ОЛЕГ ПРЯНИЧНИКОВ. «Слухач — по инвалидности»(маленький роман)
1
Казалось бы тихая, спокойная сентябрьская ночь опустилась на средне-уральский лес. Но вот — ухнуло. Потом ещё, ещё. И вот уже целая канонада небесного грома сотрясала воздух и землю. И засверкали молнии, подобные огромным турецким саблям. Они вонзались в несчастный лес, расщепляя стволы кустарников и деревьев, и срезая, словно бритвой их ветки. Иногда что-то вспыхивало, но, слава богу, пожара быть не могло, потому что лил дождь. Лил крупный и густой дождь. И почти никакого ветра. Огромные чёрные тучи нависли в каком-то странном военном порядке над лесом и били, били, били: гром — молния, гром — молния. И так продолжалось всю ночь. Наконец, к шести утра, эта вакханалия закончилась: задул ветер, тучи ушли. Затем вместо порывистого ветра заиграл бойкий ветерок и над лесом, окружённое белым ореолом, стало всплывать рыжее сонное солнышко. И хотя лесу и был нанесён немалый урон, он не выглядел жалким, он по-прежнему был прекрасен: его ели звенели, расправляя свои могучие плечи, его полянки оживали — поднималась трава и цветочки, его ручейки журчали как ни в чём не бывало. А вот и птахи зачирикали. А вот и оранжевое солнышко проснулось окончательно и начало отдавать своё тепло всему живому, просеивая оранжевые лучи сквозь зелёно-жёлтую листву. Чудо!
Но вот вам ещё одно, тоже вполне осязаемое, но не очень-то симпатичное чудо, точнее сказать Чудо-юдо.
Появившись непонятно откуда в лесу, это Чудо-юдо ползло. Оно ползло, раздвигая своим трёхметровым чешуйчатым телом стволы приличного калибра, и раздавливая им же любую живность, попавшую под него. Оно хваталось лапами с длинными когтями за всё, что только можно было ухватиться, отталкивалось острыми коленями и ползло. Оно буровило словно танк и… стонало.
Вот Чудо-юдо увидело своими алыми, чуть дымящимся глазами без зрачков пень. Большой, спиленный людьми, пень. Продолжая стонать, существо взгромоздилось на него. Оно село, подобно человеку, пристроив зад и согнув в коленях задние лапы. У существа кровоточил бок, на его жабьей морде лежала печать страдания. Вдруг в его когтях блеснула ампула — грамм эдак на двести. Чудо-юдо, трясущейся лапой поднесло к пасти ампулу и … выронило её. Всё бы ничего, ампула упала рядом с пнём, в траву, но в траве предательски спрятался камень. Услышав лёгкий звук разбивающегося стекла, Чудо-юдо взвыло так, что лес замер — птахи перестали петь, дятел тюкать, болото пузыриться.
Наконец существо отревело. Вскоре в его когтях блеснула вторая, точно такая же ампула, и она было последней. Резким движением Чудо-юдо вогнало стеклянную «торпеду» прямо себе в рану, ампула лопнула, встретившись с рёбрами.
ОНО взвыло почти так же как и до этого. Но, спустя минуту, мерзкое, ужасное тело успокоилось и обмякло. Алые глаза потухли. А уральский лес наоборот — снова ожил.
2
Вот уж год, как сорокалетний Михаил Евгеньевич Кремниев являлся пенсионером. Пенсию получал по инвалидности. Заболевание у него было странное, медицине не известное. Но — давайте всё по порядку.
Двадцать лет назад, вернувшись из армии, Миша Кремниев устроился на единственный в городе металлургический завод учеником кузнеца. Кстати, современный кузнец — это вам не тот языческий лохматый силач с испариной на лбу, в кожаном фартуке, кующий мечи, подковы и гвозди; это совсем другой персонаж — чумазый работяга в суконной робе, на голове пластмассовая каска, на носу защитные очки, на ушах наушники, а с недавнего времени «беруши», и не на ушах, а в ушах. Этот человек либо стоит возле огромного пресса и в ручную (щипцами) подкладывает под молот пятидесятикилограммовые железные (алюминиевые, титановые) чушки, либо тоже самое делает при помощи манипулятора.
Вот к такому кузнецу-работяге и прикрепили Мишу Кремниева, только что отслужившего в армии, на два месяца учеником. А через два месяца способный ученик сдал на разряд и начал работать самостоятельно. А ещё через пять лет Мишу Кремниева все коллеги по цеху ( вплоть до начальника цеха ) стали величать Михаилом Евгеньевичем.
Девятнадцать лет Михаил Евгеньевич Кремниев отдал заводу. Работал себе мужик, работал, и вот на тебе — обычный профосмотр. Обычный отоларинголог проверяет слух, а слух-то у кузнеца сверхотменный. Вроде бы это хорошо. Но. Заступил как-то бригадир-кузнец на смену и… из ушей его потекла кровь. Все звуки он стал слышать в десятки раз отчётливей обычного человека. «Беруши» помогали, но от грохота пресса всё-таки порвало ушные перепонки.
Уши зажили, а неизвестная в мире медицины болезнь осталась. Кремниева возили в Москву: собирали консилиум, определили — обострённый слух, и чем громче, скажем так, тяжёлый звук, тем хуже ушным перепонкам. Взвинченная человеческая речь, надрывное мяуканье кошки, близкое жужжание пчёлки — ещё куда не шло, а вот, к примеру, громкий стук, резкий хлопок, грохот, взрыв — всё это могло сыграть очень злую шутку со слухом, вплоть до потери оного. Закончив обследование, московские светилы медицины прописали необычному больному… «беруши», дали инвалидность, свалив всё на завод, и отпустили с миром.
Простившись с заводом, Михаил не спешил искать новую тихую работу, пенсия по инвалидности была не такой уж и плохой (приплачивал завод). Да и много ли надо одному, ведь за всё время сознательной жизни он так и не женился и детей не завёл. А родителей он схоронил несколько лет назад: мать умерла от рака, от горя у отца не выдержало сердце.
Год бывший кузнец валял дурака, мало с кем общался из друзей, знакомых и родственников, но зато за этот год он пристрастился к чтению. Он записался в заводскую библиотеку и мало того, что брал книги на дом, два-три раза в неделю он посещал читальный зал, там садился обычно в какой-нибудь угол и, иногда вытащив, иногда — нет, из ушей «беруши», читал, читал, читал…
3
Вот и сегодня он пришёл в этот храм святой тишины, вечных страстей и истин. Поднялся на второй этаж, с трепетом, и я бы даже сказал — с нежностью открыл обычные деревянные двери и провалился в атмосферу, где одни люди с жадностью поглощали фантазии и мысли других людей, называемых в мире — писателями.
— Губермана, если можно. Любую книжку.
— Минутку…
Миловидная блондинка-библиотекарша Варя скрылась в «книжных джунглях» и вскоре, лучезарно улыбаясь, вынесла Кремниеву книжку.
— Спасибо,- сухо поблагодарил тот и вором удалился в свободный угол читального зала.
Год библиотекарша Варя наблюдала за этим высоким, чуть седоватым, с умными карими глазами мужчиной, и каждый раз, когда тот приходил в библиотеку, а именно в читальный зал, где она,- если быть конкретным,- работала, её сердце стучало сильнее, чем обычно. Глядя на него, она частенько отмечала: » Надо же, всегда выбритый и чисто одетый.» И частенько беспокоилась: «Неужели женат?» И успокаивалась: » Хотя кольца нет.» А ещё она бывало думала про него: » Ах, какой мужчина. Жалко, кажется, глуховат, но это ерунда.»
Маленькая справка: к своим двадцати девяти годам библиотекарша Варя получила высшее образование, сходила замуж, родила, развелась, и теперь жила тихой, монотонной жизнью с матерью-пенсионеркой и восьмилетним сынишкой.
Книжка Губермана была занятной: весёлые умные стишки жемчужными бусинками нанизывались на нить доверительного разговора автора с читателем. Читалась легко, до мозга и сердца доходила быстро. Закончив читать, Кремниев подошёл к столу библиотекаря и вернул книгу. Варя невольно привстала.
— Как вам Губерман?- с волнением спросила она.
— Смешно, поучительно.
— Мне тоже по душе его «гарики». И мат у него уместен.
— Ещё как уместен,- с сарказмом согласился бывший кузнец.- Правда я за свою трудовую деятельность наслушался этого мата выше крыши.
— Кстати, вы так давно сюда ходите, а мы даже не знакомы. Меня Варей зовут. — она протянула ему свою маленькую ручку.
— Я знаю. Меня — Михаилом, — он бережно пожал её ручку своей клешнёй.
— И я знаю, что вас зовут Михаилом. Конечно же вы работаете на нашем металлургическом.
— Работал. На нашем металлургическом. Ныне на пенсии.
— Такой молодой и на пенсии?
— У меня инвалидность — профзаболевание.
— Мне вас искренне жаль,- Варя повернула голову к окну, за которым дымились трубы металлургического завода. — Вот он, кормилец нашего города…
Миловидная блондинка и, кажется, вполне не глупая, тоже нравилась Михаилу, но его смущала разница в возрасте — вот такой комплекс был у сорокалетнего мужика. И ещё — эта болезнь…
«Она встретит мужчину более достойного, чем я, ровесника, или на немного старше себя. И главное — здорового… Зачем портить молодой женщине жизнь?- так рассуждал Михаил Евгеньевич, видя интерес Вари к своей персоне.»
— Вот он, кормилец нашего города…
Этих слов Кремниев прочитать по её губам уже не мог, а расслышать не позволяли «беруши». Хотя можно продолжить разговор и без них. Но, в этот момент, вошедший читатель, нечайно громко хлопнул дверьми. Михаила словно спугнули.
— До свидания,- пробормотал он и зашагал к выходу.
Завтра он собирался в лес.
4
Электричка тронулась, набрала скорость, и вскоре пропала совсем. Её ждали новые остановки.
Слева от перрона располагался дачный посёлок, справа — лес. День обещал быть солнечным, как никак — бабье лето.
Михаил вынул из ушей «беруши», поправил на плече рюкзак, в котором лежали лукошко и термос с горячим чаем, и, намереваясь идти направо, с наслаждением втянул ноздрями воздух. «Ну, здравствуй, родной,- мысленно поздоровался он с лесом и направился к нему.»
Хруст сухой ветки, тюканье дятла, уханье совы неприятно щекотали ушные перепонки, но крепкий сорокалетний мужик терпел, терпел ради завораживающей атмосферы уральского леса в ранней осени.
Он знал этот лес с детства, знал грибные места, но, увы, съедобных грибов попадалось мало (постарались дачники). Да и бог с ними, с грибами, не они — главная цель. Идя по лесу, Михаил наслаждался хрустальным воздухом, солнышком, которое начинало набирать свой фирменный оранжевый цвет, и, самое главное, наслаждался тишиной.
Вдруг Кремниев уткнулся в странный бурелом с туннелем внутри: такое ощущение, что по лесу полз огромный червяк, ломая своей тушей кустарники и деревья, сгибая их в крутые дуги. Бывший кузнец, поражённый невиданным зрелищем, с осторожностью пошёл по «следу» мнимого червяка, иногда он невольно наступал на красные пятна, уж очень напоминавшие кровь. Он шёл всё осторожнее и осторожнее. Наконец бурелом закончился и… ничего сверхъестественного не произошло. Сразу за буреломом раскинулась весёлая, светлая полянка, посреди неё торчал большой пень. Пень густо ощетинился опятами.
«Мама моя! Хоть что-то!- обрадовался Кремниев и приготовил лукошко с ножом.»
Срезая опята и складывая их в лукошко, он то и дело оглядывался на сказочный, устрашающего вида, бурелом, при этом думал об этой странной загадки природы. В своей задумчивости он не заметил осколков стекла и поранил указательный палец левой руки.
«Черт!- выкрикнул он, машинально сунув палец в рот.» Михаил отыскал глазами стекло, а ещё он увидел рядом с пнём уже знакомые пятна запёкшей крови.
» Так, всему есть объяснения,- отключив эмоции, мысленно стал разговаривать сам с собой Кремниев,- давай рассуждать логически: начался сезон охоты на крупного зверя. Или ещё не начался? В общем: стреляли в крупного зверя, допустим — лося (их тут полно). Ранили его, в смысле лося, он метался, может быть даже полз — вот тебе и бурелом, и кровь. Понятно, что это ужасно. Но, охота — дело житейское, тем более, что сезон охоты уже открыт. Или ещё не открыт?»
Запутавшись в мыслях, Михаил посмотрел на порезанный палец, ещё раз посмотрел, осмотрел его весь — ранку затянуло, да так, как-будто её и не было.
«Чёрт!- выкрикнул он снова.»
Он спешно набил опятами лукошко и решил возвращаться домой.
В электричке он пил чай, загадочный бурелом не выходил из головы. Напротив сидел бывалый мужичок в телогрейке.
— Вы не знаете,- обратился к нему Кремниев,- сезон охоты уже начался?
— Смотря на какую птицу, зверя.
— Ну, скажем, на лося.
— На лося ещё не начался, вот тёплые деньки уйдут и начнётся. Сам жду, с нетерпением, я же охотник. А вы?
«Не начался…»
Вернувшись уже ближе к вечеру, Михаил первым делом замочил грибы. Ближе к ночи сварил их и засолил «по горячему», как учила его покойная мать. Получилось три литровые баночки. Не удержался и съел несколько не просоленных грибочков. Спать лёг поздно.
Ему снились кошмары: какое-то чудовище, какая-то прелестная женщина с платиновыми волосами и странным рубином на лбу, какой-то сердитый старик. С такими же волосами, рубином…
5
Массивное кресло было деревянным, без всякой краски, обивки и подушек, на пухлых резных ногах, с резными поручнями. Такое кресло могло вместить и выдержать пятерых взрослых людей, но сидел в этом кресле один-единственный могучий старик.
Его платиновые волосы стекали на широкие плечи, такие же платиновые усы переходили в платиновую бороду, коя время от времени вздымалась на покатой груди. Его чело обхватывал тонкий золотой обруч со странным (на лбу)большим рубином, который каждую секунду менял цвет — зрелище завораживающее. Белое длинное одеяние с белым поясом облачало старика, из-под полы выглядывали носки белых сапог. Его глаза были закрыты, руки мирно покоились на коленях. Старик не спал и не дремал. Сохраняя спокойное выражения лица, он был погружён в раздумья. Да — в его ногах, свернувшись калачиком, словно собачонка, лежал маленький горбун в костюме скомороха — вот тот дрыхнул, издавая храп и пуская слюни.
Что это было за помещение, при чём ярко-освещённое, в котором находились кресло, старик и горбун, его назначение — понять было невозможно. Вроде бы зал дворца — высокий белый потолок, белые колонны, но — никакой помпезности, из мебели одно кресло, всё что украшало белые стены — это множество массивных штор белого цвета. Только окна ли таились за ними. Да, и непонятно было откуда исходил яркий свет.
Вдруг, в метрах десяти от старика, возникло серебристое облако. Облако быстро рассеялось. Вместо него появились трое — два огромных белых голубя и…. Крыльями голуби вытолкнули вперёд себя Чуду-юду.
Старик открыл глаза, спокойное выражение его лица не изменилось. Проснулся и отклеился от его ног карлик-горбун.
— На колени,- тихо приказал старик.
— На колени!- продублировал хозяина своим мерзким скрипучим голосом горбун, сделав круг вокруг чудовища.
Чудовище не шелохнулось.
— Ну,- сыграл жевалками старик.
— Ну!- вякнул скоморох.
Издав рык, Чудо-юдо припало на одно колено, но головы не опустило.
— Ты вновь совершил преступление,- в голосе старика появились грозные нотки,- ты сбежал из моего… зоопарка.
— Хозяин, насчёт зоопарка — смешно, ей богу, смешно!- горбун покатился по полу.- Хаааааа!
— Цыц!- повёл бровью на убогого старик.
— Яволь!- горбун мгновенно вскочил на ноги и приложил ладонь к сбившемуся колпаку, на котором дзынькали бубенчики.- Хозяин, подать ли вам посох под номером тринадцать? — Карлик облизнулся:- Посох для испепеления — мой любимый.
— Уймись, дурачок.
— Яволь, в смысле понял. Значит чуть попозже.
Старик снова обратился к чудовищу:
— Мало тебе того, что я сделал с тобой? Ведь ещё совсем недавно ты был мужчиной в расцвете сил, а теперь ты непонятно кто и непонятно что. Мало тебе?! Неужели ты и в самом деле надеялся спрятаться от меня на Земле?
И тут Чудо-юдо заговорило, и заговорило вполне красивым мужским голосом:
— Я много лет прожил на Земле… пока был похож на человека. Эта планета стала для меня домом. Вторым домом. Я просто хочу жить в нём, и не только я один. А ещё я хочу, чтобы плохие люди, какие есть и какие будут на этой планете становились хорошими. И я готов всячески содействовать этому.
— Что?!- выражение лица старика поменялось и не в лучшую сторону, его начал охватывать гнев.- Это я тебя отправил на Землю много веков назад! Но для чего?! Отвечай!
— Я должен был быть проводником твоей воли.
— МОЕЙ ВОЛИ,- каждое слово отчеканил грозный старик.- Моей! Слышишь?! Почему ты не давал умереть людям, когда им это было суждено мной? Зачем ты садил за стол переговоров вождей, королей, царей, президентов, предотвращая тем самым войны? И всё это, не спрашивая меня. Ты помогал людям строить города, ты помогал им двигать вперёд науку, развивать искусство. И сейчас ты собираешься из подлецов варганить ангелов? Разве ты — это я?!…Есть ли в тебе хоть капля раскаяния?
-…Нет,- чудовище по-прежнему не опускало головы.
Старик поднялся во весь свой исполинский рост, но не сделал ни шага.
— Хозяин!- взвился горбун, почуяв нужный момент.- Я за тринадцатым!
И он его принёс — посох чёрного цвета. И старик принял от горбатого карлика этот чёрный посох под номером тринадцать. И вот он уже направил его на Чуду-юду, от которого шарахнулись в стороны огромные белые голуби.
— Э, хозяин,- подал голос горбун,- вы не спросили про универсальный элексир выздоровления. Спрашивайте поскорей, и делайте-таки то, что решили. Ессс!
— Да…м… откуда ты взял две ампулы универсального элексира выздоровления? Молчишь? Что ж, гори, несчастный!
— Постой, отец!- неожиданно раздался пронзительный женский голос откуда-то из глубины зала.
— Принесла нелёгкая!- с досадой выпалил карлик.
6
День не обещал ничего хорошего, потому что предполагался быть пустым. Очередной, пустой, серый день, каких у Михаила было сотни. Вот когда особенно плохо, вроде бы ты не один: где-то есть приятели, родственники, но нет желания навестить их. Значит, ты — один. Тоска-а-а… Впору повеситься. Но не пить. Через это Кремниев уже проходил.
В такие дни почему-то вспоминались покойные родители, их просветлённые лица, их добрые поступки, совместные дела с ними, детство — вот мать забирает его из детского сада, вот отец ведёт в школу. Тоска-а… Но — только не пить. Уж лучше в библиотеку.
А в библиотеке, в читальном зале, как всегда, было тише, чем где-либо. И лишь стук, издававшийся из груди библиотекарши Вари, иногда нарушал эту тишину, стук сердца, пережевавшего за близкого человека.
Она что-то писала, когда Кремниев подошёл к столу. Она подняла голову и приветливо улыбнулась, хотя голубые глаза её оставались грустными.
— Что хотите почитать?- спросила она нарочито громко.
— Говорите тише,- бывший кузнец кивнул в сторону читателей.- Я вас прекрасно слышу.
В грустных глазах Вари пробежало удивление.
— У вас хороший слух? Простите, вопрос не корректен.
— Нормальный вопрос. У меня слух ещё какой хороший. Просто мне часто приходится запечатывать свои уши «берушами» — я плохо переношу резкие, громкие звуки. Помните, я говорил вам о своём профзаболевании? Вот оно у меня такое. Сейчас я без «берушей». У вас что-то случилось?
— Да. Но зачем вам знать об этом.
— Вы можете мне довериться.
— Мама. Моя мама заболела.
— Я вам очень сочувствую. Послушайте, давайте обменяемся номерами телефонов. Мало ли что.
Только они обменялись номерами телефонов, как дверь читального зала отворилась и вбежал мальчик лет восьми-девяти, чем-то сильно обеспокоенный. Он учащённо дышал и, казалось, вот-вот закричит, и он, действительно, закричал, подбежав к Вере:
— Мама!
Кремниев на минуту зажал ладонями уши, глубоко вдохнул-выдохнул.
— Тише, Саша. Что-то с бабушкой?
— Бабушку увезла «скорая». Тётя Лида вызвала.
— В больницу? В какую?
— Я не знаю. Тётя Лида знает. Она нас внизу, в такси ждёт.
— Простите, Михаил. Тётя Лида — это наша соседка. Что же мне делать? Надо отпроситься, но кто меня заменит.
Среди посетителей читального зала забродило недовольное оживление.
— Идите,- твёрдо сказал Кремниев.- Я вас заменю.
— Вы?
— Ну а что тут такого? До закрытия библиотеки осталось пару часов — дотяну. Да и вообще, что тут сложного: выдавай да принимай книжки.
— Действительно, ничего сложного. Михаил, вот в этом журнале делайте записи: кто что взял и вернул.
— Понял.
— Товарищи, — это Варя обратилась к посетителям,- до конца рабочего дня меня не будет. Все вопросы вот к этому молодому человеку. Саша, идём. До свидания. Спасибо.
— Не за что, — он посмотрел вслед торопящимся библиотекарше и её сыну, и что-то в его груди шевельнулось. Что-то приятно-щемящее.
Он занял место Вари. Вдруг, бывший кузнец почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Взгляд принадлежал человеку среднего возраста, в дорогом чёрном костюме, при чёрной шляпе и… с сигарой в зубах. Человек с сигарой, пуская сизый дым, сидел, закинув ногу на ногу, у самого входа в читальный зал. Михаил зажмурился и вновь распахнул глаза. Загадочный посетитель исчез.
» Мда, наверное, у меня проблемы и со зрением,- подумалось Кремниеву.»
Однако табаком несло на весь читальный зал.
7
Диван, телевизор, кухня, диван, мысли, мысли — и так с самого утра.
К чёрту комплексы!- неожиданно для себя решил Кремниев и набрал номер Вари.
— Варвара, здравствуйте.
— Здравствуйте, Миша,- в голосе Вари слышались печальные нотки.
— Варя, сегодня воскресенье. Может мы встретимся?
Возникла пауза.
— Я не против, но мне сейчас не до этого. Моя мама… она умирает… её привезли домой.
— Как домой? Подождите. А как же лечение? Химиотерапия? Что там ещё делают. Варя, я готов помочь всем, чем смогу. У меня есть сбережения.
— Поздно. Врачи сказали, что маму лечить бесполезно. Ей осталось несколько дней…
— Варвара! Где вы живёте? Я сейчас к вам приеду.
— Миша, вы… ты… ты не знаешь где можно купить грибы? Солёные. Опята. Мама их просит.
— Да у меня их целых три литровых банки! Говори, куда привезти?
По дороге он купил фруктов. В квартире библиотекарши Вари пахло лекарствами и… надвигающейся смертью. Кремниев знал как пахнет смертью.
— Вы без «берушей»?- озабоченно спросила она.
— Без них,- смутившись от такой заботливости, ответил Михаил.
Она провела его в маленькую затемнённую комнатку.
На разложенном диванчике, под ватным одеялом лежала ещё не старая женщина. Измученное болью лицо, покрытое капельками пота, не издавало ни звука. На лбу женщины холодную марлю придерживал ручонками мальчик по имени Саша.
— Мам,- позвала дочь.
Женщина открыла глаза.
— Вот, Михаил, познакомься.
В глазах женщины блеснуло подобие любопытства, она даже попыталась улыбнуться.
«Как похожи их улыбки: матери и дочери,- подумал Михаил.»
— Рада познакомиться. Елена Сергеевна.
Михаил протянул объёмный пакет Варе.
— Там фрукты и грибы. Опята.
— Опята?- на этот раз Елена Сергеевна улыбнулась шире. С удовольствием съем… грибочек. Мой бывший муж знатным был грибником.
— Почему был, мама. Он и сейчас есть. Где-то.
— Да, где-то, наверное, есть… Михаил,- Елена Сергеевна захотела приподняться. Варя и Сашка помогли ей в этом. Варя добавила подушек. — Михаил, вы любите читать книги?
— Люблю.
— Моя бабушка как и мама — библиотекарь,- похвастался Сашка.
— Архивариус, внук, архивариус.
— А какая разница, бабушка?
Бабушка попыталась рассмеяться, но её стал душить кашель. Варя помогла ей выпить лекарство.
— Михаил,… Варя,- Елена Сергеевна заговорила так, как будто прощалась.- Я хочу, чтобы у вас всё получилось.- А Саша, Михаил, Саша — хороший мальчик, послушный.
— Мама. У нас с Михаилом ничего нет. Ты о чём?- щёки блондинки-библиотекарши зардели. — И вообще, быть может Михаил…
— Я холост,- ответил Кремниев.
Он посмотрел на неё, потом на Сашку, потом на Елену Сергеевну, такого тепла, что пробежало по его телу, он давно не ощущал. И опять же в груди защемило. Приятно.
— Вот и замечательно, моя дочь тоже да-а-авно холоста. Ну, Миша, где мои грибы?- потребовала Елена Сергеевна явно в настроении.
— Сейчас,- засуетилась библиотекарша.
— Я помогу,- вызвался Михаил.
— И я, можно? — подал голос Сашка.
— Конечно,- приобняла слабыми руками бабушка внука.
Все трое, гуськом отправились на кухню. Сашка тут же, предвещая вкусненькое, уселся за стол. Варя, еле сдерживая слёзы, мыла фрукты. Михаил протянул мальчику грушу.
— Давай как следует познакомимся что ли? Дядя Миша. Держи грушу и пять.
— Александр. Будет груша. И десять!
— Тише, Саша. У дяди Миши больные ушки.
— Ребёнок есть ребёнок, Варвара. Видите ли, я тоже прошёл через это: у меня мама тоже умерла от рака, потом у отца от горя не выдержало сердце. Поэтому я понимаю вас, но не надо отчаиваться. Так. Где у нас тарелочка? — Михаил продемонстрировал одну из баночек с опятами. Боюсь, что мои грибочки не совсем ещё просолились. Но, уверен — кушать их вполне можно.
Ещё как можно, Елена Сергеевна съела всю тарелочку. От фруктов, правда, отказалась.
— Михаил, вы любите играть с детьми? — вдруг она спросила бывшего кузнеца.
— Не знаю. Наверное.- пожал плечами тот.
— Так идите в другую комнату, узнайте — поиграйте с Сашкой. Что тут торчать с больной старухой.
— Мама.
— А ты, Верочка, посиди со мной.
— Дядя Миша. У меня есть така-а-ая машинка. Хотите покажу?- загорелся Сашка.
— Хочу…
Бывший кузнец до позднего вечера прогостевал у Вари. А когда уходил, Сашка долго не отпускал его.
8
Ему снова снились кошмары: какой-то горбатый карлик-шут: очень коварный, очень неприятный и… очень несчастный, опять же старик с платиновыми волосами: грозный, мудрый и хитрый, женщина, по-видимому дочь старика — бессеребренница, огромные белые голуби — стража, чудовище…
Кремниев проснулся от рези в ушных перепонках — за окном громыхал гром. Он нашарил на тумбочке упаковочку с новыми «берушами» и уже собирался вскрыть её, как мужской, хриплый голос остановил его.
— Не надо. Потерпите.
— Кто здесь? — Михаил включил бра.
Не далеко от его кровати, в кресле, закинув ногу на ногу, в дорогом чёрном костюме, при чёрной шляпе, с сигарой во рту сидел средних лет мужчина.
— Потерпите… Михаил Евгеньевич, я знаю наизусть всю историю вашей ушной болезни,- форма разговора человека в шляпе была вежливой, но чувствовалась неискренность, притворство в этой напускной вежливости.
За окном вновь громыхнуло, сверкнула молния, озарив комнату. Кремниев поморщился от боли.
— Господи. Всё-таки, могу я воспользоваться «берушами»? Я давно научился читать по губам.
Человек в шляпе, оглянувшись на зашторенное окно, оставался неумолимым:
— Дождь заканчивается. Ни к чему вам «беруши», Михаил Евгеньевич. Лучше скажите: вы слышите тиканье моих ручных часов?
— Что за нелепица,- Кремниев прикрыл веки. — Да, я слышу тиканье ваших ручных часов.
— Отлично. А ответьте-ка мне вот на такой вопрос: к примеру, по тональности вы сможете отличить один щелчок от другого? Вы может отличить ход стрелок моих «Ролексов»?
— Могу. Я слышу как тикают ваши часы — это ходит секундная стрелка. Но я так же слышу, как передвигается минутная и… часовая. Кстати, сколько на ваших.. «Ролексах»?
— На моих… пять утра. Вы услышали, как минутная и секундная стрелка соединились?… Феноменально.
— Фух-х. Как вы всё-таки попали в мою квартиру? И кто вы такой?
— Не важно как я попал к вам. Но, как вы поняли, к вам я могу попасть в любое время. И не один,- в шляпе подал знак.
И только сейчас Кремниев заметил амбала, некогда слившегося с тёмным дверным проёмом — входом в комнату. Он вышел из тени. На его нехорошем лице блуждала улыбка садиста и убийцы. Его руки, в наколках, были сложены на животе. На нём был также дорогой чёрный костюм. Да — ни шляпы, ни сигары. А тот, кто при шляпе и с сигарой, по всему видать, был его бос.
— Я не курю и вам не советую,- обратился Кремниев к босу амбала.- И вообще, что вам от меня нужно,- сев на кровать, чётко, без всякого страха спросил бывший кузнец. Он уже прикидывал как вырубить амбала.
— Не стоит делать глупостей,- словно прочитал его мысли, не перестававший дымить, человек в шляпе.- И у меня, и у моего друга есть оружие. Вас банально пристрелить, Кремниев?
— Интересно — за что?
— Пока не за что. Но вот если вы откажетесь… Короче, перейдём к делу. У меня есть номер вашего мобильного, однажды я вам позвоню. После этого звонка вы дождётесь меня с моим товарищем. Затем, все вместе мы едем… вскрывать сейф. Двадцать процентов от суммы — ваши.
— Я понял — вы бандиты. А если…
— Откажитесь — убьём. Думаете о полиции?
— Думаю.
— Подумайте лучше о библиотекарше Варе, о её маме, и о её ребёнке.
В шляпе резко поднялся с кресла и пустил дым в лицо Кремниеву. Затем бросил амбалу:
— Уходим.
Бандиты направились к выходу из квартиры. За окном снова ударил гром, засверкала молния.
— Хреновый вы прогнозист погоды! Как вас?- окликнул Михаил.
— Меня? Ах-да. Допустим, Семён Семёныч, очень приятно было познакомится. А его — Костолом. До встречи, Михаил Евгеньевич
9
Запиликал мобильный — это была библиотекарша.
— Миша, привет,- телефон прямо-таки дышал радостью звонившего абонента.
— Привет, Варя. Как твоя мама?
— Ты представляешь, состояние мамы после твоего ухода стабилизировалось. Её снова приняли в больницу. Это чудо, Миша.
— Я рад, Варенька, я очень рад. Послушай, быть может теперь мы сможем встретиться и сходить куда-нибудь?
— Я с удовольствием? Только с кем мне оставить Сашку? Мне и так уже неудобно перед соседкой.
— Тетёй Лидой? Я встречу тебя после работы и мы пойдём к тебе домой. Как тебе такое предложение?
— Прекрасное предложение.
— Да, а кто забирает Сашку из школы?
— Тётя Лида и забирает.
— Понятно. Я думаю, и этот вопрос мы в скором времени решим. Ну, что? Я встречаю тебя?
И он встретил её. Белокурая библиотекарша в модненьком демисезонном костюме (пиджаке и брюках), вся сияла, сбегая по лестнице парадного входа библиотеки. Она размахивала сумочкой, словно школьница. Сияло и солнышко бабьего лета.
— Привет ещё раз,- бывший кузнец был немного растерян от увиденной красоты.- Прекрасно выглядишь.
— И ты.
Они забыли, что собирались просто идти домой к Варе. Они прогулялись по улицам города, зашли в кафе, выпили шампанского, поели мороженного, завернули в парк, здесь Михаил решил освободиться от «берушей».
— Ох и влетит мне,- вдруг опомнилась Варя.
— От кого?
— От тёти Лиды.
— Но чего же мы тогда ждём? Побежали.
И они побежали, не чувствуя возраста.
А в квартире Вари уже не пахло смертью. Сашка выполнял школьное домашнее задание, сидя за компьюторным столом, у окна. Дородная женщина — тётя Лида находилась рядом, сидела в кресле и листала журнальчик. Они на цыпочках проникли в комнату.
— Мама! Дядя Миша!- встрепенулся Сашка.
— Господи, Напугали-то как.
— Простите, тёть Лида, задержалась я.
— Вижу, вижу,- глядя на Михаила отложила журнал в сторону дородная соседка. — Рада знакомству… дядя Миша.
— И я рад.
— Что ж, Варя, сдаю пост. Я к себе.
— Спасибо, тётя Лида. До завтра?
— Ой, куда от вас денешься. Пока, молодые люди.
— Пока, тётя Лида! Дядя Миша, играть будем?
— Сначала сделай уроки. Миша, у тебя звонит телефон.
Действительно — пиликал мобильный. Кремниев поднёс трубку к уху.
— Михаил Евгеньевич? Это Семён Семёныч. Узнали? Сегодня мы заедем за вами. Будьте готовы.
— Что значит — готовы?
— Значит — сидите дома и ждите. Я позвоню в двадцать четыре ноль-ноль. Выйдите из дома и сядете в чёрный джип. Костолом посигналит.
— И куда поедем?
— Зарабатывать денежки, мой дорогой.
» Да пошёл ты!» Михаил отключился. » Что же делать? Звонить в полицию? А Варя, её сын, её мать?»
— Миша, ты побледнел,- встревожилась Варя.
— Я сожалею, Варенька, но мне нужно идти. Саша, в другой раз поиграем.
10
«Би! Би-и-и!»- беспардонно зазывал чёрный джип, припарковавшийся недалеко от подъезда.
— Людей разбудите,- раздражённо сказал Михаил, садясь в машину рядом с человеком в неизменной шляпе и с неизменной сигарой во рту. На замечание обернулся Костолом:
— Никак нашему слухачу ушки потревожило,- скривил он и без того противную рожу.
— Добрый вечер, Михаил Евгеньевич. — издевательски-вежливо поприветствовал Кремниева «допустим Семён Семёныч». — У вас в ушах нет «берушей», поэтому вы злитесь?
— «Беруши» у меня в кармане. А вы бы своей сигарой дымили поменьше.
— Слышь, ты,- прошипел Костолом.- У нас тут не салон для некурящих.
— Да уж, не зарывайся, слухач. Поехали,- приказал в шляпе.
Ехали минут десять. Остановились у элитного многоэтажного дома.
— Всё чисто,- заговорщицки прошептал небритый консьерж и впустил их в подъезд.
— Сигнализация? Камеры наблюдения?- спросил в шляпе — бос, по-видимому и этого супчика.
— Отключил. Но могут работать камеры наблюдения внутри квартиры.
— Понятно. Костолом, выдай слухачу его спецодежду.
Бандиты (за исключением консьержа) и Кремниев поднялись на второй этаж. Все трое были в перчатках и бакалаврах, на одном, кроме бакалавра, была ещё и шляпа. Да, и про сигару он не забыл — дымил. Железную дверь Костолом открыл в два счёта. Вошли в квартиру, включили свет. Квартира вызвала изумление у Михаила евроремонтом и богатой обстановкой, по стенам висели картины, обрамлённые роскошными рамами.
— Ах, наводка, наводка, наводочка. Без тебя ни девчонок, ни водочки,- запел Костолом. Он приблизился к одной из картин:
— Она?
— Она,- ответил его бос.- Снимай.
Костолом с лёгкостью снял картину, за ней оказался, встроенный в стену, сейф.
— Михаил Евгеньевич, подойдёмте к сейфу. Значит так, ваша задача: крутить вот это колёсико. Будет издаваться множество щелчков, вы должны выделить пять из них. Звук этих пяти щелчков будет отличаться от остальных. При каждом таком специфическом щелчке вы поворачиваете вот эту ручечку. Повернёте пять раз и… ларец откроется.
— Гы-ы-ы,-оскалил челюсть Костолом, любуясь своим босом.
— Вы понимаете, что я этого никогда раньше не делал.
— У вас всё получится, тем более, что времени у нас до утра.
— Не сы, братуха.
— Михаил Евгеньевич, ну же, смелее. Вас ждут двадцать процентов, а это, поверьте, не мало. Повезёте свою Варю на море, ребёнка с собой возьмёте. Маме её поможете с лечением.
— Вы и это знаете.
— Нынче простуду без денег не вылечить, а тут — рак. Тем более, состояние Елены Сергеевны стабилизировалось — самое время лечить. Авось женщина выкарабкается.
У Михаила резануло по сердцу, он вспомнил свою мать.
— Чёрт с вами,- бывший кузнец взялся одной рукой за «колёсико», другой за «ручечку».
Вдруг ударил гром, да так, что задрожали стеклопакеты, по стеклу и подоконникам забарабанил дождь.
— А-а!- взвыл Михаил от боли в ушах. И тут он с дикой, непонятной ему доселе силой не захотел слышать гром. » Лучше смерть, не хочу его слышать! НЕ — ХО — ЧУ!- возопил он мысленно.» И…он не стал его слышать. Гром исчез для Кремниева.- А «беруши»-то мне больше не нужны,- весело промолвил бывший кузнец.
— Что он бормочет?- обратился в шляпе к Костолому.
— Не разобрал, бос,- виновато развёл руки амбал.
Бывший кузнец, Михаил Кремниев понял: отныне он может управлять своим слухом, то есть, если он что-то не захочет услышать — он этого не услышит.
— Помолчите,- сказал он бандитам. Весь его слух был устремлён к колёсику, дабы уловить «специфические» щелчки.
11
Михаил с «задачей» справился — сейф открылся. В железной нише стопой лежали пачки денег, в основном валюта.
— Ну, что, Михаил Евгеньевич, как настроение? Нравятся книжечки?- «Допустим Семён Семёныч» торжествовал.- Костолом, укладывай улов.
Кремниев отошёл от сейфа, его место занял амбал. Урча, тот начал смахивать пачки денег в обычный продуктовый пакет.
В шляпе вплотную приблизился к новоиспечённому медвежатнику, его лицо подобрело, он даже не дымил.
— Миша, я не ошибся в тебе. Эх, теперь мы с тобой таких дел наворочаем. Ты будешь богат, Ми-ша!
Кремниев никак не реагировал, но внутри его всё клокотало: » Врезать этому с правой. А потом. Что потом?» Перед глазами проносились предполагаемые картинки драки, а затем лица: Вари, Саши, Елены Сергеевны.
— Закончил, Костолом?
— Ага,- амбал встряхнул полнёхонький пакет.
— Лады. В машину. Костолом, пришли пакет, чего вцепился?
— Я не вцепился. Отличный улов, бос.
— Всё. Уходим.
Они стянули бакалавры. Костолом завёл мотор джипа. «Допустим Семён Семёныч» «настроил» на своей (кстати плешивой) голове шляпу, после протянул Кремниеву несколько зелёных пачек.
— Твоя доля, слухач. Слухач. Хорошая кличка, Костолом?
— Нормалёк кличка, бос.
Джип рванул по улицам города. В шляпе бросил пачки на колени бывшего кузнеца.
— Заработал, слухач. Честно заработал,- он вставил в рот новую сигару, сверкнул зажигалкой.
— Я знаю что такое настоящая работа,- ответил Михаил.- А воровство я работой не считаю.
— Да что ты говоришь, товарищ бывший кузнец. Ха, кузнец. Ку-у-узне-е-ец.- проблеял в шляпе и выпустил дым в лицо Михаилу. Как тогда у него дома.
И тут Кремниев сделал, то, что давно хотел — он врезал «допустим Семён Семёнычу, босу, человеку в шляпе» в челюсть. С правой. У бандита расплющилась сигара на окровавленной морде.
— Не понял,- дал по тормозам Костолом. В его руке блеснул воронённый «ствол». Слава богу, он не догадался заблокировать двери машины.
Михаил вывалился из джипа на мокрый, грязный асфальт. Там, где они остановились было светло — жгли фонари. Дождь продолжал лить. Он откатился от машины, амбал приближался, он вскочил на ноги.
— Ах-ты, падла! Да я тебя…
Кремниев ринулся на амбала и повалил того. Завязалась борьба, бывший кузнец побеждал. Но, раздался выстрел, ещё… Последнее, что он услышал — это вой сирены полицейской машины.
12
Из темноты выплыл старик с платиновыми волосами и со странным рубином на лбу, который постоянно менял цвет. Сердитое лицо старика притягивало. Не известно откуда, но Михаил знал: сердитый старик на самом деле — добрый.
— Не устал лежать? — спросил старик.
— Я устал жить,- непонятно зачем ответил Михаил.
— Небось какого-нибудь голубого туннеля ждёшь, или света, направленного сверху, — как от прожектора. Слыхал про такие штучки?- усмехнулся старик.
— Слыхал. Врать не буду — жду.
— Сильно этого хочешь?
— …Хочу.
И тут сердитое лицо старика стало страшно-гневным, а его глаза — чёрными. Старик направил на Кремниева… кукиш. Пальцы были настолько сильно сжаты, что стали синими.
— Во-о!- заорал, плюясь, старик.- Во-о!!!
От этого яростного крика у бывшего кузнеца заложило уши, но он вспомнил, что может управлять слухом, он напрягся и вот это самое «Во-о!!!» превратилось в немые губы, прячущиеся в платиновой бороде. Бывший кузнец улыбнулся своей шутке и услышал другие слова: «Он приходит в себя.» Старик испарился.
— Больной, вы меня слышите? — позвали Кремниева.
— Конечно,- ответил «больной» и открыл глаза.
Над ним склонился врач: молодой, лощённый, уверенный на двести процентов в себе.
— Больной, оживаем?
Михаил попытался сесть, тело его не слушалось.
— Лежать,- спокойно и профессионально остановил его попытки молодой врач.- Валя!
— Здесь я,- откликнулась медсестра, тоже молодая, и тоже ухоженная, и тоже уверенная в себе.
— Переводим в общую палату.
— Подождите, доктор. Я долго… спал?
— Вы были в коме две недели. Валя, в общую. Да, разрешаю приём посетителей.
Молодой, лощёный врач исчез, а молодая, ухоженная медсестра без слов, делово принялась освобождать Михаила от трубок и проводов. А потом явились весёлые санитары с каталкой. А потом был лифт. И вот уже Кремниев в общей палате, где двое больных мужчин и он — третий. Койка, стул, тумбочка, стакан, ложка — всё как положено.
— Спасибо, ребята,- поблагодарил он санитаров после того, как те помогли ему перебраться на койку..
— Это наша работа,- ответил задорно один.
— Мужик, ты — молоток,- сказал, подмигнув, другой.
И они ушли, а в палату буквально ворвалась Варя.
— Миша! Мишенька!
И только теперь он осознал — живой.
— Ну, ты это, что ты…
Она бесконца целовала его: в небритые щёки, в сухие губы, в мокрые глаза, она целовала его руки.
— Ты это, что ты,- мямлил он, растерянный.
Она плакала.
— Их арестовали, Мишенька. А мама моя поправилась. И вся её палата. И весь этаж онкологии. Грибы твои поели.
— Грибы?
— Ага, опята твои. Произошло чудо! Миша! Ой,- она вдруг вспомнила про инвалидность Кремниева.- Я слишком громко говорю?
— Варенька. Теперь ты можешь со мной разговаривать и тихо, и громко. Громкие звуки с недавних пор не причиняют мне боль.
— Ой! Ещё одна радость!
Она снова начала целовать его. Ему было неловко.
— Успокойся, Варя. И вообще…из благодарности не надо.
— Что?- Варвара резко откинулась на спинку стула.- Из благодарности? Глупый. Дурак! Я люблю тебя, дурачок мой.
В палате возникла немая стоп-сцена: Варя с прямой спиной сидела на стуле, она вся горела, Кремниев, весь в помаде, смотрел на неё и не верил своим глазам и ушам, двое невольных свидетелей — больные мужчины, разинув рты, так же замерев, наблюдали за всем этим.
— И я тебя, Варя, люблю.
Последние очухались первыми и зааплодировали. Кстати, у одного из них была загипсована рука.
— Кхе! Кхе!- громкий кашель заставил всех обратить на себя внимание. Мужчина крепкого телосложения, в накинутом на широкие плечи халате, спросил с порога:
— Кремниев Михаил Евгеньевич тут кто?
— Это я,- отозвался Михаил. — Вы…
— Нет, я не из полиции. Но, будут и из полиции. Барышня, я на пять минут. Позволите?
— Конечно. Я подожду в коридоре,- шепнула Варя бывшему кузнецу и упорхнула, оставив лёгкое облачко вкусных духов.
Её место занял здоровяк. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим.
— Я не из полиции, Михаил Евгеньевич. Я из ФСБ. Полыхаев — моя фамилия. Мужчины! ( это он больным соседям Михаила). Покурите пять минуток. Хорошо?
— Без проблем,- откликнулись те и покинули помещение.
— Михаил, Евгеньевич, я сразу к делу: у меня к вам предложение.
13
По залу прошла прекрасная молодая женщина. С платиновыми волосами, собранными в косу, с таким же как у старика странным рубином на лбу, в белом сари до пола. Она загородила собой чудовище.
— Элексир выздоровления я ему дала. И сбежать на Землю я ему помогла. И все эти века там, на Земле, в тайне от тебя, отец, я помогала ему.
— Дочь моя,- у старика подкосились ноги, и если бы не деревянное кресло он бы рухнул на пол.
— А я тебе говорил-говорил-говорил!- затараторил своим скрипучим, противным голосом скоморох-недомерок.- Я говорил тебе, что у твоей дочери шашни… с этим, а ты не верил. Не верил мне, твоему самому преданному слуге.
— Молчать!!!- вдруг заорал старик так, что задрожали стены. — Всех, всех, всех испепелю!- в его глазах метнулось безумие.- Всех!!!
— Отец!- женщина бросилась к стопам старика.- Покарай только меня. Я, я люблю его!- она указала на Чуду-юду.- И добро на Земле он творил по моему наущению. Я, только я одна виновата во всём!
— Э! Это не по сценарию!- взвизгнул горбун.- Ты любишь Чудика-юдика, а я люблю тебя. И что? И как?
— Что?- удивилась прекрасная дочь старика.
— Как?- обмякло лицо старика, а в глазах его появился смысл.
— Так,- опустил головку горбун. Бубенчики на колпаке дзынькнули.
— Ты любишь мою дочь? Ха!- и тут старик захохотал. По-доброму. Засмеялась и сама дочь. Не понятно зачем захихикал и горбун. Не меняя позы, чудовище грустно молчало.
— Ну, и чем я теперь хуже нашего Чуды-юды?- не переставая хихикать, продолжал отчебучивать скоморох.- Кстати, существо среднего рода, как тебе это имя — ЧУДО- ЮДО? Это я его придумал. Не рычи! Слышь, хозяин, теперь-то даже я красивей его, согласись. Короче, хозяин, я прошу руки твоей дочери. А Чуду-юду в пепел.
— Горбуша, ты просишь руки моей дочери? Уймись,- хохотал старик.
— Отец! Отец!- звала старика его дочь.
— Ой! Горбуша!- не реагировал тот,- Ой, ну рассмешил так рассмешил!
— У тебя есть внук, отец! Маленький мальчик. Мы боялись признаться…
Возникла тишина. Мёртвая. Горбун стал ещё горбатей, ещё меньше ростиком. Голуби бесшумно отступили как можно дальше. Старик прикрыл веки.
— Уйди, дочь моя, — наконец он сказал еле слышно.
— Отец…
— Мне надо подумать.
— Но,- молодая женщина с тревогой смотрела то на старика, то на Чуду-юду.
— Иди, не бойся, я его не трону. Стража! И вы идите.
И дочь покорилась отцу, она покинула помещение, и куда-то тяжело взмахнув крыльями, улетели огромные белые голуби, и, уткнувшись в кулачки, заплакал горбатый карлик. А Чудо-юдо, стоя на одном колене, смотрел алыми глазами куда-то вдаль.
— Не плачь, горбуша, будет и у тебя счастье,- вдруг пожалел слугу старик.- Открой-ка вот эти.- Он указал посохом на пару штор.
Шмыгая носом, карлик подошёл к шторам, дёрнул за верёвочку, белые массивные шторы раздвинулись. Вспыхнул большой экран и на нём возник город людей. Рыжим солнышком сверкал солнечный воскресный денёк ранней осени. Вот появился городской парк, по парку гуляли люди, и среди них гуляла счастливая троица: молодая женщина , ещё молодой мужчина и между ними мальчик, он пинал жёлтые листья. Вот — они крупным планом, все трое крепко держаться за руки.
— Горбуша,- позвал старик и вроде как ласково.- Принеси-ка мне посох под номером тридцать три.
— Это же посох, возвращающий человеческое обличье,- вытянул лицо скоморох.
— А я не знаю-да?
— Хозяин!- горбун заревел навзрыд.
— Цыц! Неси.
Горбун, притихнув, покорно отправился за требуемым посохом.
А Чудо-юдо вздохнуло так, как будто его, ещё не успевшего задохнуться, только что вытащили из петли. Затем, пока ещё ОНО упало на второе колено и низко склонило (пока ещё) уродливую голову.
— Прости меня за всё,- вымолвило чудовище и тихо добавило:- мой господин.
Старик, довольно ухмыльнувшись, спрятал за кресло чёрный посох под номером тринадцать и принял белый посох под номером тридцать три от, утирающего слёзы, карлика.
14
— Новости есть?- раздался в ухе голос Полыхаева, того самого человека, деловое предложение которого принял Кремниев. Не сразу: сначала залечил раны, затем женился, а уж затем, в сотый раз подумав и посовещавшись с женой, принял его.
И вот он на работе, той, что предложил ему Полыхаев.
— Сергей Петрович, ваш голос мешает мне,- ответил Михаил.- Я выйду на связь сам.
И вновь в воздухе повисла тишина: в метро, да ещё в дневное время это было непривычным. Кремниев одну за одной, не спеша, со всех сторон осматривал колонны, отделанные мрамором. Его целью было — обнаружить «ретро» ( таким названием в ФСБ обзывали бомбы с механическим механизмом). И это он собирался сделать при помощи одного-единственного прибора — собственного слуха. Он уже уловил характерное тиканье, но ещё не мог понять откуда точно оно исходит. Пятая колонна, шестая… Нашёл!
Обычная спортивная сумка «тихо-мирно» лежала у мраморной колонны. Может быть в ней среди прочих безобидных вещей находился механический будильник, а может — таким будильником была снабжена бомба. Как говориться: вскрытие покажет.
Бывший кузнец одёрнул на себе бронежилет (тяжёлый, усиленный), поправил на голове каску с запотевшим стеклом. Ох, как он не любил обряжаться во всё это. Он положил рядом с сумкой электронный маячок (для робота) и с победным спокойствием сказал в передатчик:
— Обнаружил. Спортивная сумка. Маячок оставил.
— Ф-фуххх!- с облегчением в его ухе вздохнул Полыхаев.- Хорошо. Возвращайся, Миша.
— Возвращаюсь.
Встречали его тепло, а Полыхаев даже обнял.
— Как всегда — отличная работа, Миша.
— Спасибо, Сергей Петрович. Спасибо,- Кремниев не успевал пожимать руки людям в штатском и в военной форме. Они же помогли ему снять каску и бронежилет. Вернули телефон. А он не заставил себя ждать — зазвонил.
— Алё!
— Миша, ты в порядке?
— Ну что со мной может случиться, Варя.
— Когда домой?
— Сейчас еду в аэропорт.
— С тобой Саша хочет поговорить.
— Привет, старшенький.
— Я ещё не старшенький, потому что мама ещё не родила.
— Родит, куда денется.
— Папа, прилетай скорей.
— Через пару часов буду дома, сынок.
— Да, ты мне обещал купить игру.
— Ах-ты, хитрец.
Убрав телефон, Кремниев обратился к своему начальнику, который направо и налево отдавал приказы.
— Сергей Петрович, кто-нибудь подбросит меня до аэропорта?
— О чём речь, Миша. Капитан, переходишь в распоряжение Михаила Евгеньевича.
Находясь в машине, бывший кузнец задремал. Ему пригрезилась странная свадьба: во главе длинного стола с многочисленными гостями сидели — молодая женщина и примерно его лет мужчина. Женщину он узнал (запомнил по кошмарам), жених был ему незнаком. Среди трапезников выделялся могучий старик — он надо и не надо всхлипывал : «Горь-ко!» На коленях старика баловался мальчик, накручивая на пальцы платиновые волосы деда. А вообще свадьба казалась весёлой. Да — вёл свадьбу горбатый карлик.
ПРЯНИЧНИКОВ ОЛЕГ
апрель-июль 2015г.
