КРИСТИНА КУТИЩЕВА. Четыре рассказа.
ЛЁХА
Была середина мая, и солнце еще не жарило по-настоящему, а уютно припекало голову и плечи смягчаемое прохладным ветерком. В Белокуриху я приехала только на день вместе с братом; он – в качестве докладчика на очередном форуме, посвященном, наверняка, чему то очень важному, я – просто за компанию.
В это посещение Белокуриха меня приятно удивила. Кроме привычного радостного восторга, который вспыхивает по возвращению в горы, в этот раз к ощущениям примешивалась еще и некоторая гордость за соотечественников и малую родину. Пансионаты и санатории выглядят вполне современно; окружающие парки вычищены и ухожены, скамейки, урны и беседки свежевыкрашены и еще не несут на себе отпечаток активного использования, как в разгар сезона; со всех сторон, то и дело, доносится шум газонокосилок. В сочетании с цветущими яблонями и черемухой, зелеными предгорьями и золотистыми солнечными лучами, на изголодавшегося за зиму по сочным краскам горожанина все это производит впечатление почти европейского пейзажа. Всю первую половину дня я гуляла по курортной зоне, стараясь не пропустить ни одной тропинки. Осознание того, что большинство сейчас сидит в унылых офисах, удваивало удовольствие. Наслаждаясь бездельем и созерцанием , я потягивала сухое вино, предусмотрительно перелитое в пластиковую бутылку из-под газировки. Почувствовав, что ходить больше нет сил, я решила расположиться на лавочке в тени и наблюдать за нарядными пожилыми отдыхающими санаториев.
— Девушка! Я, конечно, пьяный в г*вно… , но вы такая красивая!
Столь тонкий комплимент выкрикивал молодой мужчина в спортивном костюме, спешивший ко мне неуверенными шагами. Рост ниже среднего, убедительное скопление опыта в области талии, светлые волосы и влажные голубые глаза – наружность в целом непримечательная. Он был действительно пьян, из-за чего воспаленные глаза моргали реже обычного, но говорил он внятно. Устроившись на соседней скамейке, он начал стандартный допрос при знакомстве: как зовут, откуда, в каком санатории отдыхаешь и с кем. Говорил он с большими паузами, как бы часто задумываясь. Я не очень терпимо отношусь к пьяным незнакомцам и уже хотела уйти, но его следующее заявление резко переменило тон разговора и заставило меня остаться.
— Я разведчик. Я в Чечне был. Да так-то, ничего страшного там и не было. Мне больше всего запомнился снег. Вот знаешь, белый такой снег, и тихо все. Тишина. Помню было второе или третье января. Объявили перемирие. Никто не стрелял три часа. Ни они, ни мы. Мы называли это затишье «Новым Годом», хоть уже и январь наступил. Просто, знаешь, такой кайф, что можно стоять и просто курить. По тебе красные точки пляшут, но никто, с*ка, не стреляет. Кайф. А что это у тебя? Дай мне тоже, пожалуйста. А то что-то губы сохнут…
Я протянула ему свой бальзам для губ, он залез в баночку пальцем и жирно намазал губы.
— Я, вообще, очень Володьку найти хочу. Это друг мой. Снайпер. Отличный снайпер, вот такой. Мы с ним всю Чечню вместе были. Ты знаешь, он мне столько раз жизнь спасал. Все и всех видел – где снайпер сидит, где растяжка… Раз идем, он мне: «Стой, Леха! Стой, говорю! Не шевелись!» я стою, замер: — «Че такое, Вован?», — «Ты че, не видишь?», — «Нет», — говорю, -«Вон, смотри! Видишь – блестит.» А там растяжка. Тоненькая такая леска на солнце поблескивает. Вот какой он был! Вовка… Искал я его. Вроде, он где-то в Новосибирске был. Нашел я один адрес, писал ему туда, писал. Тишина. Но недавно баба какая-то мне ответила, что, мол, не пиши сюда, убили Володьку. Вот так то. Но я чет не верю. Не мог такой человек умереть. Не могли его убить. Хотя… Может, как раз такие люди долго и не живут… А что ты пьешь? Дай мне!
Я дала ему глотнуть из бутылки. Он поморщился, не понравилась ему «эта кислятина». Он на пару минут как будто забыл, о чем говорил. Стал повторяться о том, какая я красивая и, вроде бы, вернулся к линии знакомства, но опять внезапно вспомнил историю.
— Да… Володьку бы мне очень хотелось найти. Я здесь первый раз. Мне нравиться, что здесь горы. Как то все вспомнилось. Я помню раньше, в Чечне, я по горам в бронежилете и со всей этой хе*ней бегал. Представь, семьдесят два килограмма на мне сверху было, и ничего, нормально. А сегодня я в гору по тропинке в одной футболке поднялся, так чуть легкие не выплюнул. Да… Я тогда прям крепкий был, спортивный. Девятнадцать лет мне было. А щас тридцать три. Вот ты бы вышла замуж за человека, которому тридцать три?
— Ну да. А что?
— Да? Ну много лет же уже…
— Нормально. Совсем еще не много.
— Да? Ммм… Знаешь, мы вот с Володькой заходили в дом, например. Я гранату на первый этаж бросаю, забегаем, Вовка сразу всех снимает. Я даже не знаю, как он успевал увидеть их, кто где. Все видел. Бывает, сидим с ним в доме, он, раз-раз, посмотрит через прицел, а винтовка у него классная была, прям отличная. Посмотрел и говорит: «Там баба сидит, вон там еще одна, а в том доме на третьем этаже мужик.»
Я недоуменно переспрашиваю, что еще за бабы.
— Да, а ты не знаешь? Там тогда в Чечне очень много девчонок-снайперш было. Володька на винтовке зарубки ставил, чтобы помнить, скольких убил, но баб никогда не отмечал. Не любил он баб убивать. А ведь часто красивые девчонки были… Молодые… Раз мы одну в плен взяли. Канадку. Да, там много наемников было. Симпатичная девчонка, тоже девятнадцать лет. Спрашивали ее: «Ты вообще здесь зачем? Тебе то что тут делать?», — а она: «Я буду стрелять, пока все русские не сдохнут!», — «Зачем тебе это? Почему такая ненависть?» Мда… А она отвечает: «Потому что все русские – свиньи!» Вот так. Мозги у нее были промыты по-полной. Жалко было, конечно, девчонок убивать. А они, знаешь, какие подлые? Девки снайперши специально так стреляли, чтобы не убить сразу, а ранить по-страшнее. По ногам нам стреляли, по яйцам. Вот представь, ты идешь, а тебе по яйцам стреляют! Слушай, давай пройдемся что ли…
Мы пошли до ближайшего торгового ряда, где Леха купил себе полуторалитровую пластиковую бутылку местной медовухи. Я слушала его рассказ, не перебивая, а только изредка задавая уточняющие вопросы. Ведь для меня, в мои двадцать пять, война в Чечне до встречи с Лехой была не реальной, а просто воспоминанием из детства, когда родители включали скучные выпуски новостей вместо мультиков. Следует отметить, что, не смотря на степень опьянения, он держался прилично: говорил без лишнего мата, одет был опрятно, не позволял себе никаких вольностей кроме банальных комплиментов, которые он вставлял в свой рассказ в самых неожиданных и неподходящих местах. По дороге выяснилось, что Леха сам из Кирова и работает на железной дороге главным инженером, поэтому он и попал в санаторий железнодорожников в Белокурихе. Алексей рассказал, что, хоть он и отвечает за подачу исправных тепловозов для пассажирских поездов, никакого технического образования у него нет, и в тепловозах он ничего не понимает. Всю работу делают рядовые механики и инженеры, а он только подписывает бумаги. Как он попал на работу в ОАО «РЖД» осталось для меня загадкой.
Мы устроились за столиком в уличном кафе, чокнулись пластиковыми бутылками, и он рассказывал дальше.
— Вот ради чего все это было? Ради того, чтобы ты здесь сейчас могла сидеть. Мы знали, что воюем за таких же вот, как и мы сами, пацанов и девчонок. А сколько нас таких убили, ранили, покалечили! Я вот раз грузил «двухсотых» и «трехсотых», столько их было, что я из сил выбился. Психанул. Говорю: «Все! На*ер! Не буду я их грузить больше!» Мне там один парень попался, моего возраста примерно. Он мне говорит: «Слышь, тебя как зовут?», -я ему: «Леха я», — а он: «А я Саня. Леха, прикинь, какая-то ху*ня мне обе ноги отстрелила!» и ржет как ненормальный. В шоке он был, или под наркотой, не понимал еще. Я его несу и думаю: «Мда… Проснешься ты завтра, Саня, увидишь свои культи…» А давай за тебя выпьем! У тебя такие губы красивые! Давай выпьем!
Мы выпили по глотку каждый из своей бутылки.
— И вот, все-таки, мне тогда больше всего снег запомнился. Медленно падают белые хлопья, и так тихо-тихо кругом. И Володька. Найти бы его, сесть, поговорить. Он мне столько раз жизнь спасал! Ты вообще знаешь схему, как войну ведут? Нет? Ну там как, значит, было — сначала идет БТР с разведкой. Это мы. Мы должны расчистить дорогу, чтобы потом колонна безопасно прошла, а в конце закрывающий БТР. Вот мы так едем раз, а я пьяный дурак, жарко мне, каску снял, еду верхом на БТРе, ржу как конь. Мне Володька орет: «Слезь! Идиот! Снимут тебя! Слезь, сука!» А я не слушаю, сижу пьяный. Он идет с винтовкой, прикрывает меня. Троих снял. Да, если б не он…
— Как пьяный? А где вы там выпивку брали? – наивно удивилась я.
— А нам привозили. И выпивку и травку. Вовка, тот, вообще, все время бухой был. Видишь, я то смерть видел — но уже как результат. Бросишь гранату, забежишь в дом, а там уже кто-то мертвый. Это в Грозном так все время было. А Вовка, тот же видел в прицел, как он сам убивает человека. И стрелял он метко, прям мог точно попасть. Одной девке снайперше прямо в глаз попал. Мы ее потом нашли. Он всегда стрелял, чтоб сразу насмерть. В сердце или в голову. Не как они – по яйцам нам стреляли. Ой, знаешь, я никогда не думал, что в армии можно сексом заниматься. Да, а у нас там все было.
Он резко сменил тему. Его полторашка с медовухой опустела уже наполовину.
— К нам в лагерь как-то пришли две чеченки. Одна молодая девчонка, симпатичная была. А другая – взрослая уже, пухлая такая.
Я выразила недоверие к тому факту, что чеченки могли добровольно прийти к русским, да еще и не взорвать их.
— Нет. Были разные. Ты пойми, война шла, им идти было некуда, вот они и жили у нас. Мы их для хозяйства оставили. У нас там баня была. Мы туда мыться ходили. Я вот раз тоже пошел, а там мне эта молодая чеченка попалась… В общем, так и жили. Нас пятеро было. Вот. А я же потом с Катькой жил. Пять лет жили, но что-то не срослось. Не знаю даже. Эх, не гожусь я, видать, для этого. Сейчас у меня другая – Светка. Но я с ней тоже расстанусь. Не то все как-то, знаешь. Ты знаешь, а я ведь извращенец. Мне нравиться, когда несколько мужиков и одна баба. Да. А ты? Тебе бы так хотелось?
— Нет. Я максимум еще на одну девушку согласилась бы, и то, вряд ли.
— А мне не интересно так. Да. А вообще, у меня все нормально. И деньги есть, и квартира у меня в центре крутая. Но что то меня все это не радует. Не знаю даже. А вот скажи, ты бы со мной могла?
— Нет. Меня бы испугало, что ты в Чечне был, и что ты пьешь.
— Да? А что? Катька мне говорила, что я приду пьяный, бывает, песни свои чеченские послушаю и спать ложусь. И все. Ничего такого страшного я не делаю. Что-то спеть хочется.
— Ну спой.
Леха, не задумываясь, встает и начинает петь: «Расплескалась синева…» Поет громко и, надо сказать, достаточно неплохо. Поет припев дважды и грузно садится обратно за стол. Прохожие удивляются, кто-то смущенно улыбается, кто-то возмущенно перешептывается.
— Мне когда десять лет было, отец подарил мне велик. Новый велик, из магазина. Подарил мне его и говорит: «Вот, береги его, храни, аккуратно езди.» Потом мы с ним домой пошли, он мне картошки пожарил. Я эту картошку ем, а он на меня смотрит. И у меня такое чувство, что я ему понравиться должен. Я сижу за столом, ем картошку и стараюсь бате понравиться. Утром я на этом велике в поход уехал. Меня нагрузили всякой крупой, консервами. На следующий день вечером, когда вернулся, уже цветы… Батя повесился. Он у меня работал спасателем в Чернобыле. Там когда авария случилась, он без всякой защиты туда лез. Не слушал никого. Хапнул он там много радиков и болел очень. Он когда повесился, записку написал, что у него хер не стоял, вот он и повесился. Мамка после этого пить начала. Все пропила. Морковку, картошку, лук – все пропила. Денег не было, есть было нечего. Я в школу ходил, там один раз в день ел. Меня там кормили, как социальная помощь. Мать потом себе нового мужика нашла, но лучше не стало, они вместе дальше пили. Меня все к себе бабушка звала, чтобы я с ней жил. А я не шел, мне чего-то как-то стремно было. Денег вообще не было, и я пошел воровать. Тогда же девяностые годы были, я быстро в одну компанию попал. А я тогда спортом занимался, спортивный такой был, дрался хорошо, хоть и невысокий. Мне доверили две заправки. Прикинь, в шестнадцать лет мне две заправки доверили! Потом мать умерла, а я к бабушке ушел. Денег была куча с тех заправок. Мне на все хватало, только бабушка переживала сильно. Все говорила, чтоб я это бросил, что не надо мне это. А я тогда уже кураж поймал. Потом, правда, менты пришли. Меня арестовали, посадили, и мент один со мной разговаривал. Говорит: «Отдай заправки!», — а я молчу – борзый был, он: «Отдай по-хорошему», — я так долго-долго на него посмотрел и отдал. Мне потом другое поручили, а там скоро уже в армию забрали.
— А после Чечни что было?
— Ну мы как в Грозном расстались с Володькой, так я его больше и не видел. Я институт закончил. Работал в фирме одной, у нас в Кирове крупная. Но потом мы с шефом не сошлись во мнениях и я ушел. А сейчас вот на железной дороге работаю, хоть и не понимаю в этом ни *рена. У меня все нормально. У меня зарплата шестьдесят тысяч, а еще у меня медаль есть за ранение, я за нее тоже деньги получаю. Но я и сейчас ворую. Да, я себе отдаю отчет в том, что я ворую. Как? Я списываю тепловозы. Тепловоз то я списываю, а что у него внутри две тонны офигенного масла и всякие медные детали, это у них нигде не учтено. Я масло сливаю, все, что можно с него скручиваю, с этого, тепловоза, а потом им же это опять и продаю. Вот так то! Так у меня Infinity черная, квартира крутая трехкомнатная в центре. И шмотки дешевые я не покупаю, даже трусы. Хочу, чтобы и у бабы моей трусы дорогие были. Вот!
А знаешь, что мы с Володькой чудили? У нас такой прикол был: я иду, типа поссать, снайпер, которого Вовка держит, на меня отвлекается, и тут-то Вован его и снимает. А вообще в Чечне красиво. И здесь красиво. А ты мне свой телефон дашь?
Телефон свой я ему не дала. Я заверила его, что была рада знакомству, и пожелала всяческих благ. Как ни странно, пьяный незнакомец расположил меня к себе. Мой брат закончил заседать на своем важном форуме, и мы поехали домой. Когда мы выезжали с парковки, я видела, как бывший разведчик, шатаясь, шел к санаторию железнодорожников. Так мы и попрощались с Лехой. Лехин рассказ меня, конечно, очень взбудоражил, и я несколько дней была под впечатлением от этой встречи.
МИЛА
Моя подруга Мила всегда была магнитом для сомнительных романтических приключений. В последний раз она познакомилась на отдыхе в Италии с хорватом, с которым потом полгода прожила в Японии. Наша сегодняшняя встреча была, как раз, ознаменована ее возвращением домой.
— В общем, я поняла для себя точно, что главное не где, а главное с кем. Вот вроде живешь в замечательных условиях: кругом чистота, все по самым высоким экологическим стандартам, люди вокруг вежливые, никаких ограничений в еде и развлечениях, но как только он домой возвращается – хоть на стену лезь. Прям бесит! Зато, вместо духов и туфлей он мне дарил прикольные секс-гаджеты. Один плюс!
Наигравшись с хорватом в японские секс-игрушки, Мила вернулась на Родину. Ей двадцать восемь лет, внешне она интересная кокетка: притягательные глаза, вечно смеющийся рот, пышные волосы, подтянутая фигура. Действительно симпатичная девушка, хотя и совсем не похожа на образец стандартной глянцевой красоты. Что касается образования и карьеры, то тут Мила мало кому уступит. Университет закончила с отличием, еще во время учебы начала работать в крупной компании, поступила в аспирантуру, а сейчас готовит документы для открытия своей юридической фирмы. На ее счету диссертация, несколько научных публикаций, многочисленные конференции, зарубежная стажировка. Одним словом – умница!
— Ну что, как Сережа отреагировал на твое возвращение? – поинтересовалась я у Милы о ее бывшем.
— Да как? Прискакал уже! Кто же ему еще будет делать роллы и минет по первому требованию и совершенно безвозмездно?! Я сначала хотела его сразу развернуть, но потом решила немного попользовать за все прошлые прегрешения, так сказать. Нет, залететь от него не вариант, хоть и очень ребенка хочется, здоровье у него не супер, пьет, бывает, неделями и с нервами совсем беда. Зато он мне бесплатно выделил большой офис со всем оборудованием в своем бизнес-центре, что для меня сейчас очень важно. Ну а что? Встречусь с ним изредка – работа не пыльная, тем более, он постоянно в разъездах.
Сегодня выдался очень ненастный день даже для середины осени. Ветер с дождем бил в окна, раздевал деревья и прохожих. Мы с Милой спасались от непогоды в небольшой уютной кофейне. Я соскучилась по Милке и была рада снова поболтать с ней. Аромат кофе с корицей и яблочный штрудель способствовали расслабленной дружеской беседе. Такие посиделки за кофе были нашей с Милой традицией. Еще в университете мы прогуливали уроки, сидя в каком-нибудь кафе, обсуждали последние новости и сплетни студенческой жизни.
Приключения Милы с мужчинами начались еще в школе. Научилась целоваться она в двенадцать лет, а потом не упускала случая усовершенствовать навык. Бывало, что на вечеринках, посвященных отъезду чьих-либо родителей, она уединялась с мальчиком в дальней комнате, и только через час они выходили, он – в засосах, она – со стертым подбородком. После выходных в школе часто обсуждали ребят в свитерах, ведь они, наверняка, скрывали следы страстных поцелуев, которые не замазываются даже маминым тональным кремом. Позже Мила добавила к этому развлечению игру в спящую красавицу, когда она притворялась спящей и переставала кокетливо сопротивляться напору принца. Тогда принц мог вести себя чуть наглее и осмелиться аккуратно ощупать прелести красавицы, скрытые лифчиком с толстым поролоном. Некоторые так верили безукоризненной игре спящей красавицы Милы, что теряли голову и начинали с трепетом прикладывать ее руки к самым чувствительным частям своей юной души.
— Кстати, Сережа на следующей неделе улетает в Иркутск, так что я буду совершенно свободна в выходные. Можем собраться у меня на девичник. Хоть расскажите, как вы тут без меня, поболтаем как раньше. Будем разгонять осеннюю хандру! Можем какой-нибудь дурацкий фильм посмотреть типа «Последний американский девственник».
Что касается такого важного события как потеря девственности, то здесь Милочка была полна энтузиазма. Ей не терпелось перешагнуть запретную черту и узнать, наконец, почему все так носятся с этим сексом. Первый кандидат в последний момент испугался, второй счастливчик так переволновался, что у него ничего не получилось даже с пятой попытки, и только третий участник марафона сумел довести дело до конца, хотя и тут не обошлось без курьезов.
— Девочки, это произошло! Только я не уверена, что все точно получилось.
Мы тогда выразили недоумение, как можно быть неуверенной в таком событии. Тогда Мила озадачено замолчала, начала суетливо рыться в сумочке и, наконец, достала помаду, прищурилась на нее и удовлетворенно кивнула.
— Да! Вот! Вот такой у него! Честное слово, я не шучу! Я, когда увидела, сначала чуть не рассмеялась, а потом чуть не расплакалась. Даже как-то обидно, такое недоразумение в первый раз встретить.
Нам понадобилось не меньше получаса, чтобы перестать истерически хохотать, после красочного рассказа в лицах о первом сексуальном опыте с «помадой».
Мила имела особенность, рассказывая свои пикантные истории, очень активно жестикулировать, а когда эмоции захлестывали, то еще и вскрикивать. Вот и сегодня весь персонал ухмылялся, прислушиваясь к нашему разговору. Официантка принесла нам по второй порции кофе, с нескрываемым любопытством взглянула на Милу.
— Даже не знаю, сколько я еще продержусь с Серегой в образе влюбленной нимфы. На прошлой неделе разругались с ним чуть ли не до драки из-за того, что он сказал, что приедет через пятнадцать минут, а приехал через пол часа. Скажешь – фигня?! А меня, знаешь, как бесит! Брр! Вот когда любишь, так все терпеть готова, а когда нелюбимый человек рядом, то даже видом своим раздражает.
Мила очень страстная натура. Во всех своих парней она влюбляется раз и навсегда, хочет от них детей и замуж. Мне даже удивительно, как такое отношение к мужчинам может уживаться в ней вместе с тягой к науке и практической деловой хваткой. Она даже умудрилась выйти замуж за одного привлекательного фитнес-тренера, потому что в то лето все играли свадьбы. Конечно, какая девушка ответит «нет», если ее подругам одной за одной делают предложения. Тем более, считается, что каждая девушка должна хоть раз в жизни надеть белое свадебное платье. Но через три месяца Миле наскучило коротать вечера за просмотром видео роликов в интернете и она развелась, твердо решив, что теперь ее интересуют только оригиналы и интеллектуалы.
Одним из первых оригиналов был инфантильный PRщик недоучка увлекающийся туризмом и спортивным ориентированием. С ним они смотрели мультики и авторское кино, рисовали флуоресцентными красками на потолке. Однажды мила сама обрила ему голову и проколола ухо. Лысая голова потом стала объектом домашнего боди-арта. Но скоро «зайка-однояйка» ей надоел. Такое прозвище она дала ему, потому что у него было только одно яичко.
— Хотя, если сравнивать с тем, как Серж себя вел до моего побега в Японию, то сейчас он просто шелковый. Прямо сама услужливость и обходительность, старается выполнять мои капризы. Даже в клубы теперь со мной ходит, а ведь раньше не затащить было. Смиренно ждет, когда я натанцуюсь.
Как-то раз Мила случайно познакомилась в клубе с темпераментным кавказцем, которого даже привела к себе домой. Он весь вечер носил ее на руках по квартире, засыпал комплиментами и заставлял сидеть в ванной с шампанским и лепестками роз. И то и другое он купил по дороге, выскочив из такси у круглосуточного супермаркета. Такую передозировку «соплей в сахаре» она не смогла вынести, и их роман угас в тот же вечер, не успев вспыхнуть. Спустя две недели этот любитель утрированной романтики женился.
Непогода за окном все еще не унималась. Пересказав друг другу все недавние события, мы с Милкой проголодались и заказали лазанью. Мы погрузились в лениво-отрешенное созерцание прохожих, изредка перебрасывались репликами.
— А помнишь, я тебе жаловалась, что Сереня в сексе только и делает, что лежит на спине звездой? Патрик Стар, блин! Мне тогда, конечно, это не принципиально было, я же любила его до потери сознания. Сейчас все тоже самое, только влюбленность-то прошла совсем, так что только мысли о бесплатном просторном офисе в центре города заставляют меня стонать в постели.
Особенностью любовников Милы всегда было наличие какой-то неординарной особенности или нестандартных предпочтений. В университете Милаха довольно долго встречалась с парнем, которого ей пришлось самой окучивать перед первым сексом целых полгода. Оказалось, что она у него первая, и он совершенно не знает, что делать с ней и своей природной одаренностью. Его прозвище «конь» красноречиво говорит о его анатомических особенностях. Почти двадцатилетний двухметровый девственник, который не знает, как пользоваться своим огромным членом, это как раз в репертуаре Милы. Более того, она была действительно сильно в него влюблена и, когда он ее бросил, три месяца ходила как в воду опущенная, а дома рыдала в подаренного им плюшевого медведя. Возможно, именно отношения с «конем» стали причиной другого оригинального случая в многострадальной интимной жизни девушки.
Как-то летом Мила познакомилась с состоятельным зрелым мужчиной, который периодически приезжал в город по делам. Он, как полагается, вечерами развлекал ее по полной программе, а ночью привозил в гостиницу. В номере он удивлял молодую девушку выносливостью и изобретательностью.
— Вчера, представь, притащил целый пакет резиновых членов. Вот, наверное, утром горничная удивилась, когда они всей компанией встретили ее в раковине. И вообще, он долбит меня как швейная машинка! Я думала, у меня сотрясение мозга будет. На днях выяснила, в чем его секрет. Показал такую маленькую мельницу, он в ней какие-то индийские травки перемалывает и принимает как лекарство для повышения либидо.
Однажды, спустя три дня после свидания с этим обладателем либидо швейной машины, Мила мылась в душе и с ужасом вытащила из себя презерватив.
— Я в шоке! Значит презерватив с него спал, а он задолбил его в меня и даже не заметил?! Три дня! Это какая же я бездонная дырка получается! А если бы его не я, а Макс нашел?!
С Максом она встречалась почти два года, он был обычным нормальным парнем, и поэтому у них не сложилось. Миле нужны были взрывные эмоции, новые впечатления, что она и находила в обществе других парней, а Макс был просто гарниром для ее пикантных приключений. В общем, в студенчестве Миле с интеллектуалами не везло, попадались только оригиналы.
— Я вот сейчас опять с Сережей сошлась и думаю, ну что мне еще нужно? Неглупый, деньги зарабатывает, даже почти симпатичный, но вот все меня на какие-то приключения тянет.
Время от времени Мила позволяла себе мимолетные приключения, особенно на отдыхе. В Турции она традиционно развлекалась с аниматорами и местными, хотя иногда поддерживала и отечественного производителя. С одним турецким юношей, который чем-то напоминал Таркана и смотрел на нее слезящимися от восхищения глазами, она даже прокатилась через всю страну, чтобы познакомиться с его родителями. Это же надо было додуматься сесть в автобус с малознакомым турком и уехать за шестьсот километров. К счастью, тогда все закончилось ничем, и Мила благополучно вернулась в родные края.
На столе перед нами стояли пустые тарелки, приятная тяжесть в желудке тянула в сон. Когда две подруги встречаются в кафе спустя полгода, остановить гастрономический бунт практически невозможно. Хитро переглянувшись, мы попросили принести нам бутылку вина.
— Но ведь не хочется же жить с человеком всю жизнь только ради комфорта и благополучия! Неужели надежды найти взаимную любовь нет?!
В поисках большой и чистой любви, случай свел Милу с бывшим рокером. Уже взрослый мужчина никак не мог поверить, что музыкальная карьера прошла мимо и старался оставаться в теме. Он набил тату и одевался в молодежных магазинах, отрастил уже реденькие волосы и бороду. Его позывной в телефоне Милочки – «дьякон». Одной из причин, по которой этот экспонат не подошел моей подруге, стало исключительное пристрастие к анальному сексу.
— Я не знаю, что и думать. Может он гей, но свои его не принимают? Бедненький. Ничего смешного! Просто традиционный секс его вообще не интересует! Ему только подставляй. Короче, извращенец какой-то.
Мила подняла бокал и произнесла тост за то, «чтобы и на нашей улице перевернулся грузовик с умными, щедрыми и неженатыми мужиками!»
Надо отметить, что один интеллектуал Миле все же попался. Почтенный служитель судебной системы под кодовым названием «прокурор». Ей было с ним очень хорошо: задушевные разговоры, романтические путешествия, дорогие подарки. Кроме того, он был опытным любовником. По словам Милы, это была настоящая любовь, но им не суждено было быть вместе, ведь пятидесяти восьмилетний мужчина был безнадежно женат.
— Хочется же, чтобы рядом был мужчина умнее, сильнее, опытнее и, вообще, лучше меня, как бы невероятно это не звучало. Чтобы глядя на него, я видела надежную поддержку и опору, испытывала трепетное уважение и не переставала им восхищаться! Ты же меня понимаешь? Или это все глупые детские мечты о принце?
После тяжелого разрыва с «прокурором», Мила сгоряча решила снова переметнуться на красавчиков, но Стас охладил ее пыл. Конечно, в сравнении с опытным «прокурором» он был не столь убедителен, а по части задушевных разговоров и ласк так и вообще жалок.
— Он привел меня в какой-то шлюхопорочный отель. Все в номере такое замызганное и на двери плакат с голой теткой, представь? Мне там даже на пол наступать противно было! Но я решила, что такой симпатяга этого стоит. И что же?! Монотонные возвратно-поступательные движения и полная атрофия фантазии. Он меня даже нигде не трогал и не целовал! А еще поминутно спрашивал: «Ну ты кончаешь уже?» Ага, бл*ть! Он еще попробовал изобразить подобие куни – почавкал там слюнями. Я ему сказала: «Спасибо, достаточно». Быстро оделась и сбежала.
В эмоциональном порыве Мила частенько могла загнуть такое выражение, что меня передергивало. Кто бы мог подумать, ведь кандидат наук все-таки. Второй бокал опустел незаметно. Мила тоже соскучилась по нашим разговорам, она стала вспоминать приключения и прикладывать к ним философский анализ и опыт высоты прожитых лет.
— Говорят, что если мужчина тратит на тебя время и деньги, то ты для него много значишь. Вроде как он начинает тебя воспринимать, как свое вложение, и больше ценит. Бред? Думаешь, Сережа теперь ко мне по-другому стал относиться? По крайней мере, времени и денег сейчас на меня не жалеет.
Вероятно, тот Стас существенно подпортил тогда подруге карму, так как после него Миле совсем не везло с мужчинами. Один «ухарь» был настолько убедительным, что умудрился брать у девушки деньги в безвозвратный долг, пользовался ее чувствами, а заодно и машиной. Мила просто опешила от его наглости, когда, порывшись в его почте, выяснила, что у него есть еще две такие же дуры в соседних городах. К ним-то он и ездил на ее машине. В какой-то степени его можно отнести к категории интеллектуалов, ведь сумел же найти и развести овечек.
Когда бутылка опустела, и официантка принесла нам счет, Мила стала какой-то серьезной и задумчивой.
— Я завтра в храм собираюсь. Хочу помолиться о благополучном начале нового жизненного этапа. Заодно свечки поставлю, чтобы клиенты хорошо шли. Пойдешь со мной?
ОСВАЛЬД ГЕНРИХ ФОН ХЕЛФГОТ
По его утверждению, фамилия у него старинная и благородная. В подтверждение этому Освальд рассказывает о многочисленных родственниках по всему миру и наличии родовой книги, которая хранится у его тетки в Германии. Считается, что предки молодого графа были завезены в Россию Петром I. С тех пор благородные немцы пригрелись в тулупчиках, обрусели и стали жить вполне безбедно.
— У меня вся родня блатная, в хорошем смысле этого слова. Половина – менты, половина – попы, а остальные – интеллигенция.
Родители Освальда были в семье белыми воронами: отец – режиссер, мать – в прошлом библиотекарь, а в настоящее время — хореограф по стриптизу. Да, вот такая разносторонняя женщина и выглядит «как апельсинка». Пара познакомилась, когда студент режиссерского факультета пришел с другом в библиотеку. Увидев очень симпатичную девушку за конторкой, парень сразу влюбился и побежал домой искать взятые в библиотеке, но забытые книги. К счастью, одна такая книга нашлась. Своего первого сына Анатолий и Наталья решили назвать Освальд.
Встретились мы с Осом на тусовке в новом ночном клубе в Горном Алтае. Точнее, это мероприятие скорее напоминало самую заурядную дискотеку на открытом воздухе: мигают огоньки, диджей играет миксованную попсу, несколько человек судорожно дергаются на открытой площадке у сцены, еще столько же сидят за столиками под навесами, в баре наливают в пластиковую посуду. В такой невыразительной обстановке мое внимание сразу привлек парень с окладистой кудрявой бородой, усами, подкрученными на манер Дали, волосами собранными в пучок на затылке и татуировкой во всю грудь “forever young”. На нем были черные узкие джинсы, кеды цвета хаки, майка с большим вырезом и психоделическим принтом, на шее у него болтались деревянные четки, на запястьях намотаны кожаные шнурки. Ос работал в этом клубе MC, хотя мне больше нравиться вариант «массовик-затейник». Последнее наименование он полностью оправдывал. Человек с экстравагантной внешностью демонстрировал буйство энергии в зажигательном танце. Было очевидно, что он не занимается танцами профессионально. Движения были ритмичными, но не принадлежали ни к одному стилю, а явно рождались в теле танцора непосредственно в данный момент. Часто очередная хореографическая гримаса выглядела нелепо, но зашкаливающая жизнерадостность и позитив сглаживали все несовершенства па. Ос старался как мог: танцевал на сцене, потом в толпе, менял очки и майки, распускал волосы, таинственным голосом в микрофон болтал всякую чушь. Глядя на него, я не могла стоять на месте, он буквально заряжал своей энергией. Очень многие не упускали возможности сфотографироваться с колоритным персонажем. Фото «с обезьянкой» сопровождалось ощупыванием бороды и усов и глубокоинтелектуальной мимикой восторженной пьяной публики. Тем не менее, у «обезьянки», видимо, привыкшей, это не вызывало никакого раздражения.
— Со мной каждый день фотографируется как минимум один случайный человек. Бывает, на улице останавливают. Я не против, они же это все в соцсетях выкладывают, так моя физиономия становиться узнаваемой.
Освальд пригласил меня на медленный танец, и всю оставшуюся дискотеку держался поблизости. Когда его трудовая вахта закончилась, он сварил нам кофе в баре, и мы пошли гулять по окрестностям.
— Извиняюсь, но я немного в щи. Пытался работать трезвым, но не катит. Хорошо, что я в клубах только по выходным работаю, а то пить всю неделю не реально. Я уже выработал для себя схему принятия доз алкоголя оптимальную для поддержания рабочего тонуса.
Оказалось, что Ос с братом и отцом все лето живет в лагере, который его отец организовал для своих студентов с режиссерского факультета. В этом лагере они занимаются различными ремеслами, снимают авторское кино, а вечерами выступают в театрализованном шоу огня. Освальд увлекся ковкой и рубкой топором.
— Я, вообще-то, мягкий, как лапки котика, вот и стараюсь себе немного брутальности поднаработать.
Парень среднего роста, худой, жилистый, в неплохой спортивной форме. В лагере ему дали прозвище «принцесса муравей» за пристрастие к аксессуарам и способность таскать тяжелые бревна, не смотря на свои компактные габариты. У моего нового знакомого были очень еврейские черты лица, но он утверждает, что в роду евреев не было.
— Хотя очень бы хотелось, а то я с деньгами совсем не умею обращаться. Не получается у меня копить или экономить.
Мы бродили под фонарями по мокрым от дождя тропинкам. Я искоса с любопытством разглядывала моего спутника. Среди моих знакомых нет людей с такой необычной внешностью, так что мне казалось, что он какой-то инопланетный. Ос охотно вещал про своих родственников, знакомых и рассказывал довольно странные истории, что создавало впечатление максимальной открытости и дружеского контакта. Но, как я позже заметила, это было только впечатление. Он легко сдавал факты своей биографии, но не раскрывал своих чувств и личного отношения. Я не имею в виду отношение ко мне, я говорю об отношении к чему-либо вообще. Я впервые встретила человека, который никого и ничего не осуждает, не навязывает свое мнение. Это свойство Оса меня действительно поразило, ведь очень часто мы сталкиваемся с теми, кто все и про всех знает, щедро раздает советы и рекомендации, категорично развешивает ярлыки.
— А зачем кого-то осуждать? Пусть все делают, что хотят, им самим за себя отвечать. Тем более, мне кажется, что даже в самом опустившемся человеке есть любовь. Ведь все же любят кого-нибудь, ну или хотя бы что-нибудь.
Мне бы хотелось научиться принимать людей и жизненные факты просто такими, какие они есть, и не углубляться в осуждение, оправдание или сравнение. Да и многим бы, как мне кажется, такое умение значительно облегчило жизнь.
Освальд, вопреки тому, что он был «в щи», произвел на меня впечатление хорошо воспитанного, начитанного парня с широким кругозором. При этом было очевидно, что человек он очень себялюбивый. Он себе по-настоящему нравился и не считал нужным скрывать это. Характерной особенностью его повествования, а говорил он практически без перерыва, как радио, было то, что он почти всегда начинал предложение со слова «я». Ему было приятно говорить о себе. В действительности, всем нам доставляет большое удовольствие говорить о себе, но мы стараемся это как-то скрыть или завуалировать в своем общении с другими. Ос же говорил прямо, открыто наслаждаясь вещанием на своей волне, и эта манера не вызывала раздражения или негодования.
— Я просто знаю, что я очень клевый парень. Иногда даже о*уительный. Божечки! До чего же я охренительный красавчик! А когда кто-нибудь говорит мне, что я достал со своей невзъе*енностью, то я отвечаю, что завидовать лучше молча.
При этом он мог искренне восхищаться другими. В его пестром окружении много представителей различных загадочно-странных культурных веяний и религиозных течений. От них он почерпнул веру в разные мистические знаки и теории. Бога он себе представляет как вселенную, верит в обмен энергиями, обереги, духов и во многое другое.
— У меня очень много знакомых, я ведь семь школ сменил и пять городов, плюс по работе общаюсь много. И все они, в основном, очень странные или необычные. Я даже сам иногда в шоке от того, что люди совсем мир по другому видят. Но это же, бл*ть, так интересно! Через съехавшую крышу лучше видны звезды!
Последняя фраза, как мне кажется, является его жизненным кредо. Вообще-то, Ос не ругался матом, но иногда из него, видимо, выскакивали те самые «щи». В разговоре он часто внезапно перескакивал с темы на тему.
— У меня абсолютный слух. Я раньше на скрипке играл, но если ты не играешь на скрипке каждый день, то ты не играешь. А из музыкальной школы меня отчислили, за то, что я сольфеджио пропускал и не сдал экзамен. Я никогда не спал с мужчиной. Для меня это вообще «фу»! Я раз на вечеринке у друзей был «в щи» и решил проверить, а вдруг я гей? Я подошел и поцеловал друга. Меня чуть не вырвало, как только я ему язык в рот засунул. Бее… У меня волшебные руки. Знаю, звучит двусмысленно, но, в моем случаи, это правда во всех смыслах. Я умею лечить руками. У меня такая энергетика хорошая, я могу руки положить, где болит, и скоро все пройдет. Я вообще на людей странно влияю. Дети меня любят. Вот у одной моей подруги сын до пяти лет не разговаривал. Я как то с ней встретился, и получилось так, что я с ребенком на заднем сидении в машине остался. Я с ним разговаривал, мы в машинки играли. Через неделю подруга мне позвонила и сказала, что ребенок заговорил. Она думает, что это все из-за меня, ведь до меня он даже не играл ни с кем и был очень замкнутым. Попросила чаще приходить в гости. Я в кузнице на днях нашел вот это кольцо. Я когда его увидел, я просто о*уел! Это же знак небесной наковальни!
Наша прогулка очень напоминала интервью – один собеседник задает вопросы, а другой отвечает. Мне было интересно узнать, как и чем живет человек, совершенно не похожий на меня, тем более, что Освальд почти ни о чем меня не спрашивал, что было даже немного обидно.
— Я никогда не расспрашиваю никого, все сами рассказывают, когда захотят.
Мы продолжали идти рядом вдоль озера, потом дальше в лес и начали подниматься по извилистой дороге в гору. Ночь закончилась. Небо уже заметно посветлело, и луна перестала напоминать запыленный прожектор, а стала тусклым белым кругом из кальки на фоне серо-голубого неба. К тому времени, когда мы поднялись на вершину, солнце уже показалось над горой, а я уже, казалось, знала практически всю биографию Освальда.
— Я маленький был самым счастливым на свете, пока мои родители не развелись. Они официально так и не развелись, только разъехались. Я им тогда сказал, чтобы они шли на*уй оба! Я очень разозлился. Они меня бабушке оставили, а сами по разным городам… Хотя сейчас они всегда меня очень поддерживают — знают, что виноваты.
В детстве Ос был обычным мальчиком. Он ходил в садик с мамой за руку, любил баловаться и был очень вредным.
— Я такой вредный раньше был. Я и сейчас упертый, но я с этим стараюсь бороться, а в детстве до абсурда доходило. Лежу я такой как-то раз на кровати в своей комнате, думаю: «Надо бы убраться, а то что-то грязно». Тут мама заглядывает и говорит: «Ос, что-то у тебя грязно, наведи порядок». Все! Я четыре дня после этого специально не делал уборку.
Как-то мы с мамой шли из садика, я убежал и стал есть маленькие ранетки с дерева. Мама сказала мне тогда, чтобы я выплюнул, и что все, что растет у дороги очень ядовитое, потому что дышит выхлопными газами. Я очень расстроился. Все вкусное – ядовитое.
Позже он вместе с мамой переехал в Москву, где окончил школу и поступил на режиссерский факультет. Параллельно с учебой Освальд работал ведущим мероприятий, а потом устроился на телевидение помощником режиссера в одно популярное шоу.
— Когда у тебя такая офигенная работа, ты чувствуешь себя очень крутым, и идти на учебу совсем не хочется. За пропуски меня и отчислили. Я поступил в другой ВУЗ, продолжал много работать.
В работе на телевидении его привлекали знакомства с известными людьми, постоянные тусовки. Кроме того, он подрабатывал продавцом в магазине модной одежды и, время от времени, брался за проведение мероприятий. Учитывая необходимость появляться на учебе, спать было совсем некогда. Чтобы поддерживать работоспособность и творческую энергию, Ос пристрастился сначала к травке, а потом начал пробовать и другое.
— И в один день у меня в голове все перевернулось. Просто парень положил на язык бумажку пропитанную кислотой. Я задумался, зачем это все. Вот я работаю, тусуюсь, все эти люди вокруг меня…а зачем?…куда?
Меня мама тогда очень поддержала, прям выручила. Я к ней пришел, все рассказал, и она мне посоветовала уехать и погрузиться в учебу на новом месте. Я подумал-подумал и сделал, как мама предложила.
Освальд переехал в Барнаул, поступил там на режиссерский факультет. Проучившись два года очно, он перевелся на заочное отделение и стал работать в клубах Новосибирска, играл в театре в Бийске и, вообще, набирался всяческого опыта.
— Мне одна знакомая буддистка говорила: «Ос, хватит расти в ширь, ты уже достаточно широкий. Углубляйся!» Ну я просто много чего знаю уже, но все как то поверхностно, и не применяю особо. Я знаю, как организовать процесс съемок, знаю как работают клубы и рестораны, у меня было три своих музыкальных группы, я даже пробовал открывать типографию… Вообще, мне нужна стоящая идея, а там родственники помогут. Я поэтому и стараюсь изучить всю эту кухню изнутри.
Ос говорил, что хочет раскрутить свой бренд и заниматься организацией различных мероприятий в собственном «мега-клубе». Чтобы чувствовать себя еще увереннее на этом поприще, он планирует поработать в ночных клубах в Европе. Клубы и тусовки Освальд рассматривает как бизнес, но мечтает он о кино.
— Я очень хочу сниматься в кино! Для актера самое главное не переставать быть ребенком. Знаешь, так… Ах! Смотри! Бабочка!
И Ос начал бегать вокруг меня и ловить воображаемую бабочку. Потом эта бабочка села мне на нос, и он аккуратно снял ее двумя пальцами. Он казался большим романтиком и был действительно «мягким, как лапки котика». Говорил он тихим спокойным голосом, смотрел как-то снисходительно и ласково, обращал мое внимание на окружающий пейзаж. Вокруг было действительно красиво. С вершины холма открывался вид на горы, озеро и Катунь как из рекламных буклетов на туристических сайтах.
— Я очень люблю гулять. Я вчера вечером просто пошел на гору и смотрел на реку. В лунную ночь здесь все становиться серебристо-серым. Красиво и спокойно.
Полюбовавшись видом, мы стали медленно спускаться обратно к озеру. Освальд разоткровенничался.
— Я, еще когда в Москве учился, пол года жил с девушкой. Мы на перекрестке встретились. Я стою на светофоре и вижу, что на противоположной стороне очень красивая девушка. Я такой думаю: «Ой, какая девочка красивая, как же с ней познакомиться, что делать…» И тут замечаю, что она тоже на меня смотрит. Мы улыбнулись друг другу. Когда загорелся зеленый свет, мы встретились на середине дороги, обнялись и все. На следующий день мы стали жить вместе. Но через полгода она встретила свою первую любовь, сказала, что любит его, а не меня, и ушла. Я ее очень любил. Мне было тяжело, я сильно переживал. Сам не мог справиться и пошел к психологу. Кучу денег и времени убил, чтобы сказать себе, что мне больше не нужно быть с Юлей. Меня только после этого отпустило, но и то еще не отошел до конца. Так что отношения меня теперь как-то настораживают.
Я, когда маленький был, очень хотел быть идеальным мужем. Мама мне все время говорила: «Не будь как папа, не будь как папа».
Папа в молодости крутым рок-н-рольщиком был. Все его студентки и сейчас от него детей хотят. У одной получилось, так что у меня есть двухлетняя сестра.
Наверху уже почти совсем рассвело – небо стало голубым, зеленые вершины гор осветились золотистыми утренними лучами, но внизу между деревьев еще оставались обрывки ночи. Мы аккуратно спускались по мокрой от росы тропинке.
— У меня кроме этой татуировки на груди есть еще другие на спине и на ногах. А раньше у меня еще везде пирсинг был. Были проколоты оба уха, соски, язык. Я потом все вытащил. Кроме члена – там оставил. На языке дырка сильно раздолбилась и не зарастает. Почему все это с собой делал? Просто бывает, что живешь себе спокойно, все хорошо, но иногда хочется сделать себе больно.
Ос как-то судорожно хихикнул. Меня, конечно, слегка смутило такое заявление. До этого момента я воспринимала Освальда как немного инфантильного чудака, который в двадцать шесть лет может позволить себе витать в облаках и строить планы о грандиозных тусовках.
— Я обычно стараюсь людям сразу об этом говорить, потому что все к этому по-разному относятся, кто-то вообще с такими принципиально не общается. Я полтора года сидел в тюрьме.
Я быстро взглянула на него, поскользнулась, он поддержал меня за локоть и снова хихикнул. Что?! Да ладно… Я не могла поверить в услышанное и натянуто улыбалась. Этот «мягкий, как лапки котика» Сальвадор Дали с глазами апостола и вкрадчивым голосом отсидел срок?! Не может быть! И я иду с ним вдвоем по тропинке в сумрачном лесу! В голове промелькнули яркие картинки про хитрых двуличных маньяков. На минуту мне стало по-настоящему неуютно, даже страшно. Но только на минуту. Я попыталась заглянуть ему в лицо. Освальд тоже натянуто улыбался, поджал губы, кивал головой и скользил взглядом по деревьям за моей спиной. Кажется, ему было стыдно.
— Когда я работал на телевидении, я продавал травку. Таким образом со многими интересными людьми познакомился, кстати. Меня один раз поймали, но у меня дедушка полковник милиции, так что я тогда отделался штрафом в восемь тысяч рублей. Потом я всегда очень аккуратно все делал. Второй раз я попался из-за собственной лени и тупости. Я вовремя выкидывал сим карты, менял номера, был очень осмотрительный. А тут что-то поленился, забил на осторожность, меня и поймали.
У отца в тот год дом сгорел, еще и меня посадили, его это сильно из колеи выбило. Ему пришлось денег отдать прилично, чтобы меня не на восемь лет закрыли. Родители меня очень поддерживали. Папа в одном интервью даже сказал, что он специально договорился, чтобы меня посадили, потому что такой опыт для актера очень полезен.
Кажется, кто-то известный сказал, что каждый стоящий человек должен посидеть в тюрьме. Я в тюрьме тоже с разными интересными людьми познакомился, даже знакомого встретил. Он был директором музея ветеранов войны в Афганистане, а до этого смотрящим за рынком в Москве. Посадили его за махинации с квартирами для ветеранов.
Я, когда в тюрьму попал, подумал, что это самое ужасное место на земле. Мне было очень страшно. Ты в шоке, да? Да, стремно это. Удивительно, что с таким образом жизни, как у меня до этого был, я успел образование получить.
Я шла, переставляя ноги на автомате, и пыталась переварить информацию. В моем сознании, те, кто сидел в тюрьме – опасные, опустившиеся люди, с которыми приличному человеку общаться невозможно. А тут этот веселый парень, с экстравагантной внешностью, модный, приятный в общении, который развлекает туристов на дискотеке. И ведь он мне нравится! Но он отсидел срок в тюрьме за распространение наркотиков.
— В камере нас было восемь человек, в основном всякие воры. Один за хранение наркотиков сидел, но наркотики ему подкинули в машину, потому что подловить на экономических схемах никак не могли. Еще был взрослый страшный дядька, тому сидеть не пересидеть за наркотики, оружие и организованную преступность. Он мне сразу сказал, что если то, о чем они здесь говорят, выйдет за пределы камеры или дойдет до ментов, то он меня вы*бет. Я понятливый, мне повторять не пришлось.
Первые месяца три очень тяжело было. Самое страшное – не видеть солнца. Потом я подписал контракт о работе, и стало легче – в шесть утра встал, в десять вечера лег, все время работой занят, а главное, видишь улицу. Я в прачечной работал и в столовой, а потом попал в санитары. В тюрьме быть санитаром считается круто. Со мной еще два парня работали. Если какая-то драка случается, или кто-то себя вскрыл, то мы оказываем первую помощь и несем в больницу.
Раз был случай, чувак себе кишки выпустил. Мы заходим в камеру, он в луже крови валяется, рядом валяются кишки. Пацаны, которые со мной, один – блевать, другой – в обморок. Я глаза выпучил, трясусь, меня мутит, но не отключился. Мы вдвоем с охранником того парня вместе с кишками на каталку погрузили и увезли. Меня после этого старшим санитаром сделали, и до меня уже никто вообще не докапывался. Я еще потом как-то раз парня спас, который себе вены повдоль вскрыл. Я ему жгутами руки у самых плеч вовремя перетянуть успел.
Рассказав этот постыдный и пугающий эпизод своей жизни, Освальд как будто выдохнул. Мы остановились. Ос снял с шеи серебряный кулон, который оказался футляром для хранения травки. Он отсыпал из него немного в маленькую керамическую трубку в виде головы змеи и затянулся пару раз. Потом предложил мне, я не отказалась. Он придерживал для меня трубку, объяснял, как лучше втягивать дым и держать его в легких, а потом медленно выдыхать. Я не почувствовала ничего особенного, расслабление и легкое чувство онемения в конечностях. Мы медленно брели по дороге, навстречу стали попадаться уже проснувшиеся отдыхающие туристических баз. Ос тоже расслабился, снова стал шутить и рассказывать всякие глупости.
— Мы недавно с пацанами из лагеря ходили в ночной поход в горы. Наелись там жарехи и спать легли. Я лежу в спальнике и, вдруг, слышу рев какой-то из кустов. Я перепугался, подскочил в панике, куда бежать от этого медведя не знаю. Оказалось, это Сане плохо стало. Я потом долго уснуть не мог. Мне все слышалось, как сирены у реки под горой поют. Да, это были именно сирены. Много их было, кажется, штук сто.
Что касается тюрьмы, то сам Освальд считает, что, во-первых, это было бесценным жизненным уроком, во-вторых, помогло научиться ладить с самыми разными людьми, и, в-третьих, если бы его тогда не посадили, то неизвестно, до какого дна он успел бы скатиться.
— Меня закрыли же неожиданно, я тогда только купил новый классный пуховик. Я пацанов попросил, чтобы они его обязательно из химчистки забрали, талончик им отдал. Говорю, можете сами носить, только заберите, очень уж клевый пухич был. В итоге они забыли его забрать, жалко пухич. Зато про остальные мои вещи не забыли. Я когда освободился, пришел на капустник выпускников, так там половина курса в моей одежде были. Сумка с вещами так и осталась в общаге, когда меня посадили. Я тогда разозлился, что они мои вещи сразу растащили, я же не умер, бл*ть! Я вообще шмотачник — люблю наряжаться. У меня у мамы дома столько всяких клевых вещей храниться. Здесь-то они мне не нужны.
Безусловно, теперь Освальд совсем по-другому относиться к свободе и окружающим людям. Правда, совсем отказаться от опасного баловства пока не решился, и продолжает покуривать травку. Ос даже провел короткий экскурс в классификацию сортов марихуаны, рассказал про различия эффектов воздействия каждой смеси и даже поделился рецептом.
— Подойдет самая обычная конопля, которая растет даже в пригородном лесу. Нужно оборвать листочки и сначала немного подсушить их на сухой антипригарной сковороде. Потом добавить растительное масло и продолжать жарить. Затем убираешь остатки листьев, а получившееся масло можно использовать для выпечки замечательных расслабляющих кексов или шарлотки.
Мы сели на лавочку и стали жмуриться на утреннее солнце. Еще поболтали немного ни о чем, даже нашли общих знакомых. Оказалось, что целый год учились в одной школе в младших классах. Потом мы расстались, но Освальд еще долго не выходил у меня из головы.
Отчаянный
Он пришел в бар на этой неделе уже не в первый раз. Выбрав укромное место у стены в самом конце барной стойки, Он угрюмо нахохлился на высоком стуле. Бармен узнал Его, приветливо кивнул и по выражению глаз клиента профессионально прикинул, какую дозу забытья тот готов принять. Какое-то время посетитель сосредоточенно ковырял ногтем край деревянной столешницы и, как завороженный, рассматривал шершавые потертости на когда-то глянцевой поверхности. Увидев перед собой ставший дежурным стакан с виски, Он поднял взгляд на бармена и вяло кивнул ему со слабой улыбкой. Точнее было бы сказать с горькой ухмылкой, мол, как это Он докатился до такого. Поймав свое отражение в зеркале над раковиной за баром, Он увидел одутловатое лицо с воспаленными глазами и бледными губами. Снова усмехнулся себе, отметив свою схожесть с унылым зомби. Он взял стакан, запах алкоголя привычно ударил в нос, Ему стало противно, но Он заставил себя сделать большой глоток. Судорожно проглотив обжигающую змейку, которая тут же свернулась клубком в желудке, Он медленно выдохнул и брезгливо отодвинул стакан. Опиревшись на локти и запустив пальцы в волосы, Он снова самозабвенно отдался рассматриванию мельчайших неровностей на увлекательной поверхности барной стойки.
Наш новый знакомый оказался здесь совершенно не случайно, а повинуясь некой печальной закономерности. Последние месяцы Он с завидным упорством продолжал спускаться по замшелым ступеням разочарований, и недавнее известие заставило Его кубарем скатиться на покрытый черной плесенью пол подвала уныния. Его любимая Она уезжает от него в другой город. А как же я? Всего один вопрос, и хрупкий самоконтроль улетает в дробилку гнетущих размышлений. Уныние не зря считается одним из самых тяжких грехов, ведь именно оно опускает человеку руки, притупляет зрение, разжижает слезами мозг и затягивает в пучину безысходности, где терять уже нечего, а значит, все внутренние барьеры рушатся за ненадобностью.
Вторым глотком он прикончил порцию виски и сразу же попросил следующую. Напряжение в теле немного спало, и Он уже мог сидеть с задумчивым видом, подперев щеку. Наш герой был в отчаянии.
Отчаяние это страдание от того, что не сбылись наши самые сокровенные надежды и желания. Многие впадают в отчаяние от того, что ошибочно составляют прогноз о результатах и последствиях своего выбора. За окном было пасмурно, но по радио обещали солнечную погоду… И вот мы хлюпаем по лужам в промокших ботинках, а потом шмыгаем носом всю неделю. Наше разочарование и обида на радио безганичны. Мы часто верим неправильному прогнозу, игнорируя очевидные обстоятельства, только потому, что он кажется нам более привлекательным. Но ведь никто не мешал нам обуть резиновые сапоги и весело шагать под цветным зонтом. Первые ошибки в прогнозах могут быть не особо значимыми, и тихо ложаться на дно болота разочарований. По мере нашего взросления неправильные прогнозы влекут за собой все более серьезные крушения ожиданий, которые с брызгами падают в это болото и поднимают со дна все залежи несбывшихся надежд.
У сидевшего за баром мужчины накопилось немало разочарований за тридцать пять лет. Последние оползни Его представлений о себе стали настоящей катастрофой.
Как правило, нам всю жизнь приходится подчиняться, советоваться, прислушиваться, выполнять поручения, следовать правилам и все остальное в этом духе. Ему очень хотелось улизнуть от этого и стать главным. Он очень хотел быть именно главным. Ни руководителем, ни лидером, ни боссом или наставником, а именно Главным. Пару лет назад отец назначил Его директором семейной компании и решил отойти от дел. Казалось бы, вот оно, наконец-то! Но исполнение заветной мечты стало серьезным испытанием. Во-первых, новоявленному Главнику катастрофически не хватало опыта, так как раньше он не считал целесообразным его накапливать, ведь ему едва ли может пригодиться опыт неглавного человека. Во-вторых, вскоре выяснилось, что ответственность, которую он понимал, как обязанность подчиненных держать перед ним ответ, остальным видится, как Его обязанность давать ответы сотрудникам на вопросы, что и как делать. Какое-то время Он не признавал свою несостоятельность, маскируя ее за мнимой демократичностью и напускной уверенностью. Хуже всего было то, что из гордости и страха быть осмеянным Он скрывал свой провал от друзей и отца, вместо того, чтобы обратиться за советом. Теперь Он понимал, насколько в действительности не досягаемы для него все его новые друзья — реальные владельцы компаний, кем он так гордится, и в чье общество стремился попасть. Самоуверенность сдулась с неприятным свистом, и Он остался один на один с беспомощным мальчишкой, который мало что знает, еще меньше понимает, не умеет принимать необходимые решения и, как следствие, не имеет авторитета. Отцу пришлось вернуться к делам.
Отколовшееся от айсберга заблуждений о себе самомнение окатило Его волной одиночества. Новые знакомые чувствовали в нем чужака и, посмеиваясь, держали его на расстоянии. Старых друзей он растерял, так как считал их образ жизни и интересы недостойными внимания Главного человека. Ему было страшно, обидно и одиноко. Больше всего сейчас Он хотел бы прийти в холостяцкую квартиру друга, выпить с ним пиво и услышать поддержку в знакомом голосе. Старые друзья были бы рады Ему и приняли бы без всяких объяснений, но гордость отравляла ему жизнь и заставляла делать выбор в пользу тихого поскуливанья в одиночестве за стаканом в баре. Очередная унылая мысль скальпелем полоснула по внутреннему гнойнику, и Он стал оглядываться в поисках свободных ушей. Ему было необходимо выплеснуть скопившийся яд негодования, поговорить хоть с кем-нибудь. Посетители в баре прибывали, но все были парочками или компаниями, вмешаться наглости пока не хватало. Он в надежде перевел взгляд на бармена, но тот уже выполнял свою обязанность жилетки с томной брюнеткой, которая играла с соломинкой в коктейле и время от времени с призывным интересом оглядывала зал. Всем в этом баре, мягко говоря, наплевать на него, лишь бы не мешал. Всем и каждому в этом городе нет никакого дела до его мыслей и чувств. Абсолютно все на этой планете даже знать ничего о нем не хотят. Единственный человек, проявивший к нему участие, бросает его. Она оставляет его тонуть в этом гадком липком равнодушии и непонимании.
Если бы было возможно испытать физическое удовольствие от бульканья соплями обиженной гордости, то наш несчастный достиг состояния экстаза, допив третью порцию виски. Он был самым отверженным в мире человеком на пике саможаления.
Другим неоправдавшимся прогнозом стала его жена. Если сказать точнее, то он придумал себе идеальную жену уже после того, как женился на неидеальной. Тогда Он стал искать женщин, которые могли бы заполнить бреши в Его картине женщины-мечты. Для такого, практически безупречного парня, каким считал себя наш герой, это не должно было стать проблемой. Но очень скоро поиски мечты превратились в перебирание всех, кто обратит внимание на неогранённый алмаз. Но и таких было совсем немного, да и этих немногих не получалось по-настоящему заинтересовать. Несбывшиеся ожидания одно за одним повисали на Его шее удавкой. Признать себя неудавшимся героем-любовником было для Него невозможным, и он продолжал прыгать на этих граблях, даже не пытаясь усовершенствовать технику.
Однако, полгода назад одна принцесса все таки оказалась достаточно сообразительной, чтобы дать себя осчастливить. Не смотря на то, что содержание самоутвердительной барышни обходилось недешево, так как губа у нее была прямо таки профессорской, Он был готов на любые расходы ради успокоения души и зависти друзей. Он был счастлив. Его наконец-то оценили по заслугам, внимают каждому слову, захваливают с утра до вечера. Не трудно догадаться, что очень быстро Он поуши влюбился в себя в ее глазах, и, как следствие, стал абсолютно зависимым от источника уверенности в своей безупречности. Ему казалось, что это любовь. В действительности же, девчонка просто тянула из него деньги, а он слепо верил в долгожданную лесть. Но обмануть себя по-настоящему так и не получилось.
Тут к Нему подсел человек лет пятидесяти и завел разговор ни о чем. Наш парень был несказанно рад возможности выговориться и от восторга попросил в баре бутылку виски и стал сам разливать под разговор. Мужик в Нем не ошибся.
— А я ведь Ее люблю. Думал, ей есть до меня дело, а она меня бросает. Когда вижу ее, так аж слюни бегут, как закусать хочется. Все бабы шкуры продажные.
Этими словами наш герой хотел сказать, что любит Ее до той степени искажения реальности, когда начинает умилять любое, даже самое неприятное проявление характера. Вредность, упрямство, занудство, вспыльчивость, грубость, пошлость и даже агрессия представляются правильными и привлекательными. Оправдать любимого человека легко, потому что очень хочется.
— Да, это точно, — пространно кивнул поставщик свободных ушей.
— И друзья мои только и ждут, что я лоханусь и повеселю их в очередной раз. Им хоть будет, что обсудить. И вообще, кто я такой? Что-то знаю, что-то слышал, где-то бываю, с кем-то встречаюсь, что-то делаю, но все не то и не так.
Эта фраза должна была передать всю безвыходность ситуации, какой ее ощущал страдалец. Он видел себя стоящим на крохотном уступе высокого утеса, спиной Он из последних сил прижимался к холодному камню отвесной скалы, внизу под ним бездонная пропасть.
— Мда… Бесит, когда планы срываются. Стоит оступиться, шакалы сразу налетят. Но ты не унывай.
На самом деле имелось в виду, что когда восхитительное наваждение наших мечтательных ожиданий разбивается о действительность, к нам постепенно возвращаются ощущение реальности и вместе с ним разочарование в несовершенстве нашей жизни, как ноющая боль проникает в измученный буром зуб после анестезии. В такие моменты соприкосновения с реальным миром, мы злимся на этот мир за то, что он хочет отнять у нас наше родное, привычное, драгоценное заблуждение, которое мы с таким трепетом взрастили в закромах своей души. Мы скалим зубы и яростно выцарапываем наш сундук с сокровищами у любого, кто посягнет на него. Но однажды, когда мы захотим полюбоваться нашими бриллиантами и достать их из сундука на свет, мы обнаружим, что наш чудесный ларец пуст. Оказывается, мы только придумали драгоценные камни, но забыли наполнить ими свою шкатулку и всю жизнь отважно бились за паутину в углах пустого ящика.
Участники взаимовыгодного тандема обменялись понимающими взглядами и залпом осушили свои стаканы.
— Что-то я совсем расклеился.
— А ты соберись.
Этот обмен короткими репликами скрывал за собой мысль о том, что даже когда ты чувствуешь, что судьба намазывает тебя тонким слоем на свой бутерброд, нужно найти в себе силы упасть маслом вверх.
— Я же для нее все, что захочет! А Она мне всю душу вынула.
Любитель бесплатной выпивки только молча долил себе виски. Ну что скажешь, когда здесь такое! Такая тоска, когда ребра становятся холодными и скользкими изнутри, как бы покрытые мертвенной слизью разложения, и сердце сжимается, стараясь не коснуться своей клетки, едва бьется в судорожных вздрагиваниях.
С помощью отзывчивого незнакомца бутылка довольно быстро опустела, и тот довольный быстро устранился. Он вытянул локти на барной стойке, положил лоб на кулаки и задремал. Бармен не стал его тревожить. Он очнулся минут через сорок. Оглядевшись и оценив обстановку, Его организм принял решение отправиться домой. Он подошел рассчитаться с барменом, взгляд уперся в декольте брюнетки.
— Сделай для принцессы еще коктейль. Кыса, ваши глаза созданы, чтобы смотреть в них всю жизнь. А вашей груди очень идет эта барная стойка…
Таким способом Он выразил, что, увидев девушку, почувствовал нечто необъяснимо сложное, неповторимо гармоничное, удивительно цельное. То, что настолько огромнее Его самого, что это невозможно выразить или полностью осознать. Дыхание замирает, взгляд устремляется в необозримую бездну, тело как будто немеет под накатывающими электрическими волнами, мысли взмывают в непривычную высь, чувства обостряются, тело перестает ощущаться — ты весь только душа. Такое может случиться, когда находишь себя на краю мира в тишине природы, или слышишь необыкновенно трогательную музыку, или читаешь пронзительные стихи, или в голову приходит такая мысль, которая вдруг разворачивает тебя на сто восемьдесят градусов и опрокидывает с неустойчивой табуретки твоих убеждений. В такие мгновения реальны только мурашки на теле и горячие слезы в глазах.
