СОФИЯ ПРИВИС-НИКИТИНА. Три рассказа

Что Бог дал.

Дом гудел как растревоженный улей. Семья металась по квартире, сталкиваясь лбами, постоянно налетая друг на друга и почти наступая на маленькую, к своему счастливому спасению, вёрткую трёхлетнюю Машку.

Лера раздавала советы, держа на руках полугодовалого Сашку. Муж, Никита критически в сотый раз оглядывал своего старшего сына, Тихона. Рядом крутился младший брат Тиши, он же старший брат Машки и Сашки, Венечка.

Семья собирала взрослого, почти шестнадцатилетнего Тихона, он же – Тиша, на первое в его жизни свидание. Тиша вёл в кино девочку из параллельного класса.

Это мероприятие считалось страшной тайной. Тайна эта мамой Лерой была доверена мужу Никите. Муж — глава семьи, и Лера просто не имела морального права скрыть от него это эпохальное событие. Родители были уверены, что тайна эта так и останется тайной. Они не учли, что в их семье есть девочка- женщина. Маленькая, симпатичная и очень смекалистая Машенька.

Да и Венечка давно заподозрил Тишу в том, что круг их общих с Тёмой увлечений сместился куда-то в сторону. Попахивало изменой. Разница в возрасте  была большая. Целые непреодолимые шесть лет! Но компьютер сплачивал. Он их ссорил навеки и мирил на всю жизнь. Так что, значение новаций и всяческих гаджетов в жизни братьев трудно было переоценить.

Веня давно хотел сказать брату, что ему очень даже известно, какую такую сложную задачу он решает в компьютере, готовясь к очередной математической олимпиаде. И что он, Веня, даже  догадывается, как эту задачку зовут.

Но ссориться с Тихоном было себе дороже. Веня учился с ним в одной математической школе, но пока ещё не достиг таких успехов на поприще строгой поэтической науки — математики. И Тиша иногда снисходил, объяснял. Крайне неохотно, свысока, но всё же…

Больше толку было от спокойного и вдумчивого папы. Но с папой было сложно. Папа выдвигал немыслимые в своей жестокой необоснованности условия. Такие как, например, привести в порядок их с братом общую на двоих комнату. В комнате царил постоянный бедлам. Мама, конечно, производила в их комнате влажную уборку. Но открывать ящики их письменных столов?!  Наводить порядок в их  бесконечных « Лего»  и других развивающих играх — задача рискованная. Это всё равно, что открыть ящик Пандоры. Какой же нормальный человек на это пойдёт?

А с папой спорить сложно. Перед поступлением в знаменитую питерскую «Поповку», папа окончил не менее знаменитую « Нахимовку». И именно из неё вышел абсолютным аккуратистом. В его шкафу вещи висели, как солдатики, вернее сказать, матросики. Все полочки были в идеальном порядке. А на верхней из них, ещё имелась большая коробка с грозной надписью « КОНФИСКАНТ».

В коробку с пугающей  фамилией « Конфискант» складывалось всё, утерянное мальчишками и лапочкой — дочкой, а иногда даже самой мамой.  Складывалось и закрывалось на маленький ключик. Дабы не вводить народ в соблазн.

И заполучить утерянную, но очень нужную,  мелкую вещь  было трудно, почти невозможно. Во всяком случае, мальчишкам. Маленький Сашка не в счёт. Он пока ещё не терял ничего. Только ел, спал и агукал.

Но для мамы были всяческие привилегии. Папа к ней имел слабость. А малая, Машка, то есть, вообще, была вне закона. Она вертела папой, как хотела.

А вот с Веней и Тишей папа бывал строг. Иногда даже папа, с лицом Джека- Потрошителя врывался в их комнату с ремнём в руках, извещал их, что в гневе он страшен! И начинал  рубить со свистом воздух ремнём. И со зверским выражением лица, мастерски звякал пряжкой. Прочертив, таким образом, несколько кругов в воздухе, папа разгневанно удалялся. Экзекуция считалась законченной.

Мальчики затихали на время и брались за ум.  В том, что папин ремень никогда их не коснётся, они не сомневались, но… Потерять папино расположение  и не видеть его весёлым и улыбающимся не хотелось никому. И начинались вялые потуги на построение новой упорядоченной жизни.

Но каждый день что-нибудь случалось. То малая ловила кого-нибудь из мальчишек на воровстве из холодильника её любимых творожков « Данон». « Данон» — это святое, это только для Машеньки. Но туда ныряли периодически  Тиша или Венька.

Машка производила ревизию.  Она ныряла с головой в огромный холодильник. Торчала только её круглая попка. Машки видно не было. Её вполне можно было, походя, по небрежности  захлопнуть в этом холодильнике. Захлопнуть и не заметить.

Считала она ещё не очень. Но глаз сразу подмечал недостачу! И включалась сирена. Объявлялся сбор и, под Машкин рёв, велось дознание. Ругались, обвиняли, оправдывались! Потом мирились, и Машка на Веньке каталась по всей квартире. Венька уличался чаще Тиши. Так что он служил Машкиным транспортом постоянно.

Ну, вот и Тихон почти готов к выходу в свет. Папа кладёт в его взрослый кошелёк большую красивую денежку, чтобы было на кино, мороженое, и на прочие приятности.

Мама стоит на изготовке с отпаренным пиджаком. Венька косит на брата ревнивым оценивающим взглядом. Машка даёт последние наставления:

– Тиса! Купи деваське много —  пйимного мойоженого! – Машка назидательно выставляет вперёд пухлый указательный пальчик:

– И не задничай, Тиса! Не задничай!

Наконец, красивый  Тиша выбежал из квартиры, строго бросив на прощанье:

– И никаких звонков! Никаких «где ты, сынок?» Буду в одиннадцать!

Тихон уже  спешил на встречу к метро « Бухарестская». Главное — не опоздать! Покупать цветы? Или не покупать. А не придёт? И будешь как дурак с букетом этим…

Лера, с Сашкой на руках, стояла у окна. К её правому боку  прижимался  симпатичный Венечка. За ним уже начали ухаживать девушки. Левую коленку обнимала Машка, которая уже была самим очарованием. На руках сидел  неоспоримый красавец – Сашка.

Лера  смотрела вслед уходящему в юность  старшему сыну и не могла понять: откуда в нём такая юнкерская стать? Такая  дворянская красота?  И эта породистость? Да! Они с мужем были симпатичные ребята, но дети? Дети были ошеломительно- неправдоподобно красивы!. Лера оглянулась на мужа. Муж крошил окрошку и ни о чём таком не думал. Да и действительно! О чём тут думать? Что Бог дал, то и наше.

9.01. 2017.

 

ТРУСПА.( ДРУШБА).

Скоро мне идти к врачу с ногами. Раз в год проверка непременно! Такая зараза: на ногах ни одной венки, а внутри — труха. Одна только видимость. Атеросклероз обеих ног. Одна операция уже была лет семь назад. Парень мне попался замечательный! Эстонец. Огромный такой, как медведь. У него в ладошке вся моя стопа помещается. Сказал:

– Уротофать ноки не путем! – В смысле: « Уродовать ноги не будем!»

Надо сказать, что у эстонцев, очень своеобразные отношения с русским алфавитом. Особенно со звенящими согласными.  Буквы «зе», « же»- это -«эс» и « ша». А с буквой «эс» происходят иногда метаморфозы. Она вдруг превращается в «зэ».  И так далее, а ещё иногда предлоги куда-то теряются. Очень загадочный народ, эти эстонцы, но за то- с юмором. Вот уж этого у них не отнять.

Но, несмотря на шипящие и звенящие, операцию сделали. Запустили зонд в самое начало ноги. Ой! Или конец? Ну, это как посмотреть… Скажем так: от бедра…Ввёл зонд и там на ощупь.  Давление дал такое, что ассистент, на всякий случай, от него, как от хирурга, отрёкся. Но всё прошло успешно.

Натерпелся врач от меня по самую макушку.  Прозвище в больнице у меня было: Наоми Кэмпбэлл! Но не подумайте, что за длину ног или стройность стана!  Просто нога стала почему-то чёрно- синяя!  И сам оперирующий доктор это прозвище мне и дал! Вот такой вот цинизм!

Но я тоже уже девушка взрослая, молью траченная, жизнью битая. Я ему так и сказала, резанула прямо:

– Наоми, не Наоми, а  если нога синяя останется, я с тебя сдеру бабок  – Наоми ромашкой покажется!

Ну, так день и прошёл после операции, а ночь- это просто мука мученическая!

Лежать в общей сложности почти сутки, недвижимо, с грузом на животе я не могла по роду своего характера. Нет! Если бы что-то болело, и я вся в наркозе там и адской боли, то – пожалуйста! Но у меня ничего не болит, настроение отличное. Проворочалась до рассвета.

А только утро намекнулось, я – в душ! Цвет ноги посмотреть, освежиться, бровки, губки к обходу. И вдруг тут крик такой истошный:

– Кте эта Наоми Кэмппэлл? Ф тусэ? ( в душе) Ф каком тусэ? – Дальше шла непереводимая, но всем известная смесь русского и татарского языков , с преобладанием татарского. Молодой хирург владел им безупречно!  И давай в душ ломиться. Я открыла, не сразу, конечно, и спросила:

— Что вы себе позволяете, молодой человек?

-Я тепя сисяс убиваю!

Потом три часа он же, совершенно разъярённый, читал мне лекцию о вреде курения. Даже покрикивал. А в конце разговора сказал:

– Ну это се противно! Курить! Фу! И вонисся  такая!

Я засмущалась, боялась уже дышать просто.

Потом, когда он меня выписал, я пошла к нему в кабинет за больничным. Его не оказалась. А там наша, советская бабка шваркала шваброй по полу в его кабинете. Спросила, чего я здесь трусь и что мне, задрыге, надо. Я сказала, что ищу доктора Такогото. Она прищурилась и спросила:

– Титку что ли? ( Тийт-его имя). Так он в курилке. Он завсегда там с девькями пропадает! Проаперироват и с девькями туда. И курют, и хохочут, и обжимаются, и выпивают! Господи, прости! А так-то он парень хороший, ничего плохого про его не скажу!.

Я это дело усекла и на следующий день припёрла ему виски и блок сигарет. А он:

– Ты ума сошла ? Многа наркоса давал? Я  се фсяток не беру!

–Тогда мосет сяс, десь и выппем? Са труспу! – Подлизалась я.

– сатись! – строго сказал эскулап. Пододвинул мне стул и продул стакан.

Так и трусым уже восьмой год. Жалко, что только раз в год…

И удивительное волшебство получается: вторая, толчковая, которая должна была идти на операцию вслед за первой, до сих пор нетронутая…Что-то там, какой-то процесс отступил.  Всё же, труспа – хорошее дело!

11/04/2016.

 

Фактор «Г».

Буквально две недели назад я тяжело, просто истерически тяжело, переболела. Тому сопутствовало несколько факторов: а) переутомление, б) вдумчивое, добросовестное празднование Дня Победы, в) вирус.

Поскольку человек я легкомысленный   всегда, а крепкий только задним умом, то, когда все горести и перипетии моей жизни остаются позади, я начинаю анализировать свои поступки и делать выводы. Как бы вря ( да знаю я, что в русском языке нет такого слова! Но у меня есть. У меня  ещё много слов есть, которых в русском языке нет и быть не может. Якобы.)

Так вот… Как бы вря самой себе, что я копаюсь в своих промахах с одной целью: чтобы больше ни-ни! И никогда! И полное достоинства выражение лица, и недоумённо приподнятая бровь при предложении выпить чарочку и покурить. А при предложениях интимного свойства( правда, они поступают всё реже и реже, настолько реже, что можно считать меня полной « мальбезе»).

То есть со всей страстью этой самой мальбезе я пытаюсь доказать миру, что они имеют дело с глубоко порядочной женщиной, верной женой, бабушкой, и все эти штучки – дрючки приберегите для всяких там профурсеток.

Отклоняюсь опять же. Так вот: когда я всю историю своей болезни прокручивала в просветлённой своей голове, то поняла, что был ещё один фактор моей болезни. Фактор-г) знакомство с мужчиной. Неожиданное. Служебное, можно сказать.

Работаю я кассиром в огромном супермаркете. С этой работой могут сравниться только галеры. Ну а что делать? Так легла жизненная карта.

День выдался суматошный, бестолковый и тяжёлый. Народ шёл одной сплошной волной. К вечеру уже в голове звенело. Но уже вроде, как и рассасываться стал люд, и кофейку можно сбегать попить с сигареткой( не выгибая бровь). И тут в очереди у меня образовался дяденька. Такой – ничего себе. Чистенький, как из-под утюга. Подтянутый, с седым ёжиком. Короче: то, что доктор прописал.

Но я на них на всех пилюю!!! Пилюю, но глаз всё видит. Это уже от меня мало зависит.

Вот я его обслуживаю, в монитор смотрю. Там и цветы у него плывут и коньяки, вкусности к разврату всякие. Та, к которой он собрался в гости будет не в обиде! А он, вдруг мне так строго и категорически:

–  Я жду тебя на остановке через десять минут!

« Ничего себе»! – подумала я.– Вот отбрить сей же момент, чтобы неповадно было! Но краем глаза уже ухвачено, что мужик весь симпатичный, ладный, аккуратный.  И возраст подходящий. Не вьюнош, конечно, но и песком не сыплет ещё. Может хоть надежду ему оставить? А он опять:

– Жду ровно десть минут! Ни секундой больше!

Тут уж – нет! Место ему указать надо: мол, не какая – нибудь я там легкоспутисбиваемая и доступная. И  ему строго так, но и доброжелательно бросаю конец верёвки. Чтобы выплывал:

– Никуда я, молодой человек не приду, и, вообще, у меня рабочий день до десяти вечера.

Мужчина сначала уставился на меня в недоумении. Смотрел, смотрел и заржал, как мустанг в прерии. Тут уже настала моя очередь недоумевать и где-то даже обидеться. Но, вдруг, поняв, какого дурака  я сваляла, и как при этом выглядела, я заливаюсь просто неудержимым  смехом. До икоты.

А на нём бы хоть проводок какой или в ухе прищепка какая. НИЧЕГО! Говорит себе в рубашку, а смотрит на меня. Вот я и размечталась. И он, подлец, тоже хохочет. Дохохотались до букета и шоколада, который он мне оставил. С чеком прямо. ( Опытный).

Минут через десять вернулся, видать за шоколадом и цветами. Набор-то порушен. И опять в мою кассу. Но я сразу строго предупредила, чтобы по бесовской своей линии разговаривать, не сметь, и всё в таком духе.  Посмеялись ещё немного, и тут он мне (изменщик подлый) предлагает встретиться после работы. Моей работы. Я ж предупредила, что до десяти.

Я сказала, мол, жди у центрального  входа в 22.15. Отпросилась и упёрла в 22.00 с чёрного хода. У нас персонал при любых обстоятельствах уходит только через зад.

Иду домой, голова в жару. Просто чувствую температуру. А сама думаю: « И чего убежала, дура столетняя? Ну и встретил бы… И поболтали бы… Всё же мужик… А с другой стороны: муж у меня. Сын уже лысеть начал, внучка скоро мои колечки – бусики – цепочки носить будет. Один внук выше меня на полторы головы, другой с меня ростом. А третий в памперсе агукает. То есть: куда мне одной мужиков столько? Солить их, что ли?»

Умом понимаю, а шанс упущенный болезнь провоцирует и температура подскакивает, как ужаленная. Так что фактор «Г» всё же был.