ЕКАТЕРИНА ДЕРИШЕВА. Стихи

БЕЗЫМЯННАЯ

«Безымянная» на рабочем столе
Господа. Расширение – GIF. Дату – не помню.
За спиною – пара десятков лет,
а я, радуясь светлому дню, жду преиспо-дню…

Я забыла, кто я, и какие слова умолчать.
Наше время бежит молоком, не убавить конфорки.
Я закрою глаза, и представлю небесную гладь,
как хэбэшное сердце белеет от ревностной хлорки…

Закрываю глаза, и … я – нераскрашенный лист.
Я – без сотен прожилок и без хлорофилла, –
можно запросто в руки взять животворящую кисть,
чтоб раскрасить иначе, чем жизнь наделила.

 

Бессмыслица

Бессмыслица.
Бес смыл лица
прохожих
пресным
проливным
дождём.
Мы постоим-подождём,
когда небо вновь расхохочется
и согреет озорным лучом…

Капли дождя
стекают по стёклам –
выливаются в птице-(троки.
Тебе кажется, что капли похожи на лам,
а я отчётливо вижу – «()ТРОКИ».

«Все мы отроки неба», –
думаю я, и спрашиваю: «Был ли в Крыму зимой?
Или не был?»
Ты мотаешь головой, мол, нет.
Я в очередной раз повторяю: «Ясно»
и достаю несколько монет,
вглядываясь – орёл или решка?
– Р е ш к а!

Я стою под дождём.
Капли стекают
на губы, грудь, плечи…
Я кричу: «Не молчи!»
И тут же теряю дар речи…

ОДИНОЧНИКИ

В августе каждый внутренне одинок.
Татьяна Шеина

В этом городе каждый из нас одинок.
И когда гаснет свет,
зажигаются ночники-звёзды…

Когда они меркнут,
каждый одиночник
стремится
загадать желание…

Гаснут звёзды.
Гаснут окурки.
Гаснут люди.
Меркнут признания.

Каждый из нас по-своему одинок…

Хотя некоторые и настаивают,
что слеплены из одного теста
(из одной любови
созданы в Боговой спальне)
что когда Он творил,
тишина была в стократ важнее,
чем звук, продолжение или тьма…

Тьма – это шум,
и когда её нет,
буквы из тысячи анаграмм
складываются в слова,
и каждая буква
становится исповедальной.

Чем важней тишина,
тем больше одиночества в мире,
тем больше любви
и тем больше оков…

Когда умолкают слова,
я смотрю в своё зеркало-сердце…
В этом городе
каждый второй одинок.

МАЯТНИК

Дождь вместе с тучей стучит в окно –
греюсь воспоминаний шарфами.
Без тебя мне так волокн? !
Сколько воды утекло между двумя мирами?

– Столько не сосчитать! Звёзды мелочью окажутся
из порванного кошелька, а ночь – синей птицей.
Он тебе не чета, судьба показала, как саван шьют
для чувств, не способных родиться.

Выродиться из пепла прошлых любовей,
внесённых в красную книгу вечности…
И каждая из них друг другу – вровень
пыталась примоститься – лечь, но Стикс

не жалел никого. Инкогнито души
чувств приходили.
Они зрели во мне – росли, желтели
и падали, как переспевшие груши,
которые забыли убрать в холодильник.

«Подумаешь! Ха, смогу!
Перечёркнута линия прошлого –
не останусь в долгу.
Звёзды, всего лишь, небесное крошево,
а луна – это жгут».

Маятник памяти завершает свой полукруг,
дождь пунктирно терабайтит по крыше.
В прошлом – каждый склон – крут…,
только нынче езда – без покрышек…

***

в этом городе
не пьют стопку за стопкой
на холоде

в этом городе
за барной стойкой
собираются гоблины

гоблины позеленевшие
от зависти и злости
когда-то продавшие души
за хлебные горсти

обречённо-обручённые пьют вино
из редких сортов Вино-града
верят, что за всё сотворённое
их ждёт лишь награда
но каждый перед Богом н а г. Р а д а?

Из ада
умирая
душой
никому не удастся войти во врата Рая.

ОСЕНЬ

Ветер сбрасывает одежду
с деревьев,
разрывая в клочья,
небрежно
бросает на землю.

Деревья,
не стесняясь
наготы –
радуются
и одновременно –
плачут:
влюбились!

Ветви наигрывают
давно позабытую
песнь любви,
будто струны гитарные –
ноты…

Небо закрывает
усталые глаза-огни,
восхищённые деревья
в тысячный раз повторяют:
– Кто ты?

CENTЯБРЬ

Осень эта стоила
слишком дорого
и любовь наша постоянно падала
по отношению к дождям
и разочарованиям;
разменивались чувства
на улыбки, взгляды, мечтания,
чтобы стать ближе
к улицам, городам, странам,
и ощущать чувство общности…

Когда-то курс наших чувств рос
и мы легко меняли
счастье,
лето,
крайности
на любовь, доверие, созидание,
считая секунды
невстреч и непоцелуев,
разбивая в реальности
лагерь иллюзии.

Иллюзии заменяли
быт на легенды,
ревность на понимание,
сеноктябрь на вёсны…

… а затем этот мир треснул,
и курс нашей любви
упал…

«Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы».

Марина Цветаева

***

Я молчу, когда мне плохо,
и живу в кармане лжи.
За спиною – крики, хохот,
где же, Брут, твои ножи?

Обернусь я, обертоном –
громким воем из толпы!
Боронить свои законы
могут: звери… и волхвы!

В Е Р Ю

Выть
накануне вечерней молит-вы,
слезами очерчивать пусто-ту
туг.

Верить, что за рассветом – рассвет,
хоть после рассвета ты – труп.

Ждать, что дождь из пшеничных круп
пройдёт, и день будет светл…

Ведь
после десятка проклятых зим
холод души – зрим.

НОЧЬСТАЛЬГИЯ

Как грустно – дневники и письма
минувших дней.
Пестрят забытые «I miss you»,
гул площадей…

Когда твои глаза – пустыня,
не океан,
а чай без сахара остынет
на фоне ран.

Всё, что отложено на завтра,
то на потом…
Прольётся из высот Монмартра
Второй потоп.

ПОСЛЕДНИЙ ЛИСТ

Когда земля уходит из-под ног,
а за спиною груз из злого прошлого;
когда последний лист совсем продрог,
уже не помня ничего хорошего…

Когда темнеют к вечеру снега
и солнца луч не ярче тусклой лампочки;
Мне остаётся только гладко лгать
и отправлять открытки скорой почтой

себе, забытой между тесных строк
стихов и в тоннах пыльных, старых писем.
Быть одиночкой больше не порок,
но сколько новых я открою истин?

А за окном грядёт – не свет – сусвет,
понятней Нарний, Norvej и Нирваны,
и осени реальности билет
лист жёлто-красный, раненый и рваный.

ЛЮБВИ

Я буду археологом искать тебя по колоннам, по клонам,
поклоном, открывая тебя, как Америку!
Я буду искать тебя, пересекая Амазонку, Конго
или какую-либо другую реку.
Я буду искать тебя, ударять молоточками в гонг,
объявляя штурм Белого здания.
Мне не важно, запад, восток или юг! Какая страна? – Дания?

Я буду Колумбом
искать тебя с тубусом, компасом,
чтобы ты могла расстелиться по клумбам,
картам и глобусам.
Я буду Колумбом! Открою тебя-Америку!
Какой любишь кофе? – Робусту, либерику?!

Метелицей сердце февралится, вьюжится, стелется.
Ты приходишь ко мне только во сне,
Бог с ней, с реальностью,
пятницей-пьяницей, шалостью, –
но я буду искать тебя, пока ты сама не объявишься!

А. К.

Ты взял меня за руку
и отвёл, как детей водят на прогулку,
в мир чудес и слов…
Знаешь, когда-то мне снился вечерний Харьков:
Шевченковский Сад, и Собор.
Чья-то услышанная невзначай фраза:
«Девушка, наденьте головной убор –
тепло… спасает от сглаза»

Вдохни в меня жизнь!..

вдохни в меня жизнь с первым попутным ветром
разбери сознание на до и после тебя
пусть небо сольётся в страсти
с лучиком света
а кончик языка коснётся нёба неба

вдохни в меня жизнь
касаясь пальцами кожи
учащая дыхания ритм
будь строже
острее чем сотни бритв

вдохни в меня жизнь
разыщи во мне новые ориентиры
если когда-нибудь
строчки, тире
исчезнут
на их месте появятся пунктиры

Изъяты

Мы две бесконечности
с противоположным зарядом.
Я – могу
бесконечно долго
смеяться с твоих шуток
и забывать о времени.
Ты – бесконечно долго
улыбаться каплям
росы,
на глазах моих
приоткрытых…

***

Тону. Тонна чувств
стонно освобождается…
По берегам губ
расплёскиваются поцелуи:
Ш-ш-ш-шт-ор-мит!

Лепта

1

Любовь не придаёт мне цвета жизни,
иду по лезвию ножа…
Мне боль
заангажировала мысли –
я пью любовь –
тихонько, не спеша…
Смотрю на остров в океане – мыс ли?

2

Любовь
к тебе
я прячу по карманам,
как карамельки в детстве
от ребят.
Ты для меня не то, что манна –
ты свет –
мои глаза рябят!

3

Я спрячу мысли в длинный ящик
и подпишу – «ненужный хлам».
Я без тебя – ненастоящая.
Я без тебя – напополам…

4

Я без тебя – напополам.
Пронзают тысячи иголок,
акупунктирно давят грудь –
ещё немного, и по жилам
начнёт бежать живая ртуть…

Глоток

Не любишь! Сделай пару глотков
души и проваливай в небыль
затуманенных снов-оков,
оставайся в безликом небе
белым сердцем из облаков!

Остров

Сколько точек не ставь, сколько слезы не лей,
всё же, близкое видится позади.
Наполняется сердце шумом безмерных морей,
звонко ветер посвистывает в груди.

И не важно, зачем и куда я иду,
мне не светит маяк, и якорь не тянет вниз.
Моё сердце, будто морской недуг,
боль – ни остров, ни остов – жизнь.

Азъ тмение

Я живу без лица.
Твоё имя мне дарит голос.
И хотелось бы злиться
на небо… да выстрел – холост…

Ночь становится Тьмой –
время точит наждачкой нервы.
Слышу голос – «г л а ЗА к р о й,
ни к чему твои жертвы…

Ты напишешь строку
и разделишь сознанье на ан-ки ,
отдавая кусочек от неба – лоскут,
этот мир на изнанке замкнут…

Проверяя – тьма или свет – секут…

Будем счастливы

Будем счастливы! Любовь – кредо.
Я тянусь до тебя, до небес, словно к Ре – До.
И ни маг, и ни бес размагнитить не смогут.
Чёрно-белые крылья – ангел и плут.

Я носить тебя буду крестом нательным,
и где бы ты ни был – ты здесь! Ты тут!
Мне бестебие равно ране – смертельно (й),
но всегда успеваешь накладывать жгут.

Будем счастливы! Вспомним молитвы,
отпоём всё сказанное сгоряча,
позабудем про давние рытвы…
Ты коснёшься руки, я – плеча…

Харькову

Жизнь – вокзал.
Я забываю, кто что кому сказал.
Станцию «детство» давно проехали.
И, когда-то крошечный глобус-мир
страдает – рубцами, прорехами.

Жизнь – вокзал.
Засыпаю под стук колёс
поезд «Запорожье-Иксарьков».
Мальчик-мир составляет из букв вопрос:
«Правда ль, что по ТВ не покажут терактов?»

Жизнь – вокзал.
С каждым годом становятся ближе мои города,
люди на севере – теплее и южнее.
Знаешь, а я давно позабыла про холода.
Зимы, в последнее время, только нежнеют.

Будни

Ничего не изменится –
мир рождён в сигаретном дыму.
Я живу, будто пленница
не зная зачем… и кому
можно довериться.

Кто-то сверху молчит,
перематывает печаль.
От рожденья до плит
с одиночеством мир обвенчал,
но в груди – не щемит…

Но в груди не щемит –
боль мою развернули,
как ткань, этой ткани – лимит.
А тебе – фраз зерно ли
или фигурный «самшит»?..

Прости!..

Прости! Я инженер – не техники, а строф:
детализирую себя в тетрадных дестях.
Прости, что не в науке я нашла восторг,
а в немудрёных и наивных текстах…

Мы пили кофе с пряностью ночи
за разговором наступало утро.
Я вспоминаю – сердце на клочки…
А ты со мной сидишь, как будто,

И улыбаешься, очки надвинув на глаза,
и куришь сигарету с крепким кофе.
Но главное я не успела досказать:
«Соскучилась! Я, знаешь, врать не профи…»

Совсем не профи – всё самообман –
блаженные обманываться рады.
Но память, словно главный талисман
оберегает душу от дурной награды.