ВИКТОР КОЛЕСНИК. Стихотворения

***

Зимнему саду снятся вёсны..

Снежные дни порой темны.

Звёзды, сорвавшиеся в осень,

В небе ночном грустны.

 

Не говори:

—  » Печаль далёко.

Здесь, на Земле, печали нет!».

 

— Видишь, печали в снеге сколько?!

Сад мой волшебный — сед.

 

Без обещаний снов и ветра

Нет для весны моей пути:

Не обозначена — безвестна,

Нет и весны — в груди…

 

Бросишь свой взгляд — как будто ветром

Быстро пройдёшь по краю дня,

И в невесомом мире этом —

Будет разгадка сна…

 

***

Кто виноват, что я не я,

И этот мир мне просто снится,

В котором ты не жизнь моя,

А храм из ладана и ситца?!

 

Вокруг такая синева,

Что даже чёрное утонет,

И чёрные горят слова

В кипящем чёрном телефоне.

 

Не белый снег в моем саду

Роняет горечи устало –

То седина прошлась по льду,

И эту повесть ты читала.

 

Ту повесть, где давно не я,

Оставив юности беспечность,

Освоил новые края,

Где вечный сон и бесконечность.

 

Мне снится сон. И я в нем сплю.

А сердце биться перестало.

Весь мир ушёл со мной в зарю –

Мне мира в мире слишком мало.

 

***

На исходе январского дня,

Когда звёзды колдуют над садом,

Будьте рядом со звёздами рядом,

Будьте звёздами возле меня.

 

Над зимою надеждой звеня,

Будьте светом янтарным востока,

Станьте голодом дня и истоком,

Вдохновением нового дня.

 

Улетая из прошлого прочь,

В настоящее следуя смело,

Принимайтесь с восторгом за дело,

Из насущного выбросив ночь.

 

Хорошо, что у прошлого нет

И не может остаться сомнений.

Принимайте мой долг осмыслений

За накинутый на’ плечи плед.

 

Согласованность душ и — души,

Необъятность совместного солнца.

Навсегда с вами мне остаётся

Окрыляющий воздух вершин.

 

Будет сыпать течение дней

Белым снегом над солнечным садом.

Будьте садом моим и балладой,

Опьянённой весною полей.

 

Станьте песнею каждого дня,

Королевой и стражницей будьте.

И в конечной, молчащей минуте

Будьте песнею после меня.

 

 

ОТВЕТНОЕ

 

Казалось, простенькое что ли:

— Тебя любила, целовала.

Но что-то — выше перевала,

И против неподсудной воли

Любовь меня околдовала.

 

Так стало. Как давно Онегин,

Пройдя вселенскою тропою

По краю жизни над толпою,

Душой коснувшись томной неги,

Вознесся вдруг над суетою…

 

И так Печорин. Он когда-то

Сумел-таки напомнить сердцу,

Что стоит только оглядеться – 

И дни минувшие кантатой

Позволят сердцу отогреться…

 

Страданий вдоволь ты наелась,

Меня любила, целовала.

А мне признаний было мало.

И вот в душе окаменелость

Зияет раною металла.

 

Как часто в жизни ложь бывает.

Тебя полюбят — так другие

Пускают корни молодые,

В свободолюбие вонзая

Кинжал слепой драматургии.

 

И только как дано влюбиться,

Ты влюбишься в уже былое,

Давно остывшее, чужое.

Влюбиться — чтоб потом разбиться

Крылом о сердце дорогое.

 

И вот теперь, когда «любила»,

Целую миг воспоминаний,

Непониманий и незнаний.

Целую то, что мимо било

Твоих непризнанных стенаний.

 

Могу писать о Керуаке,

Могу цитировать Толстого,

Хоть знаю, что давно не ново

Махать руками после драки,

Не говоря и даже слова.

 

Но — знаешь — я теперь приметил,

Что безответную любовью

Вредим не силам, не здоровью:

Порой в любви мы сами — «третий»,

Идущий в ночь по бездорожью…

 

***

Прощение – проститься – попрощаться…

Сказать ‘прощай’ – как отпустить грехи.

Прощание – как будто прекращаться…

У каждой вехи есть свои верхи.

 

И памятью теперь не обольщайся.

У слов полно и суффиксов разлук.

Приставка по-… Так просто: по-прощайся –

Прости. И по прощении – забудь!..

 

 

***

…А подчас и подсуден час,

Иногда — в неподсудном прошлом.

Что — до гордости, что — до нас

В мире нынешнем, в мире — взрослом?

 

Нашей памяти хрупкий лес,

На костях и золе стоящий,

Лес былого — судьбы навес

И костёр, тишиной горящий.

 

Ду́ши ве́щи. Душа — что вещь.

Даже гордость имеет душу.

И негордый порой зловещ:

Неестествен и невоздушен.

 

Наша память — душа всех душ,

Всех промчавшихся судеб глу́ши,

И когда поглощает глушь —

Даже тени имеют души.

 

***

 

Пусть пролетели дивные века

Мгновений встреч, мгновений расставаний.

Ты шел всегда к себе издалека,

Не ведая пространства состояний.

 

И пели реки, пели соловьи,

Короткими бывали часто ночи.

Билет на поезд был тобой просрочен

От Петербурга до Махачкалы.

 

Но верить в чудо ты не перестал

И ангелом ты крылья распластал.

 

Мой незабвенный! Каждую минуту

Душа стремилась к вечному приюту.

 

И – наконец – ты разгадал секрет,

Что сердца без души, без песни – нет.

 

И обжигалось, но всегда боролось,

Как ангел крылья – обретало голос…

 

 

АНГЕЛ

 

Свет окна многоэтажки ангел зацепил крылом.

Сочиняют люди сказки о растаявшем былом.

 

А пока в сугробах жизни не видать конца любви,

Лик святого в сердце выжжен под раскатный шум молвы.

 

Глупо дышат, глупо слышат, чтобы только не спугнуть

Счастье мнимое под крышей и свою больную грудь.

 

Две свечи в оконной раме – двое счастливы сполна.

Яркий свет – в печальной драме одинокого окна.

 

Посреди пустынных комнат прежних мыслей тяжкий взлёт,

И об ангеле вдруг вспомнят, когда рана заживёт.

 

И тогда, шагнув на землю, проскользнув в моё окно,

Принимая, что приемлю, ангел скажет: «Всё одно!

 

Всё былое – просто краски, просто свет в чужом окне.

Поздравляю: любишь сказки…», — и протянет руку мне.

 

 

БЕССОННИЦА

 

Душа метается по спящим городам,

Но душу снам я не отдам.

И пламя города большого вдалеке

В застывшем я храню зрачке.

 

И медленно его расплавится стекло,

Когда над городом светло,

Душа когда вернётся к телу на кровать,

Украдкой по рассвету – спать!..

 

Полуоткрытых глаз нирвана бытия,

Полузакрытых душ – земля…

 

И в межпространстве между да и между нет

Вулкан рассвета топит медь

Настенной пыли дня,

Пустых углов огня.

 

Бессонницы пуста возня.

 

Ворвётся в амбразуру окон мыслей рать,

Чтоб утром тенью ночи стать…

 

***

 

Звезда господня над звездою городской,

И ночь — над ночью.

Прощание с прощанием чужой рукой

Снимает порчу.

 

И дно вселенной, как в лесу, горит листвой,

Горит свободой.

Прощание с прощанием, теперь я твой

Под небосводом.

 

Былых иллюзий нежный куст Кассиопей

Больной ракиты,

Испей прощание до дна, до дна испей,

Ведь мы – испиты

Как чаша озера зимой

За долгий сон,

За счастье либо.

 

За то, что мебель душ меняет старый дом,

За смерть — спасибо…

 

 

***

Будет ночь. За бескрайностью неба

Новый день возгорит в тишине.

Будет дверь, за которою небыль

Растворится в небесном огне.

 

Будут новых прощаний остроги,

Будут чувства листвой пеленать

Разогретое солнцем нестрогим

Нежелание грусть принимать.

 

И жалеть, и любить будут тоже –

У горящей стены алтаря,

Пряча волны нахлынувшей дрожи

В прахе чувственных дней января.

 

А ещё… будут старые песни,

В тихом омуте неба звеня,

Перемешивать грустные вести –

В этих звуках не будет меня!..

 

 

В САДУ

 

Была ярчайшая луна.

Земля молчала

И вспоминала времена

Времён начала.

 

Укрытый жёлтой пеленой

И позолотой

Был сад кентавром под луной,

Пчелиной сотой.

 

С небесных круч

Последний луч

Сквозь тени –

Саду,

И дождевая стая туч

Сошьёт прохладу.

 

Хранитель памяти моей –

Мой сад-пандея,

Дай вдруг забыться мне скорей,

Любя потерю.

 

Впитай меня,

мой нежный сад,

И утоли же

Моих печалей листопад

И стань мне ближе.

 

 

 

ВАША ОСЕНЬ

 

Перепутья Ростова в ночи

На заблудшие звёзды похожи.

Мы под небом ростовским молчим:

Ваша осень моложе и строже.

 

Ваша осень мою обошла

Сквозь лавандой горящее море,

Над которым и юность светла,

И грядущее с прошлым не спорят.

 

Фолианта поникших небес

Ваша осень изящней и тоньше.

Разноцветных осенних торжеств

Пусть продлится молчание дольше.

 

И когда я смотрю в тишине

На устало парящие листья,

Ваша осень пылает во мне

Оживающей звёздами высью.

 

***

Ветер читает сад –

Сад оживляет ветер.

Холод осенний встретил

Южного сада ночь.

 

Север тревожит юг –

Юг окрыляет север.

Ветер в саду напевен,

Горек – чернорабоч.

 

Так и у нас с тобой:

Плавятся две свечи –

Холод горит в ночи,

Чтобы – тоске помочь.

 

 

ВИНО

 

Остывшего лета густая кровь –

Твоё молодое вино.

Букету напитка не прекословь:

Всё истина, что нам дано.

 

Не смейся — не спейся! У жизни вкус

Застывшего в памяти дня.

В нём жаркая встреча заблудших душ

И горькой разлуки броня.

 

Но как же любил я в такие дни

Быть синего неба светлей.

И небо мне шепчет в костёр седин:

— Вина молодого налей!

 

***

Всё в этой жизни – кутерьма.

Не замечаем, впрочем:

Апрель коварней, чем зима,

Но и зимы – не просим.

 

Не просим сызнова страдать,

В окно вздыхать и верить,

Что не средь комнат благодать

Дано строкой измерить.

 

Непреднамеренность была

Строга зимою вечной.

Был светел дом, была тепла

Свеча зимы беспечной.

 

И вот теперь пришла весна,

Всё истощая снова:

 

Азы полузабвенья сна

И оборотность слова,

Прозрачность в трещинах стекла,

Заброшенность фасада,

Глаза небес, куда втекла

Неугомонность сада.

 

И тихо в памяти моей –

Без звука, без огласки –

Растает песня голубей

О яркой зимней сказке…

 

***

Всё по привычке жду звонка,

Не ожидая всё же

Ни извинений, ни рывка

К моим желаньям схожим.

 

И тени прошлого тонки

Воспоминаний лёгких,

Уж по привычке ждут гудки

Моих молчаний ёмких.

 

И каждый с памятью своей

Живет поодиночке,

Чтоб стать прозрачней и сильней.

Так и молчим — до точки…

 

***

В ноябре – снега и холод,

В декабре – дожди стеной.

Мир как прежде горд и молод

Над душой немой.

 

Хочешь, выпей солнце сразу

До последней капли сна,

Принимая как проказу

Отголосок дна.

 

Хочешь, выпей синей ночи

Бесконечность тишины,

Чтоб не видеть в час восточный

Пробужденья сны.

 

Синей ночью серой птицей –

Окоём чужого дня.

Будет солнце в окна биться –

Вспоминай меня!

 

 

ДЕРЕВО

 

Небо сквозь решётку дерева

Смотрит на упавшую луну.

Дереву когда-то верил я,

На себя беру его вину

 

За его высокомерие,

За безмерность жадной красоты,

За насмешку, за неверие

В бесконечность лунной доброты,

 

И за наши ожидания,

Что — укрытое давно в тиши — ,

В не-тиши – неподражаемо

Засверкает озеро души.

 

Но отмучив и отмучившись

Лермонтовским демоном в ночи,

Под луной от боли скрючившись,

Мир взорвётся в пламени свечи.

 

Обманулись оба, ладно бы…

Только жалко мне порой луны:

С ней ушла и в ком-то надоба,

Если звёзды мною прощены…

 

***

Душа горит в твоих глазах

Костром печали бесконечной.

Ты небо видишь в зеркалах

И в небе лунный шар беспечный.

Луна отображает свет

От зеркала твоей печали.

И кажется, что мир согрет

Костром луны твоих молчаний.

 

Дорога лунная светла

От сердца к сердцу – в зеркала…

 

***

 …И до капли, до крайности

Отдавал я себя,

Чтобы только для радости

Погибал я любя.

 

А теперь мир обугленный –

Без меня, без тебя, —

Расставаньем погубленный

Догорает скорбя.

 

Не жалею о крайности,

Не грущу о былом.

До великого — малости –

Всё былое — на слом.

 

И всегда неразгаданным

Остаётся со мной

Этот голос ненадобный

Под звездою хмельной…

 

***

И туман весною избалован,

И с небес стекают облака.

Ни молчания испить, ни слова

Не позволит сад – наверняка…

Словно стиснут между чем-то снова,

Между старым, новым, но – иным

Я в восстановление закован

За шпионство по мирам земным…

 

***

Из мира зимнего – всего,

Что есть зимою на планете, —

Не снег приемлю, не того,

Что утешает на рассвете:

Ни пробужденье в ранний час,

Ни снега хриплое веселье,

Ни ветра гордого припас

И ни сугробов безземелье –

Из мира зимнего, того –

С седой душой под небом синим –

Я принимаю суть его:

Торжественный и пьяный иней…

 

 

ИУДА

 

1.

Над серою пустыней,

над землёю

Не нам с тобой протянута рука

Задумчивого ангела.

Не скрою:

Печаль разлуки гонит облака –

 

Над пропастью рутины и безделья

И сытостью обмана бытия,

Над сажею былинного везенья,

В которой утонула жизнь моя.

 

И в первый час весны первоцветенья,

И в первый тихий час смертей всего

Зола — мой сладкий грех предвосхищенья

Изгнаний туч из сердца моего..

 

2.

Ни чистоты осеннего заката,

Ни мига ожидания зимы:

Мне только бы руки — сестры и брата,

Неперемётности моей сумы.

 

И в заповедник заповедей скромных

Не я несу своих огней костры.

Я не крушу стволы берёз огромных:

Мне ветка каждой — брата и сестры

 

Тепло ладони в век мой неподсудный,

Прикосновенье душ в земле щедрот.

Мне в чаще рук не виден шип Иуды,

Хотя заметней шип,

Чем был полёт

 

Над лесом и пустыней мирозданий –

Ночным проспектом — в городе пустом.

Я превратился в небо ожиданий

С распахнутым от жажды страсти ртом.

 

Так облака похожи на сугробы.

Иуды поцелуев страшен рой.

Не я, не я горю в пожаре злобы,

Но и теперь Иуда — каждый — мой.

 

О, как хочу осеннего заката,

Где душ живых берёз горит костёр.

Мне только бы руки — сестры и брата

Шипу судьбы — судьбе — наперекор…

 

***

Как беспечален ветра шум,

немногословен.

Я не виню себя за штурм

ночных часовен

пустынных улиц городских

и старых клёнов,

больших домов неразберих,

аккордеонов,

звучащих где-то в тишине

немногослойной.

И так легко на сердце мне,

и так спокойно,

что даже если я уйду,

тебя оставив

в холодных снах, в полубреду,

в страну заглавий –

я буду песней на ветру

больших деревьев,

я все печали заберу

твоих кочевий.

 

…Немногословно буду я

шептать вершинам,

что эта жизнь была моя

холстом картинам…

 

***

Как осень давит иногда на душу

И золотом, и ржавостью тоски,

И голос сердца лёгок и воздушен,

И вечера приятно коротки.

 

Уже отчётливей видны берёзы

Измазанные сажею рубцы,

И покидают сад стрекозы,

Темнеют можжевельника дворцы.

 

Почти всегда с лихвой в жару хватало

Моей печали — в этом сентябре

Как будто без печали жизни мало:

Так тихо, тихо стало на дворе.

 

Как осень, давит иногда на душу

Приверженность природы бытия

Круговороту наших встреч, радуший,

В котором расставание — судья.

 

И торжествуют розы и закаты,

Встречая слабый луч луны хмельной:

Они ни в чём, ни в чём не виноваты,

Укутанные медной тишиной.

 

***

Когда скучаю по тебе –

Скучаю по твоей печали,

Которой нас с тобой венчали

В слепящей душу синеве.

 

Живёшь и маешься во мне,

Как ни стараясь улыбаться,

Чтоб, улыбаясь, постараться

Быть звёздной песней в вышине.

 

Свободы от меня не жди:

Уйдёшь, дверей не закрывая, — 

Есть что-то у тоски от рая,

В котором встреча впереди…

 

 

КОСТЕР ОКТЯБРЯ

 

Все обиды и все расстояния

Тают с первым рассветом, пока

Над костром твоего непризнания

Не закружат тоски облака.

 

Что до дня мне, без памяти тщетного,

До обид расставаний, когда

У свечи алтаря предрассветного

Мне печаль так приятно чужда?!

 

В этот миг тишины заповеданной

Принимаю тебя, и тогда

На земле предпечальной и медленной

Октябрём освятится вода.

 

Отголосок во тьме неприкаянный,

Эхо встречи. Когда-то и я

От увечий сбежавший нечаянно

Буду помнить костёр октября.

 

Вспоминать буду тонкую линию

Горизонта былого: вот там

Мы сожгли свою гордость орлиную

И костёр подарили тщетам.

 

 

ЛИСТОПАД

 

Гляжу с тобою в листопад.

Ты видишь снег, ты видишь сад,

Следы чужие на снегу.

Их мимоходом – на бегу –

Оставил кто-то невзначай

Из приглашённых вдруг на чай…

 

И я в тебе увидел сад.

Остался след, остался взгляд.

И с листопадом – как с судьбой –

Идём мы следом за тобой…

 

 

***

Мой самый тайный дом – души́,

Где через ду́ши – в ду́шу –

По комнатам моей глуши

Снега покоя вьюжу.

 

Порушу слово, и слова

В пещере этих комнат –

Сугробом мятая трава

И льдиной многотонной.

 

И право есть на зов души,

Когда в прихожей снова

За дверью вспыхнут миражи –

Всего одно лишь слово…

 

 

НЕОБИДНАЯ ОСЕНЬ

 

Мне сегодня грустить ни к чему:

Необидная осень настала.

Так легко мне пройтись одному

Вдоль акаций у края канала.

 

Что поделать? Жара в сентябре

Не даёт мне отвыкнуть от лета,

Хоть и вижу в речном я стекле,

Как с орбиты слетает комета.

 

Палисадник набился травой

Изумрудного гордого цвета.

Оголтелый, с седой головой

Я брожу по земле разогретой.

 

Вне времён, вне пространства иду

По какой-то далёкой планете,

Где осеннее лето в саду – 

Мой товарищ и мой благодетель.

 

Потому не обидно в сей час,

Что давно голова побелела.

Всё, что о’тдал, мне кто-то отдаст,

Мимо осени мчась оголтело…

 

 

 

 

ОБИДА

 

… А при обиде рубишь ты сплеча,

Остервенело вдруг впадая в спячку.

Любовь, конечно, больно горяча:

Ожог приобретаешь и горячку…

 

И потому цепляешься к звезде

И рвёшь на поле – как письмо – ромашку,

Идёшь на берег, молишься воде,

Ножами сердца рвёшь свою рубашку,

 

Идёшь к крыльцу, заходишь в дом пустой,

И на мобильник смотришь, ждёшь чего-то;

Влезаешь в кресло, как на холм крутой,

И в книге Ницше видишь Дон Кихота.

 

Как с мельницей, сражаешься с собой,

И всё забыть не можешь про мобильник:

Вдруг позвонит казавшийся судьбой

Звонков и эсэмэсок злых могильник?

 

Пусть говорят, что только тишина

Всего милей и ближе расставанью.

Любовь не в радость словно пелена,

Соткавшая тюрьму твоих стенаний.

 

Налей по полной. Видишь, как в окне

На грудь земли звездой идёт прохлада?!

Не говори о прошлом даже мне:

Я не хочу в тюрьму обид, не надо!

 

***

Обними меня теплым дождём,

Тёплым снегом и тёплым туманом.

Обмани меня сказкой о том,

Что весну мы найдём за лиманом,

 

Где лагуна и устье реки

Поминальную песню прощаний

Подчиняют пожатью руки,

Образуя один эстуарий.

 

Но единство и моря и рек

Растворяемо в царственной речи,

Если мы потерялись вовек

И в потерях вольны и беспечны…

 

 

ОДИНАКОВОСТЬ

 

И живём-то мы рядом с тобой.

Одинаково небо над нами.

И одной под небесным цунами

Мы роднимся земною судьбой.

 

Отчего же в прощальный наш час

Так бессовестно над головами

Режет небо пустыми словами

Одинаковость, жившая в нас?

 

И живём-то мы рядом с тобой,

И видны нам созвездия окон

И гирлянды тумана волокон

Над бесцветною мёртвой водой.

 

Без сомнений уже, без прикрас

Пишет небо картины земные.

И умчится в столетья немые

Одинаковость, жившая в нас…

 

***

И вот теперь тебе известно,

Что в одиночестве сильней,

Чем был ты прежде, что нет места

Тебе среди чужих людей.

 

Необъяснима теорема:

Глухонемой твой дом не пуст,

И каждый день душой Эдема

Тебя встречает розы куст.

 

Неповторимо как-то, ново

Пластинка старая звучит,

И сад у кромки водоёма

Своей сонорностью речист.

 

И всё блаженное на свете

Длиннее ночи, дольше дня.

Книг не поэта — о поэте

Расскажет сада тишина.

 

Шепни на ухо мирозданью

Через травы высокий стан,

Что к небу первого свиданья

Твой дом без боя будет сдан…

 

 

ОКТЯБРЬ

 

К сердцу рощи рукой прикоснись,

Отпусти многодумие ввысь.

Пожелтевшему миру приснись –

Многомудрие сброшено вниз.

 

Между тенью и светом уста –

Говорящих цветов простота.

В каждом дереве лики Христа

И израненных струн чистота.

 

Так светла надо мной синева,

Что мне кажется, снова права

Обожжённая стужей листва,

И кленовые льются слова.

 

Листья сброшены с бронзовых плеч

На ковёр обескровленных встреч.

Препинайся и путайся, речь,

Чтоб на дно подсознанья залечь.

 

 

***

От законов родной нам Земли

Мы уносимся в тяготы страсти

Не – покорной и гордой любви,

Недо – понятой в Экклисиасте.

 

Ты напишешь – и я напишу.

Разберём наши чувства по буквам.

Позвонишь мне, а я – промолчу:

Не приемлет прощание звуков.

 

Обесценилась избранность встреч

В этом мире случайных рождений.

Мне на дно бы дельфином залечь,

Увернуться бы от совпадений.

 

Я сегодня над прошлым смеюсь,

Перед ним не ропщу и не трушу,

Но чего-то я всё же боюсь,

Опасаясь за смятую душу…

 

ПО ВОЛНАМ СВОЕЙ ПАМЯТИ

 

По волнам своей памяти,

по дорогам души

на бессовестной паперти

взгляд любви не гаси.

 

Не старайся покаяться,

если сердце давно

в глубину опускается,

в глубину – не на дно!

 

Научись расставаниям!

Лучше видно того,

кто слезой-врачеванием

отлучил от всего.

 

Полюби одиночество,

избегай суеты.

Одиночество – зодчество

из пустот немоты.

 

Есть закон неизбежности –

все дороги кривы.

Всем раздаривай нежности –

будь с судьбою на Вы.

 

Всё, что слюбится – стерпится.

Что стерпелось – вошло

всею кровью приверженца

и пленило чело.

 

Но не думай, что скорости

не убавить тебе:

есть внезапности подлости

в каждой грешной судьбе.

 

Никого не одаривай

ты напрасным добром

и не жди воздаяния –

улетит воробьём.

 

В круговерти безбрежности

только душу храни.

Мы обязаны вечности

за счастливые дни…