АЛЕКСАНДР ГИНЕВСКИЙ. О своих вещах для детей.

О СВОИХ ВЕЩАХ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Поступающий по правде идет к свету.

Евангелие от Иоанна

В нашем сегодняшнем мире поубавилось Добра, Любви, Тепла человеческих отношений, элементарной порядочности. Потому всё, что делаю для детей – в первую очередь моя защитная реакция на «негативные стороны жизни», а уж во вторую – попытка «помочь ребенку». То есть это нужно прежде всего мне самому, чтобы выживать в этом мире. Как сказал Ф.М. Достоевский устами князя Мышкина: «Через детей душа лечится».
Мне важно растворить человечность в конкретике, в самой ткани «изделий духа».
Мне очень важно обратить внимание читателя-ребёнка на окружающий мир природы в надежде, что со временем это внимание станет более пристальным, более необходимым формирующейся личности. Что оно породит и чувство ответственности не только за тех, «кого приручили», но и за всё «неживое» вокруг нас, без чего «живое» просто немыслимо.
Мне дороги ребячьи фантазии и озорство. Они непосредственно и активно выражают поиски радости. А ведь это, по сути, и есть творческое освоение Жизни.
Особо важным для меня является влияние мира взрослого человека на внутренний мир ребёнка. Стараюсь показать то, как они необходимы друг другу, как дополняют и обогащают друг друга. Как родители, взрослые могут помочь ребёнку совершать важные для его души ежедневные «открытия». Помочь юной душе осознать себя частью огромного, окружающего нас, мира.
Мои герои смотрят на Мир открытыми глазами, впитывая светлую радость бытия. Конечно, встречаются они и с негативом его…
Так постигаются азы жизни по совести, жизни с ощущением собственного достоинства, жизни требующей мужества.
Стараюсь обойтись без «тягомотины воспитующего занудства». Тут мне помогают шутка и самоирония моих героев. Ведь так важно снять ложный пафос!
Полагаю, что человек, который придумает когда-нибудь что-то кардинальное в борьбе с глобальным ухудшением климата, наверняка будет из тех, кто постигал в детстве окружающий мир не только с глубоким вниманием и душевным сочувствием, но и с озорной улыбкой смельчака.

А КОГДА ЖЕ Я РАСТУ?..

Вот я встал,
кота погладил,
вот – я шлёпнулся
на льду,
вот – болею,
ем оладьи,
а когда же я расту?..

МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРЬ

Солнце,
Солнце,
посмотри!
Я пускаю
пузыри!
Во!..
Какой большой Пузырь.
Не Пузырь, а Богатырь!
Он смеётся
что есть мочи,
заливается
и ЗРЯ:
от того,
что он хохочет
лопнет пузо
Пузыря.
Или маленький
комарик
подлетит и…
носом тюк!..
«Вот тебе
Пузырь – ПузАрик
кругощёкий за испуг!»

ВЫВЕСКИ

Кому –
считать,
кому –
писать,
кому-то
над
петь;
больному
надо
лечь
в кровать,
а вывескам –
висеть.
Им летом
жарко,
а зимой
они дрожат
от стужи,
но не попросятся
домой –
висят себе
снаружи.
Чтоб каждый
издали прочёл,
что здесь –
он купит
мясо.
А здесь, –
пожалуйста вам,
стол!
Красивый стол
из вяза.
Любые выберешь
часы, – зайди сюда,
прохожий!
Здесь –
бреют бороды,
усы.
А здесь –
мы купим
ножик.
А там,
где вывеска
«ПРОКАТ»,
с тобой нас
не прокатят.
Дадут
на время
самокат,
покатим
к бабе
Кате.
А накатаемся –
вернём.
Вернём его
в «ПРОКАТ».
На нём
мы мчались
с ветерком
хор-роший
самокат!
Домой придём,
перед собой
бумаги лист
положим,
достанем купленный,
складной –
наш новый
острый
ножик.
Мы им
заточим
карандаш
и нарисуем ветер!..
И пусть колышет
ветер наш
все вывески на свете!

КУПИЛИ ШТАНЫ МНЕ

Купили
штаны мне.
С карманами
даже.
Штаны
не видали
ни краски,
ни сажи.

Ещё не носили
карманы штанов,
ни Гайки,
ни Ключ
от старинных
часов.

Не знают штаны
что такое
Забор
и Лужа,
когда она
вот до сих
пор.

Надену их
завтра
и выйду гулять,
чтоб новым
штанам
это всё
показать.

«МОЛНИЯ»

Той змейки
не прирученной
пугается народ,
когда она
под тучами
гремучая блеснёт.

И лишь один
доволен я,
иду себе, пою…
Застёгивает
«молния»
курточку
мою!

В ВАГОНЕ

И вот замелькали
Деревья на склоне –
Мы мчимся по рельсам
В зелёном вагоне.

С нами в вагоне
Под песню колёс
Трясутся стаканы
И чайный поднос;

Сумки, корзины,
Матрасы, подушки;
Под этой подушкой –
Мышка норушка,

Она нарисована
В книжке моей,
И ехать мне с Мышкою
Несколько дней.

Пускай в нарисованной
Норке сидит.
Бедняжка, наверно,
От страха дрожит.

Пока мы в дороге,
Я книжку не трону.
Я буду в окошко
Смотреть из вагона.

НАМ РИСУЮТ ОБЛАКА

«Ходят по небу
коровы!
Вон копыта,
вон рога!»
«Не коровы это,
что вы?!.
Это просто
облака!»

«Посмотрите!
В небе Рыцарь!
Белый Конь
и Пароход!
Конь стоит
и Пароходу
выйти в море
не даёт».

Конь растаял
незаметно,
Рыцарь
сел
на пароход,
снял он шлем,
взмахнул рукою,
мол, товарищи,
вперёд!

ПОДУШКА

Я кладу её под ушко,
Засыпаю в тишине,
Чтобы добрая подушка
Сны показывала мне.

СХВАТКА С АКУЛОЙ

Я только разделся,
лёг и уснул,
вдруг вижу…
вдруг вижу!
Стаю
акул.

Они подо мной
где-то там
в глубине.
Они притаились
за камнем
на дне.

И самая
длинная
злая акула –
старуха – акула
мне
подмигнула.

Мол, Вовка,
смелее,
ныряй к нам
сюда.
Здесь вовсе
не море,
здесь просто –
вода…

Хитрюга!..
Я удочку
вмиг смастерил,
наживку на крюк
насадить
не забыл.

Метнулось
акулы
огромное тело –
она
на приманку
мою
налетела.

Она налетела,
а я –
полетел.
С грохотом
падаю,
чувствую –
цел!

Глаза открываю:
я –
на полу,
а страшная тень
промелькнула
в углу.

ТЕЛЕГРАММА

«Телеграмма
завтра к вам
ПРИБЕЖИТ
по проводам, –
это папа
мне сказал
из другого
города.
Он сказал
по телефону,
он сказал, –
До скорого!..»

Утром вижу:
прибежала.

На столе
она лежала
и, наверно,
так устала,
что с дороги
отдыхала.

ЖИЛ – БЫЛ
я
на белом
свете –
хрюкал,
пел,
болтал
ногой,
и в больницу
к дяде Пете
ездил с папой
в выходной.

В САМОЛЁТЕ

Я лечу! Я в самолёте!
Самолёт дрожит слегка.
Ох, и здорово в полёте
Видеть рядом облака!

У окна моё местечко.
Всё мне видно с высоты.
«Что?! Река?!.
Да эту речку
Очень просто перейти! –
Говорю. – Она такая, –
Будто мелкий ручеёк!»
Отвечают:
«Нет, большая.
С километр поперёк».

Я всё спорю, я не верю:
«Что вы?! Ровно два шага!
Я б её шагами смерил!..»
Только где она – река?..
Ой, блестящие монеты –
Вон те пятнышки озёр!
Оторвавшись от газеты,
Дядя буркнул:
«Фантазёр…»

Самолёт устал немножко,
На посадку он спешит.
Я смотрю в кружок окошка,
А с газетой дядя – спит.

КАК ГУСЬКА УЧИЛИ ПЛАВАТЬ

Жили-были Гусь с Гусыней,
Говорили лишь о сыне
Дни и ночи напролёт:
Как он ест, да как он пьёт,
Как играет, как шалит,
Как ночами сладко спит.
Как однажды у дружка
Отобрал он червяка.
«Ты прикрикнул, помнишь Гусь?
А в ответ: «Я не дерусь!..
Мы тягались! Мы хотели
Кто сильней узнать на деле!
Уговаривались так:
Перетянешь – твой червяк!
Он тянул, а я – тащил.
Так тащил, что победил…»
А вчера-то напугал.
Я уж, думала, пропал.
К псу залез он в конуру
И затеял с ним игру.
Есть друзья и сёстры есть,
Нет – к Полкану надо лезть.
Хорошо, не укусил…
Нет гусиных моих сил…» –
Говорила так Гусыня,
Громко жалуясь на сына.
Гусь в ответ своей Гусыне
Всё о нём же, всё о сыне:
«Да-да-да! Он сорванец!
Сорванец, но… молодец! –
На меня похож во всём,
Ведь и я был шалуном».
А Гусыня:
«Га! Отцу
Речь такая не к лицу!..»
«Ладно, мать… Меня другое,
Прямо скажем, беспокоит:
Мальчуган наш озорной
Не знаком ещё с водой –
Надо плавать научиться
Водоплавающей птице! –
Помолчав, добавил Гусь:
– Сам учить его берусь».
Но от этих слов о сыне
Свет померк в глазах Гусыни,
Охватил Гусыню страх,
Говорит она:
«Ах, ах!..
Я боюсь!.. Ну, пусть чуток
Подрастёт ещё сынок».
Гусь жене:
«Ну, вот!.. Опять
Слёзы лить и причитать.
Что ты всё «бою-юсь, бою-юсь…»
Сын твой гусь или не гусь?!
Отвечай на мой вопрос
И, пожалуйста, без слёз».
Ничего Гусыня мать
Не смогла в ответ сказать,
Да и что тут возразишь, –
Гусь Гусёк, хоть и малыш…

Тёплым днём однажды в среду
После вкусного обеда
Папа Гусь сказал:
«Гусёк,
Подойди ко мне сынок.
Вот, смотри, перед тобою,
Видишь, Кот – с хвостом трубою.
Куры вон, Свинья, забор…»
«Это, папа, скотный двор!
Тут и я родился тоже!..»
«Верно, верно, мой хороший.
Всё вокруг тебе знакомо,
Потому что здесь – ты дома.
А ведь есть иные дали,
Где мы гуси не бывали…»
«Неужели?!»
«Уж поверь…
Ну, так вот, скажу теперь:
Мир открыть тебе пора
За пределами двора.
Видишь, там – кусты растут?
За кустами будет пруд.
Раньше мы тебя туда
Не пускали никогда.
Между прочим, есть там заводь,
В ней детишек учат плавать».
«Плавать?! Что это такое?»
«Дело трудное, не скрою…
Был бы я плохим отцом,
Если б сын не стал пловцом.
Так за дело! Марш на пруд!
Мать, ты где?!»
«Я здесь, я тут!»

Под кустами у пруда,
Где прозрачная вода,
Всей семьёю чинно в ряд
Друг за дружкою стоят.
У гусей обычай древний:
Папа входит в воду первый.
Мама вслед за ним идёт,
Круг спасательный несёт.
Закрывает мать глаза,
По щеке течёт слеза.
Гусь зовёт сынка:
«Давай!
В воду лапками ступай!
Что ты медлишь? Ну!.. Не трусь!
Будь мужчиной – ты же гусь!»
Между тем, робел Гусёк.
Под собой не чуя ног,
Он сказал, чуть заикаясь:
«Я сейчас… Я постараюсь…
Страшновато мне немного,
Потому что там глубоко.
Чтоб не сразу утонуть
Побоюсь ещё чуть-чуть…»
Вот обрадован отец –
Сын решился наконец:
На воде, хоть не плывёт.
Говорит отец:
«Ну вот!
загребай-ка
левой
лапой –
Будет
правый
поворот!
Ну, а если
лапой
правой –
Повернёшь
наоборот!»
Но кричит Гусыня мама:
«Нет, сынок, сначала прямо!
Дорогой мой, что ты?! Что ты?!
Рано делать повороты!
Ах, куда же ты поплыл?!.
Нет гусиных моих сил…
Я про круг совсем забыла!
Вот он! Ну!!.
Хватайся, милый!!!»
А Гусёк
поплыл вперёд.
Вдруг…
он задом пробует.
Под водой,
когда нырнёт
Клювом
лапки трогает.

И весь в каплях,
Свеж и чист –
Гусь с гусыней
рады –
Хвостик жёлтенький
торчит,
А спасать
не надо.

…Жили-были Гусь с Гусыней,
Говорили всё о сыне,
Что Гуська домой с пруда
Не дозваться… вот беда.

ПРО КАРАСИКА,
ЗОЛОТЫЕ ЧАСИКИ
И
ЩУКУ ХУЛИГАНКУ

ЖИЛИ–БЫЛИ КАРАСИ
В нашем озере большом,
И кого не расспроси, –
Всяк доволен карасём:
И главой семейства – папой,
И Карасихою – мамой,
Дочь у них красавица –
На всю округу славится.
Есть у них ещё сынок –
Младше дочки – Карасёк.
…Имя рыбу очень красит,
Если имя то Карасик…
Даже дедушка рыбак
Зря хвалить
Не станет:
«Нет вкуснее
Ничего
Карасей
В сметане…»
Но…
Рассказ мы поведём
О маленьком Карасике.
Рос Карасик с каждым
Днём,
С каждым днём
И часиком.
У Карасика друзья –
Два весёлых Пескаря.
Был ещё один дружок –
Очень тихий Окунёк.
Да… ещё была Плотвичка –
С ней он брызгался водичкой.
Тут родители порой
Долго кличут их домой:
«Полно вам!..»
«Баловники!..»
«Ведь устали плавники,
Жабры ходят ходуном!..
То-то будет вам потом!..»
Нет послушных малышей
Ни у рыб, ни у зверей,
И везде мамаши хором
«Спать! – кричат. – Без разговоров!»

СМЕХ И ШУТКИ.
В чём тут дело?
Здесь – на дне
Вдруг посветлело.
И с чего бы
Огонькам
Загораться
Там и сям?..
Шумно в доме Карасей,
Нет отбоя от гостей:
Все поздравить малыша
С днём рождения спешат.
Тут и насекомые
Близкие, знакомые,
Рыбы, раки, червячки
Те, что на ногу легки;
Словом, гости, вся семья
И Карасика друзья.
Место есть большим и малым,
Громко звякают бокалы.
Даже тихий Окунёк
Прочитал смешной стишок.
Гости хлопали за стих,
А когда шум-гам утих,
Сам Карась, волнуясь, встал
И торжественно сказал:
«Мы, Карасик, не богаты,
Но мы все тебе так рады…
Ну, да что там…
На… носи…
Золотые вот часы.
Мальчик мой, прими от нас…» –
Взглядом всех обвёл Карась.
К слову скажем, что подарок
Рак украсил без помарок
Доброй надписью, коль скоро
Слыл художником гравёром.
По рукам часы пошли,
Гости надпись ту прочли,
Не найдя ошибок в ней,
Восторгались:
«Грамотей!»
«Что за буквы?!.»
«Что за вязь?!.»
«А Карась-то наш, Карась!..
Как за сына-то он горд?!.»
«Не пора ль разрезать торт?!.» –
Басом вымолвил Налим.
Все согласны были с ним.

КАК И ПРЕЖДЕ, КАРАСЁК
Чуть рассвет – он за порог.
Чтоб увидеть поскорей
В добром здравии друзей.
Снова шутки, смех, игра –
Только слышно:
«Чур-чура!..»
Мимо кто-нибудь плывёт
И вопрос вдруг задаёт:
«Подскажи, Карасик,
Какой там нынче часик?»
«Полшестого!»
«Ого-го!..
Мне до дому далеко.
Дом наш рано закрывают –
Худо тем, кто опоздает.
Поплыву быстрее,
Может, и успею».

СОЛНЦЕ ОЗЕРУ НА ГРУДЬ
Прилегло, чтоб отдохнуть.
Ведь устало, над водой
Простоявши день-деньской.
Карасёк домой плывёт,
Тихо песенку поёт:
«Как я рад, как я рад
Стрелки часиков не спят,
Друг за дружкою идут
И совсем не устают.
Я готов помочь любому
Малышу или большому,
Подскажу который час
На моих часах сейчас».

…И давно уж не слыхать:
«Где он бродит?!.»
«Сорванец!..» –
Не вздохнёт украдкой мать,
Не рассердится отец;
Звать не надо, мальчик сам
Время знает по часам.

ВОТ, ГУЛЯЯ КАК–ТО РАЗ,
В предвечерний тихий час
Оказался Карасёк
От друзей своих далёк.
Далеко
От дома,
В месте
Незнакомом.
Вот опешил: «Как же так?..
Здесь же не было коряг!..
И темно над головою…
Лапой двигает… Живою…
Это Выдра… Выдры лапа
Потянулась, чтобы сцапать…»
Струсить впору, вам скажу,
Тут не только малышу.
Долго в страхе Карасёк
С места сдвинуться не мог.
Спохватившись, чуть не плача,
Он рванулся наудачу;
С перепугу, невпопад
Мчит,
Куда глаза глядят.
Вдруг…
Неслыханной длинны,
Медленно, без звука
К малышу из глубины
Подплывает
Щука…
Карасёк глазам не верит,
Он попятился чуть-чуть.
«Я во сне, – шепнул, – теперь вот
Надо хвостик ущипнуть,
Чтобы сон прошёл дурной,
Чтоб склонились надо мной
Мама с папой:
«Ну, не надо…
Так пугаться».
«Мы ведь рядом.
Ляг скорее на бочок,
Мы укроем плавничок…»
«Сон увидишь ты другой.
И не страшный, а смешной…»

«А–А!.. ЗДОРОВО, КАРАСЁНОК,
Жирный, словно поросёнок!..» –
Ржавый голос проскрипел
Так, что камень побелел.
(Был тот камешек не мал,
Чёрным был, на дне лежал), –
«Как живёте?!.
Как животик?!.
Как там
Ходят часики?!.
Не болеют ли
У вас
Старшие
Карасики?!.»
Вряд ли чья-нибудь душа
услыхала малыша:
«Да… Спасибо… хорошо…
Я домой… Там ждут… пошёл…»
«Эк, невежливый какой
Почему-то ты со мной.
Не спеши, Карасик,
Поболтаем часик.
Ну?.. Чего же ты молчишь,
Ничего не говоришь,
Голову повесил,
Отчего ж невесел?..
Не годится так, дружок!
Подплыви ко мне чуток,
Расскажу-ка я тебе
О своём житье-бытье.
Тут на днях я голодала,
Знаешь, думала, помру,
Семь Сазанчиков поймала,
Отпустила трёх – не вру.
А ведь как я есть хотела?!.
Оттого и похудела…
Ты, Карасик, не дрожи –
Не нужны мне малыши.
Я теперь уж, слава богу,
Поправляюсь понемногу.
На…
Потрогай
Мой плавник.
Мускулы-то
Во!
Догоню я,
Братец,
Вмиг…
«Да уж…
Хоть кого…»
« А, смотри, какие зубы?!.
Только щёлк и –
Ам!
Раскушу любого сразу,
Сразу пополам…
Что-то всё я не о том –
Лучше к делу перейдём:
У меня ребята –
Малые щурята.
Вот стоим мы,
Говорим,
А представь себе,
Как им?..
Не дождаться
Маленьким
Драгоценной
Маменьки,
Каждый час
Кормить их надо, –
Без часов мне трудновато,
Я измучилась совсем,
А тебе часы зачем?..
Мог бы в дружбу
Услужить –
Дать пока мне
Поносить –
Золотые часики
Для щурят несчастненьких…
Я могла бы и… отнять.
Стыдно слабых обижать».

И СКАЗАЛА ТУТ УЛИТКА
С некрасивою улыбкой:
«Не носить Карасику
Золотые часики».

ЩУКА КЛАЦНУЛА ЗУБАМИ:
«Ну?.. Ударим по рукам?!.
И не жалуйся ты маме,
Завтра их тебе отдам».
Карасёк часы снимает,
Тихо Щуке отвечает:
«Для щурят… своих…
Возьмите…
Только утром мне
Верните…»

ПОВТОРИЛА ТУТ УЛИТКА
С некрасивою улыбкой:
«Не носить Карасику
Золотые часики».

ЧЕРЕЗ ЧАС
Большая Щука
Хвасталась подруге:
«Только – что тут
Карасёнок
Мне попался
В руки…»
«Это тот,
Что всё с часами
Мельтешит перед глазами?!.»
«То-от…»
«И ты его не съела?..»
«Понимаешь, не хотела.
Не желала ему зла,
Ведь сытёхонька была.
Вот часы мне… Подарил.
Хоть бы кто его просил!»
«Ну-ка, ну-ка!..»
«На, взгляни».
«Чай, из золота они!..
Ишь… папаша-то не скуп.
Дай, попробую на зуб?»
«Нет уж, милая, постой,
У тебя зубок ой-ёй,
Знаю я тебя! Ты, часом,
Хватанёшь так прямо с мясом…»
«Будет врать-то! Хи-хи-хи!..
Не болтай-ка чепухи!..
Развела тут тары–бары!
Как там дальше про подарок?..»
«Так и было. Я ему:
Пригодятся самому».
«Что вы, что вы тётя Щука!
Мне носить их просто мука!
Папа купит мне другие
И, конечно, золотые…»
«Рядом были?..»
«Ни – ко – го!»
«Вот и съела бы его!»
«Да уж верно…
Если честно,
То нашлось бы
В брюхе место…»
«И никто бы не узнал.
Жил и жил, а тут
Пропал!»
«Эх, не зря твердят
Подруги:
Слишком добрые мы
Щуки».
«Что ты!.. И не говори…
А который час?»
«Да три».
«Ну, пора!»
« И мне пора».
«Так до встречи!»
«До утра!»

КАРАСЁК ДОМОЙ ПРИМЧАЛ, –

Никому ни слова.
Ночь он целую не спал
Оттого, что снова
Чуть вздремнёт –
Перед глазами
Щука щёлкает зубами:
«А–а!..
Здорово, Карасёнок,
Жирный, словно поросёнок!
Как живёте?
Как животик?
Как там
Ходят
Часики?
Не болеют ли
У вас
Старшие
Карасики?..»

ВОТ С РАССВЕТА КАРАСЁК
Прямо к Щуке на порог,
Так и так:
«Мои часы…»
«Уходи и не проси!
Никаких часов не знаю!
И, учти, я го-ло-даю…»
«Вы вчера мне обещали!..
Не могли же вы забыть?!.
Вы их даже не отняли –
Сам я дал вам поносить
Золотые часики
Для щурят несчастненьких…»
«Ну, нахал…
Ты вон чего! –
Повернул на воровство?!.
Ты, брат, вижу, обнаглел…
Подобру, покуда цел,
Убирайся!
Прочь отсюда!
Или я не Щукой буду…
(Тут была такая малость:
Щука ночью обожралась,
Оттого легла на дно,
Как прогнившее бревно.
А не так бы – Карасёк
Навсегда б исчезнуть мог…)

СО СВОЕЙ БЕДОЙ БОЛЬШОЙ
Карасёк поплыл домой.

НЕ СОЧУВСТВОВАТЬ НЕЛЬЗЯ –
Горе в доме Карася.
У большого Карася
Громко плачет вся семья:
«Что же делать?..»
«Что же?..»
«Что же?..»
«Плачем горю не поможешь», –
Так сказал отец Карась,
В кресло старое садясь.
Вдруг он встал.
«Вы посидите
И, прошу вас, не ревите.
К другу я пойду пройдусь,
С другом горем поделюсь».

…СНИЛСЯ ВЕТЕР КАМЫШУ,
Солнышко – букашкам.
Шёл отец Карась к Ершу
С настроеньем тяжким.

У ЕРША, ЕРШРВИЧА
У Иглы Игловича
Ночь они сидели
Не пили и не ели,
Думали – решали
Что же делать далее…

«ДА… ТАКИЕ, БРАТ, ДЕЛА…»
«Как к ребёнку подошла?!.
Хитрая и злющая –
Хулиганка сущая».
Тут Карась вставляет слово:
«Не придумать нам иного,
Я так думаю, что вот
Завязать бы Щуке рот?..»
Снял в досаде Ёрш очки:
«Вот и выйдем в дураки!
Жди!.. Она подпустит!
Скорее, брат, укусит
Или съест тебя живьём –
Вот подумал бы о чём!
В деле этом хоть одна
Хитрость тонкая нужна…»
И уму Ерша, дивясь,
«Верно», –
Вымолвил Карась.

ИЗ УГЛА ШАГАЯ В УГОЛ,
Думал Ёрш и вот придумал:
«Надо нам лещей позвать.
Смелость им не занимать…»
«Ёрш Ершович, а потом?»
«А потом и суп с котом!..
Заспешила, голова!..
Нет, чтоб выслушать сперва…
Пусть лещи заманят
Прямо
Хулиганку
В нашу яму,
И с ватагою ершей
Мы окажемся над ней!
Вот тогда пойдёт потеха –
Щуке станет не до смеха.
Рёбра ей пересчитаем…
А пока, друг, выпей чаю
Ну, хоть чашечку одну,
И смекай куда я гну…»

…РАДОСТЬ, ДАЖЕ НЕБОЛЬШАЯ,
Снимет груз тяжёлых дум.
Как мальчишка, напевая,
Что-то вроде:
«Бум-бум-бум…» –
Веселей Большой Карасик
Плыл обратно восвояси.

УТРОМ ЩУКА, ГЛЯДЬ:
«Лещи–и?!.
Ну, бери их и – тащи!
Ишь ты, ишь ты… не стоят –
Улизнуть всё норовят.
Ну, сейчас я вам, братишки,
Обломаю плавничишки!
С кем вы шутите?!
Со мною?!.
Я такое вам
Устрою!..»
И пошла она в погоню,
Вот уж кажется догонит
Сразу весь косяк лещей –
То-то завтрак будет ей!
Вдруг…
Она в какой-то яме
Так и щёлкает зубами;
В пасти хлюпает вода
И добыча… да не та,
Нет, не рыбьей чешуёй –
Рот её набит травой.
Видит Щука:
Нет лещей,
А над нею… сто ершей.
Щука шамкает, считая:
«Раз, два, три…
Да их ведь стая!..
Шустрые и злючие –
Плавники колючие.
Что же делать мне одной
Бедной Щучке небольшой?..»

СВЕРХУ РИНУЛИСЬ ЕРШИ
С криком:
«Бей её!»
«Держи!»
«Хулиганка!»
«Каково?!.»
«Распрощайся с головой!»
«Отдавай-ка часики
Нашего Карасика!»
«Не уйдёшь теперь в бега!
Мы намнём тебе бока!»
И пошла, пошла потеха.
Щуке стало не до смеха.
Ей уж не отбиться –
Хочет откупиться:
«Вот!.. Возьмите часики!..
Отдаю Карасику!»
«Погоди!»
«Пока что мало
По бокам твоим попало!»
Карасёк кричит:
«Не надо!..
Я прошу вас!.. Хватит бить!
Ведь у Щуки есть щурята!
Как без мамы будут жить?..»
Вняли голосу ерши,
И сказали:
«Что ж…»
«Дыши!..»
«Помни, Щука, наш урок:
Карасёк не одинок».
«Он тебя от смерти спас,
Спас для маленьких щурят…»
«Знай: ерши в другой-то раз
Щучьей шутки не простят…»
Зарыдала громко Щука:
«Благодетели!
Мои–и!..
Карасёк!
Ты мне – наука!
Ты роднее мне родни!..
На тебя молиться буду,
Я кормов тебе добуду!..
Я тебя!..
Да я в лепёшку
Расшибусь, чтоб съесть
Тебя!..
Ах!.. Прости меня!..
Немножко
Я с ума сошла,
Любя…»

ВЕРИТЬ ЛИ ТАКИМ СЛЕЗАМ?..
Ты, дружок, подумай сам.

ВОТ ВАТАГА ВСЯ УШЛА,
Щука дух перевела,
И пошла она домой
С сильной болью головной.

СНОВА У КАРАСИКА
Золотые часики.
В тихий день порой со дна
Снова песенка слышна:
«Как я рад, как я рад
Стрелки часиков не спят,
Друг за дружкою идут
И совсем не устают.
Я готов помочь любому
Малышу или большому,
Подскажу который час
На моих часах сейчас».

МИМО КТО–НИБУДЬ ПЛЫВЁТ
И вопрос вдруг задаёт:
«Подскажи, Карасик,
Какой там нынче часик?»
«Пять минут второго!»
«Пора обедать снова!..»

…ЗАМЕЧАЕТ ЛИШЬ УЛИТКА
С некрасивою улыбкой:
«И зачем Карасику
Золотые часики?..»

ДАРДАНЕЛЛА

Э.К. Подберезкиной

Достал я собаку.
Сказали овчарка.
Сказали,
Что нюх у неё
Очень острый,
Что с выставок
Братья собаки
И сёстры
Уносят медали
Или подарки.

Собаку мой папа
Назвал Дарданелла…
Хоть я не хотел
И она не хотела.

Вот имя так имя!..
Не может быть хуже,
Ну, разве с таким
На границе послужишь?..

…Мы с Васей соседским
Не ходим гулять,
Собаку мы начали
Дрес – си – ро – вать.

Понюхать даю
Дарданелле я Васю.
Шепчу ей на ухо,
Мол, Вася опасен…

Представь, Дарданелла,
Что именно он
И есть самый хитрый
На свете шпион…

Понюханный Вася
Ползёт под кровать,
А мы с Дарданеллой
Выходим искать.

Собака на кухню
Меня привела,
Собака понюхала
Ножку стола,

Потом к холодильнику
Бросилась вдруг,
Залаяла громко
И рвётся из рук.

«Эге-е!..» – я подумал. –
Надо узнать –
Вдруг Вася и вовсе
Не лез под кровать?..»

Я дверцу рванул,
А там, как назло,
Лежит себе мясо.
Почти что кило…

Мёрзнут на полке
Четыре сосиски
И холодца
Две глубокие миски.

Мы мясо скормили,
Чтоб Дарданелла
Шпиона искать
Наконец захотела.

Собака сыта.
Но какой же позор?!.
Храпит Дарданелла
На весь коридор.

Ещё хорошо,
Что храпит в коридоре,
А не в ночном
И секретном дозоре.

Что делать? Не знаем.
Мы с Васей стоим
Над спящей собакой
И тихо грустим.

Тут я говорю:
«Видно дело всё
В том,
Что в детстве
Была она
Глупым щенком…»

А Вася ответил:
«Пойду-ка, домой.
Я там не доел
Бутерброд с колбасой…»

…Однажды мы видим:
Снег за окном.
С собой Дарданеллу
И санки берём.

И вот по сугробам
Несёт очень смело
Меня вместе с Васей
Моя Дарданелла.

В снегу ей понравилось
С нами валяться,
И в лёгкие санки
Опять запрягаться.

А время пришло
И совсем поумнела,
Совсем поумнела
Моя Дарданелла:

Как только на улице
Снова зима, –
В зубах она санки
Выносит сама!