ИЮЛИАНСКИЙ РЕЧИТАТИВ

          Ненастье. Лето. Чайки, рея в потоках бурного Борея, купают легкие крыла. Июль, страдающий дождизмом, как некто наверху – вождизмом, нас мочит прямо в кумпола. Погода в Северной Пальмире такая, как нигде нет в мире, но Пушкин здесь игрой на Лире в нас зла зело не пробуждал. А мы не вняли слову мэтра, и до сих пор ссым против ветра, на то нам и дана уретра, вот, с ней Всевышний догадал!

           И все же, как ни прячь интригу, как ни держи в кармане фигу, скрыть прыть, с какой в высшУю лигу стремит Квадригу Аполлон, уже нельзя – контора пишет, и если кто-то нас не слышит, нас это сильно не колышет, для нас не каждый – эталон!

          Да, эталонов нет в природе, как недорода нет в уроде, честь умерла в честном народе, а самомнение – в чести, но смысл мёртв в пустой морали, мы и мораль давно украли – у Лафонтена. Друг, прости! И в баснях наших нет урона, сыр выпал, но жива ворона, Мюнхгаузен «схватил» Барона, еще не осень, вот – делов! А что обидели француза… подумаешь – ослабла уза!, так никакого нет конфуза, вам это подтвердит Крылов…

           Ох, не хотел с пути сбиваться, да черт попутал навигацию, юлить как Манька облигация, меня в июле соблазнил, а я простой имперский парень – казак-якут-еврей-татарин, по-русски правильно гутарен, чуть-чуть лица не уронил. У нас лица к лицу не видно, порой бывает так обидно, что не видать в лице ни зги. И если встретят по одежке, то сзади наставляют рожки, а коль рога – зачем мозги. За нас не сами мы в ответе, и хоть давно не очень дети, мы очень все приручены. А по рукам же не ударить, что бочку в порожняк бондарить, живи и радуйся себе. Пописывай стишки в КВАДРИГУ, копи деньгу, печатай книгу, не позволяй свистеть губе.

          Не дрейфь, садись к КВАДРИГЕ в сани, подставь макушку к прикасанью, пусть Бог оставит поцелуй. И помни, что губа не дура, когда судьба тебя надула, на надувательство наплюй!