МАРАТ ИСЕНОВ. Фестиваль «Балтийское кольцо». Лик памяти

***

Лик Памяти, лик Забвенья –

как медаль повернуть.

Наше, Господи, пенье –

хор белья на ветру;

театр лозы на склоне;

камень, что держит дом;

золотой македонец

с беотийским щитом.

 

***

Путник, здесь отдохни от тревог насущных.

Выпей вина лозы Боско, иль Дженовезе.

Отведай и хлеба зимней муки помола,

он для гостей и божеств,

ну и поэтам годен.

 

***

Руины, цвета гармоний –

известняк, купорос.

В розовом балахоне

палач переходит мост.

 

Утренних теней врезки.

Зыбкие острова.

В небесах этой фрески

эпоха «Зимнего льва».

 

Скрытый в тряпье отребья

смысл ожжет, как соль:

Бог обитает в ветре,

целующем нас в лицо.

 

***

Задумайся, о чем ты спишь,

двоякодышащих калечишь,

и фиолетовый Париж

не равен зренью этой речи.

 

Когда ты не существовал,

ты был фрагмент, или овал?

 

***

В светлом царстве Аида

низко поет гобой

зреющим аммонитам

с жидкою головой.

 

В колоннаде мелодий,

мелос сгущая в мел,

Хронос щелчком заводит

За пределом предел.

 

Ключи кавалера Глюка,

Плывущая полуявь.

Суть состоит из звуков

рвущихся за поля.

 

Там, в океане пенья

косяками ставрид

танец свершают тени

на рубежах Орбит.

 

***

Увитый диким хмелем и плющем

живой Цереры барельеф Сатурна.

Жертв ублажительных потребуют еще

Вход в мегарон хранящие статуи.

 

Рябь дребезга на зрение воды

наводят в полночь филомелы трели.

Вот, босоногой, вестница Судьбы

Заходит в сад, и открывает двери

 

Гармонии, ее священных сот.

Там сном и опытом пропитанные глыбы

Медоточат над чашами весов.

Тьма и Прозрение над урною Эдипа.

 

Так возвращается терновый медонос,

хранимый долгом, в обморок полудня.

Хлеба пекут, и сушится навоз,

и слышна песня киликийской лютни.

 

Ступай на пирс из фессалийских плит.

Весь Геллеспонт в обломках теоремы.

Что знала Сфинкс – вычерчивал Эвклид,

пока бойцы грузились на триремы.

 

Смотри туда, в туман, через пролив.

Свой смысл несут на этот берег волны.

Взгляд Бытия к тебе оборотил

пустых глазниц сквозящие оболы.

 

***

Скалы, словно родичи гигантов.

Море. Бриз. Грамматика бессильна.

Здесь на чешуе у целаканта

отражались спрут и афалина.

 

Вон мелькают быстрые фелуки –

лов сардин из щупалец Нерея,

а вон там, где колокола звуки,

тени кипарисов на аллее.

 

Дальше – осень режут акведуки

над холмами золота и кружев.

Сон вещей на вековой поруке

Триумфальным мрамором оружья.

 

Еще дальше – этот Мир и Город.

Взор, послойно врезанный в камеи.

Там бессмертьем полные амфоры

Контрабандой носят на Эвбею.