляет из игрушечного ружья… что этого героя сказки можно потрогать, сфотографироваться с ним или попросить автограф!
Пресса неистовствовала, магазины детских игрушек наладили производство персонажей из сказки Милна и разыгрывали среди посетителей приз — чай с Кристофером Робином и Винни-Пухом.
Для этого мероприятия мальчика одели так, как было нарисовано в книге, в руках он держал Винни-Пуха. Нет, не свою игрушку: глупенький мишка давно уже был засаленным и неопрятным, он не подходил для такого важного дела, как чаепитие с поклонниками. Билли Муну выдали нового медведя и запретили называть журналистам свое домашнее имя, приказав отзываться исключительно на Кристофера Робина, после чего перед публикой было разыграно целое представление из жизни персонажей стихов Милна:
Король,
Его величество,
Просил её величество,
Чтобы её величество
Спросила у молочницы:
Нельзя ль доставить масла
На завтрак королю.
Придворная молочница
Сказала:
«Разумеется,
Схожу, скажу
Корове,
Покуда я не сплю!»2
Теперь, вместо того чтобы играть в своем лесу, маленький мальчик участвовал в парадах, давал интервью на радио, получал письма от поклонников и вместе с няней и мамой отвечал на них. Его ждали на праздниках и торжественных открытиях, Кристофер Робин был представлен в палате лордов, а однажды, после того как в интервью Алан рассказал о медведице Виннифред, его попросили устроить фотосессию с Кристофером Робином в лондонском зоопарке. Каково же было удивление писателя, когда его маленькому сыну предложили войти в вольер к живой медведице и сфотографироваться с ней. Конечно, рядом стоял работник зоопарка, но даже очень опытный зоотехник не может знать, что на уме у хищника. Даже самый сильный и ловкий дрессировщик не может гарантировать, что успеет остановить животное, если тому взбредет в голову напасть на стоящего рядом ребенка. Поняв, что отец в затруднении — можно ли пойти на такой риск, мальчик сказал, что готов сделать то, ради чего его пригласили, и смело вошел в вольер.
Что же до Винни-Пуха, то вскоре Милн поймет: его радость была преждевременной, а победа обернулась катастрофой, так как после успеха, настоящего успеха, пришедшего к Алану Александру Милну после его первой книги о плюшевом медвежонке, издатели и читатели будут требовать от него только детских книг. Купленный на первый день рождения сына медвежонок превратится в самого настоящего монстра, который раз и навсегда закроет для писателя Милна дорогу в литературу для взрослых, на все оставшиеся года заперев его в детской литературе.
Стоакровый лес или Что Милн искал у кролика в норе?
Действие книг о Винни-Пухе разворачивается в Стоакровом лесу. Литературоведы утверждают, что Алан имел в виду лес Эшдаун, близ купленной Милнами в 1925 году фермы Кочфорд в графстве Восточный Сассекс, где супруги гуляли со своим сыном. Но лес размером в сотню акров ничего не говорит русскому читателю, поэтому поэт и переводчик Борис Заходер назвал его Чудесным лесом. Считается, что там реально описаны шесть сосен и ручеёк, у которого был найден Северный Полюс, а также упоминаемая в тексте растительность, в том числе колючий утёсник (в переводе Заходера — чертополох).
Мир Винни-Пуха весьма интересен и своеобразен, его персонажи имеют имена, но Милну этого мало, некоторые из них еще и живут «под именами», то есть, под определенными вывесками.
«Давным-давно — кажется, в прошлую пятницу — Винни-Пух жил в лесу один-одинешенек, под именем Сандерс.
— Что значит "жил под именем"? — немедленно спросил Кристофер Робин.
— Это значит, что на дощечке над дверью было золотыми буквами написано "Мистер Сандерс", а он под ней жил.
— Он, наверно, и сам этого не понимал, — сказал Кристофер Робин.
— Зато теперь понял, — проворчал кто-то басом. — Получается, что у медвежонка было не только двойное имя, но и фамилия Сандерс».
А вот Пятачок жил под вывеской «Посторонним В.», при этом он уверял друзей, что Посторонним — имя его дедушки и что означенная доска с надписью — их фамильная реликвия и семейная драгоценность. Дедушку, кстати, звали Посторонним Вилли.
В сказке фигурирует мальчик и его игрушки. После Кенги Милны подарили сыну Тигру, который понадобился писателю для развития сюжета, но Билли Мун держал его в клетке, так как тигр попался буйного нрава. Сову и Кролика Милн придумал сам, и таких игрушек никогда не появлялось в детской Кристофера Робина. Кстати, о том, что Сова и Кролик никогда не были игрушками, указывает уже тот факт, что Кролик говорит Сове: «Только у меня и тебя есть мозги. У остальных — опилки». То есть имеется в виду, что остальные персонажи игрушечные, и только эти двое вполне могут быть настоящими. В оригинале Сова — мужского пола, но в русской версии пол был изменен.
Когда книга вышла в первый раз, ее иллюстрировал детский художник Эрнест Шепард. Понятия не имея, как на самом деле должны выглядеть персонажи сказки, не зная, что они реальны и на них можно посмотреть, даже подержать их в руках, короче, не работая с автором напрямую, он нарисовал настоящих животных. В дальнейшем эта ошибка была исправлена.
В книге, как во сне, многое меняется местами, к примеру, Винни-Пух обдумывает методы охоты на дедушек, ведь у медвежонка нет собственного дедушки: «…интересно, если они поймают этих дедушек, можно ли будет взять хоть одного домой и держать его у себя, и что, интересно, скажет по этому поводу Кристофер Робин?»
Наверное, мысль о респектабельном дедушке, каким был реальный дедушка Кристофера Робина, просто не умещалась в детскую сказку и уж точно совсем не сочеталась с глупеньким, но таким любимым мишкой.
А еще в этом мире осел привязан к своему хвосту, на теле медведя можно обнаружить северный и южный полюс и существуют «удобоваримые» книги, одну из которых Кристофер Робин читал своему медвежонку, когда тот застрял в кроличьей норе и был вынужден неделю ничего не есть.
Сказка о Винни-Пухе сразу очень понравилась и детям, и их родителям. Во-первых, медвежонок Тэдди есть в продаже, и его можно подарить ребенку, назвав Винни-Пухом. Потом этих медведей уже специально начали продавать как Винни-Пухов. Во-вторых, несложно проделывать известные манипуляции с воздушными шариками или нарезать круги вокруг небольшой рощицы, полянки, клумбы, в поисках таинственных Буки и Бяки, наблюдая, как, в результате кружения, следов на снегу становится все больше и больше…
В этой сказке почти все так, как в реальности: существует некий собственный привычный уклад, персонажи живут в своих домиках. Миру привычному — в случае мира Пуха это Стоакровый лес— противостоит другой мир, в котором живут подозрительные существа, оттуда в Стоакровый лес приходят пришельцы и чужие — те, кого следует сторониться.
В то время мало говорили о толерантности и терпимости к пришлым. Но после Первой мировой войны было понятно, что прежнего мира никогда больше уже не будет. По Англии толпами бродили беженцы, среди которых запросто могли оказаться предатели родины или шпионы. Поэтому европейский читатель совершенно спокойно воспринял, то, в каких выражениях персонажи детской сказки перемывают косточки явившейся в их лес неведомо откуда маме-одиночке Кенге с ее малышом:
«Никто не знал, откуда они взялись, но вдруг они очутились тут, в Лесу: мама Кенга и крошка Ру. Пух спросил у Кристофера Робина: "Как они сюда попали?" А Кристофер Робин ответил: "Обычным путем. Понятно, что это значит?"
Должно быть, такой же вопрос задавали английские дети своим родителям, и те, не считая нужным объяснять им проблемы, связанные с мигрантами, отвечали не менее уклончиво. Фельетонист Милн берет реальную, знакомую всем ситуацию и проецирует ее на сказочный мир.
«Пух, которому было непонятно, сказал: "Угу". Потом он два раза кивнул головой и сказал: "Обычным путем. Угу. Угу". И отправился к своему другу Пятачку узнать, что он об этом думает. У Пятачка был в гостях Кролик. И они принялись обсуждать вопрос втроем.
— Мне вот что не нравится, — сказал Кролик, — вот мы тут живем — ты, Пух, и ты, Поросенок, и я, — и вдруг…
— И еще Иа, — сказал Пух.
— И еще Иа, — и вдруг…
— И еще Сова, — сказал Пух.
— И еще Сова, — и вдруг ни с того ни с сего…
— Да, да, и еще Иа, — сказал Пух, — я про него чуть было не позабыл!
— В о т м ы т у т ж и в е м, — сказал Кролик очень медленно и громко, — все мы, и вдруг ни с того ни с сего мы однажды утром просыпаемся — и что мы видим? Мы видим какое-то незнакомое животное! Животное, о котором мы никогда и не слыхали раньше! Животное, которое носит своих детей в кармане».
Разумеется, пришлых тут же начинают обсуждать, и вместо традиционного английского пирога, который, если верить кинематографу, добросердечные домохозяйки пекут для каждого нового соседа, они решают, что перед ними «незнакомое и странное животное».
«Предположим, что я стал бы носить своих детей с собой в кармане, сколько бы мне понадобилось для этого карманов?
— Шестнадцать, — сказал Пятачок.
— Семнадцать, кажется… Да, да, — сказал Кролик, — и еще один для носового платка, — итого восемнадцать. Восемнадцать карманов в одном костюме! Я бы просто запутался!»
Cогласитесь, замечательный портрет аборигенов рисует перед нами Милн. Они осуждают животное, которое носит своего детеныша в кармане, и, как это выясняется позже, никогда не спускает с него глаз, но при этом сами не помнят, сколько у них детей, мало того, сравнивают ребенка с носовым платком!
Тем не менее, общим собранием обитатели Стоакрового леса решают, что Кенга опасна и за ней нужно следить, а для этого необходимо украсть ее ребенка! Кенгуренка они, разумеется, потом отдадут, но только после того, как мать пообещает убраться из их леса и больше не возвращаться. После план делается еще изощрённее — друзья решают не просто украсть кенгуренка, а подложить на его место поросенка.
В общем, приключенческий роман с элементами ужастика. Детям и беременным женщинам на ночь читать не рекомендуется.
Самое удивительное, что взрослый читатель, знакомящий своих чад с детскими книгами Милна, также находил в них перлы, которые были адресованы явно не детской аудитории. Например, в предисловии ко второй части внезапно утверждается, что последующие события приснились читателю. С таким парадоксом не всякий взрослый уживется.
Винни-Пуху же то и дело приходят на ум «великие мысли ни о чём». Когда Пух стучится в дом к Кролику, тот отвечает, что дома нет «совсем никого», а при описании слонопотама, Пятачок использует формулу: «большая штука, как огромное ничто». В общем, книга является как бы многоуровневой. К этому же выводу приходит Бенджамин Хофф, который при помощи героев Милна популярно объясняет философию даосизма («Дао Пуха»). Дж. Т. Уильямс использовал образ медведя для сатиры на философию (Pooh and the Philosophers, «Пух и философы»), а Фредерик Крюс — на литературоведение (The Pooh Perplex, «Пухова путаница» и Postmodern Pooh, «Постмодернистский Пух»). В «Пуховой путанице» произведён шуточный анализ «Винни-Пуха» с точки зрения фрейдизма, формализма и т. п.
Кстати, русские анекдоты о Винни-Пухе и Пятачке в основном построены на игре слов. Например:
— Винни, это хряк или кабан?
— Винни — это медведь!
Алан Милн и Кристофер Робин
В 1924 году Кристоферу Робину было четыре года, когда у его отца вышли книги для детей: «Когда мы были совсем маленькими» и «Теперь нам уже шесть», где впервые говорится о Билле Муне, Кристофере Робине и плюшевом мишке. Когда ему исполнилось шесть лет, вышла первая книга о Винни-Пухе, а во время презентации «Дома на Пуховой опушке» ему было уже восемь. Перед текстом стояло посвящение жене писателя, хотя Алан давным-давно уже утратил всяческую связь со своей прекрасной половиной. Долли, или Дафна, как ее называли дома, занималась собой, встречаясь с мужем и сыном на совместных завтраках и перед отходом ко сну. Это единственное, что удалось Милну сохранить от своей мечты об идеальной семье.
Когда Кристоферу Робину исполнилось одиннадцать, мама собрала чемоданы и уехала в Америку к своему давнему любовнику. До этого она время от времени оставляла семью на три-пять дней, при этом няня следила и за ребенком, и за его отцом, дабы тот, заработавшись, не забыл поесть.
Упрямая мама
Надела упрямо
Свой самый
Красивый наряд.
«Поеду, поеду, —
Подумала мама, —
И буду к обеду
Назад!»
Героям стихотворения пришлось давать объявление и назначать награду за поимку сбежавшей или похищенной мамы. Дафна действительно много раз уходила и возвращалась, но однажды просто собрала свои вещи и оставила Милнов одних. К тому времени их няня вышла замуж и также покинула семейство.
Алан и Кристофер остались наедине друг с другом, и им пришлось искать хоть какие-то способы общения. И вот именно тогда отец впервые понял, что может общаться с сыном не как с прототипом своего героя, а как с человеком.
К примеру, у Кристофера Робина было любимое развлечение — нечто вроде набора «сделай сам», который подарили мальчику на какой-то праздник — отвертки, стамески, молоточек. При помощи этих нехитрых инструментов юный Милн научился вынимать из двери своей комнаты замок, который он сначала разбирал до винтика, а затем собирал и возвращал на место. Такой навык был бы необходим ребенку, если бы тот время от времени действительно тайно от всех куда-то отправлялся, например, в Стоакровый лес. Но Кристофер никогда не предпринимал попытки убежать из дома. Кроме того, Алан давным-давно подарил сыну детское ружье, в книге Кристофер Робин практически не расстается с этой полезнейшей в хозяйстве вещью, но теперь вдруг оказалось, что при помощи своих волшебных инструментов, сыночек переделал ружье таким образом, что его можно было заряжать настоящими пулями!
Кстати, мультипликатор Ф.Хитрук в советском мультике почему-то поместил вышеупомянутое ружье в домике Пятачка. Наверное, самому маленькому и трусливому персонажу просто необходимо было защищаться от врагов.
Но враги были не только у Пятачка, но и, как можно догадаться, у Кристофера Робина. Дело в том, что когда младший Милн перешел из начальной школы, где его боготворили как «того самого Кристофера Робина», в школу Гиббса, то над мальчиком начали издеваться одноклассники. Произошло злое волшебство — Кристофера дразнили теми же цитатами из книг его отца, которые прежде произносились с благоговением! Больше всего доставала его очаровательная поэтическая строчка, которая совсем недавно казалась ему такой милой: «Тихо! Тихо! Кто смеет шептаться? Кристофер Робин молится». «Не успел он помолиться, быстро с лестницы свалился!» — кричал кто-нибудь из забияк, толкая Кристофера с такой силой, что он действительно летел вниз по лестнице.
Вообще Алан был убежденным атеистом, но, когда Дороти сообщила, что намерена воспитывать сына в церковной традиции, не счел нужным возражать.
В школу Гиббса мальчик перешел в девять лет, откуда очень скоро его пришлось переводить в школу Стоун, иначе дело закончилось бы бедой. Не случайно же он переделал ружье и запасся патронами.
В Стоуне тоже знали про Винни-Пуха, о нем теперь знали везде, но зато в Стоуне была секция по боксу. Так что Кристофер Робин получил возможность научиться защищать свою честь. Тем не менее, к одиннадцати годам он уже буквально ненавидел и сказку про Винни-Пуха, и свою растущую «славу», и, главное, отца.
Но после побега матери Кристоферу пришлось снова общаться с отцом, и тут неожиданно для себя он открыл, что, несмотря на то, что его самого определили в церковную школу, отец вообще не верил в Бога. Прежде ему никогда не приходило в голову спросить, отчего тот никогда не сопровождает их в церковь. Теперь и Алан с удивлением для себя обнаружил, что сыну интересны его взгляды. Вместе они играли в крикет, решали математические задачи, гуляли по своему любимому лесу.
Я и Кристофер Робин в ненастье и шквал
Побежали на мыс, где прибой бушевал,
И с собою нам Мама дала по монетке,
Будто можно у шквала купить по конфетке.
Там был только песок — он хлестал нас в висок,
И в глазах был песок, и меж пальцами ног.
С той поры, когда буря взревёт в небесах,
То у Робина вечно песчинки в глазах3.
Когда Кристоферу Робину исполнилось четырнадцать и отношения отца с сыном сделались если не теплыми, то, по крайней мере, ровными и стабильными, блудная мама вернулась домой, и с таким трудом налаженные отношения вошли в новый кризис.
Как Милн был побежден медведем
В первой книге Милна про медвежонка Винни-Пуха самым сильным эпизодом является застревание медвежонка в кроличьей норе. Помните, Винни был в гостях у Кролика, переел и в результате не смог выйти. В советском мультфильме с ним был вездесущий Пятачок, но по книге они с Кроликом трапезничали вдвоем. И лишь потом, когда медвежонок застрял, Кролик был вынужден позвать на помощь Кристофера Робина.
Понятно, что в момент написания Милн не сравнивал себя с Винни, но так уж получилось, что этой сценой писатель как бы предрек свою дальнейшую судьбу, так как после выхода книги он и сам словно застрял в кроличьей норе. Ноги его при этом находились в доме, и на них Кролик вешал свои полотенца — явная отсылка к тому, как Дафна пыталась использовать мужа в хозяйственных делах. Голова же медвежонка смотрела на волшебный лес — на мир, созданный писателем, так что пленник кроличьей норы мог общаться со своими друзьями, слушая удобоваримую книгу. Учитывая, что книга писалась для Кристофера Робина и о Кристофере Робине, понятно, что именно эту книгу читал сказочный Кристофер Робин тому, кто на самом деле застрял в кроличьей норе, застрял в мире Винни-Пуха.
Все книги, которые Милн написал для взрослых, после пресловутого Винни Пуха в один миг сделались никому не нужными. Издатели требовали новых детских книг и даже не пытались рассматривать его новые проекты. А ведь для писателя самое важное — чтобы читатель хвалил его последнюю книгу, чтобы видел, как тот вырос, чего добился. В образе игрушечного мишки Милн, подобно Виктору Франкенштекну из книги Мэри Шелли, создал своего собственного монстра, который держал писателя в кроличьей норе, не позволяя ему продвинуться вперед.
Кристофер Робин не сказочный герой
Но вернемся к Кристоферу Робину. После школы Стоуна подросток сдал экзамены в Кембридж. Но, когда он был на втором курсе, началась Вторая мировая война. Юноша тут же бросил учебу и подал заявление на фронт, но его отклонили по медицинским показателям. Тогда он сделал то, чего не позволял себе никогда в жизни, — в первый и в последний раз попросил помощи у своего знаменитого отца. И Алан Милн — человек, прошедший войну и ненавидящий ее всеми фибрами души — не посмел отказать своему единственному ребенку. Милн употребил все свое влияние, и Кристофера все же зачислили инженером во второй учебный батальон Корпуса Королевской Инженерии.
— Я ненавижу этого медведя. Он сломал мне жизнь. Ненавижу Кристофера Робина, ненавижу все, что с этим связано, — произнес он, прощаясь с отцом.
— Ты можешь сменить себе имя, откажись от Кристофера Робина и будь Билли Муном, как в детстве, — попытался утешить его отец.
— Теперь я хочу только быть рядовым Милном с номером на груди. И никаких имен.
Через год рядовой Милн получил офицерские погоны, но при этом для всех окружающих, для офицеров и рядовых, он был и оставался тем самым Кристофером Робином из детской сказки. Позор продолжался.
Командование сначала отправило офицера Милна на Средний Восток, а потом в Италию. Там Кристофер был ранен в голову шрапнелью при бомбардировке моста, который он строил. Рана показалась не очень страшной, но спустя пятьдесят лет после этого события в его мозгу были обнаружены мелкие металлические осколки.
Родители же получили сообщение о том, что их единственный сын пропал без вести.
«Это ты виноват! — сквозь зубы произнесла Дафна, не глядя на мужа, — у него был шанс остаться с нами, но ты отправил его на эту бойню. Это ты убил нашего Билли Муна».
После ранения Кристофер Робин был комиссован и вскоре живой и почти здоровый предстал перед своей семьей. Дома раненого героя встречала его двоюродная сестра Лесли Селинкурт, которая позже стала его женой. Родители были против этого брака, так как Кристофер и Лесли были близкими родственникам. А ведь все знают, что в таких семьях рождаются больные дети.
И вот тут произошло странное — мальчик, который большую часть своей жизни страдал от Винни-Пуха и ненавидел отца, заявил, что тоже желает стать писателем. Ему намекнули, что в Англии сделать это без высшего образования трудно, а ведь учиться он бросил, так закончил бы сначала свое обучение. Кроме того, едва ли ему удастся стать таким же популярным писателем, как его отец, а значит, он снова будет находиться в его тени и страдать от этого. Поразмыслив над сказанным, Кристофер Робин изменил свое решение, сообщив родным, что, если ему не дано стать таким же известным писателем, как его отец, он согласен на роль рядового продавца книг.
Вскоре молодожены переехали в Дартмут, где открыли книжный магазин «Харбур». Этого поступка до конца никто не смог понять, так как Кристофер Робин Милн, торгующий книгами своего отца, неизбежно привлекал бы к себе всеобщее внимание. А это было именно то, чего сын писателя старался избегать всю свою жизнь. В результате произошло то, что русские называют «клин клином», — нарисовав на магазине огромного Винни-Пуха, Милн-младший поборол свою природную застенчивость и смог, не краснея, называть себя сыном писателя Милна и «тем самым» Кристофером Робином.
Когда Алан умер и гроб с его прахом опускали в могилу, собравшиеся родственники и коллеги Милна-старшего вдруг неожиданно для себя сделались свидетелями безобразной сцены. Кристофер подошел к матери и что-то шепнул ей на ухо, а в ответ она, не мешкая, залепила ему пощёчину, произнеся: «Ты мне больше не сын». После этого Кристофер Робин уехал к своей семье и не виделся с матерью вплоть до ее смерти. Чем именно он оскорбил Дафну, осталось тайной.
Известно, что они больше уже никогда не общались, и Дороти даже не увидела свою внучку Клэр, которая родилась в 1956 году. А ведь у девочки врачи диагностировали детский церебральный паралич, и забота бабушки была бы ой как кстати.
Когда Кристоферу Робину исполнилось пятьдесят два года, он, передав магазин попечениям супруги, засел за автобиографию, которую назвал «Зачарованные места». В ней он рассказал о том, как всю сознательную жизнь его преследовал игрушечный медведь, и какой, на самом деле, ужас — быть сыном великого писателя.
Наверное, историю о том, как Милн застрял в кроличье норе, или о том, как плюшевый террорист сломал судьбы целому семейству, следовало закончить словами: «Винни-Пуха вместе с остальными игрушками Кристофера Робина передали в Нью-Йоркскую публичную библиотеку, где они содержатся теперь под надежной охраной», что, кстати, чистая правда. Но это было бы нечестно по отношению к прекрасной детской сказке и замечательному писателю, потому что после Первой мировой войны, когда Англия прибывала в депрессии, Алан Милн подарил людям очаровательную сказку, которая вошла в каждый дом. Знаменитая молитва Кристофера Робина бережно вырезалась из газет, после чего люди вставляли ее в красивую рамочку и вешали на стену. Благодаря широкой компании Винни-Пуха и Кристофера Робина, в мир вернулся праздник. А плюшевый мишка сделался самой любимой игрушкой детворы.
Во время Второй мировой войны, в которой участвовал Кристофер Робин, а с ним все первое поколение детей, выросшее на Винни-Пухе, наряду с военными песнями, английские солдаты пели песни, к которым привыкли в мирное время.
В фильме «Прощай, Кристофер Робин» вернувшийся с войны Кристофер рассказывал своему отцу: «На войне, когда мы находились под обстрелом в пустыне, один солдат начал петь песню Винни-Пуха. И я подумал, откуда он может знать эту песню, нашу песню? А потом понял: все знают эту песню. Когда-то она была только моей, а потом ты роздал ее всем. И вот эта песня волшебным образом унесла их всех домой, к камину и книжке с картинками. Так вот, это сделал ты!»
Это сделал прекрасный детский писатель Алан Милн, и, может быть, это даже хорошо, что игрушечный медведь закрыл ему доступ к иной литературе, кроме детской, потому как писатели, да и вообще взрослые, не всегда знают, как будет лучше. Вечно они пытаются прыгнуть выше головы, удивить, поразить, показать свои новейшие достижения, а нужно всего лишь делать то, что ты любишь, и быть с теми, кого ты любишь. В этом секрет успеха, в этом секрет счастья.
1 Почти 70 см.
2 Перевод Б.Заходера.
3 Перевод Нонны Слепаковой.
