ФЕДОР ТИТАРЧУК. Два рассказа.

18.10.2014

Подвал «правителей мира»

            — Ну что нового у воротил науки? – поинтересовался Сергей Петрович, проходя лестничными пролетами в сторону лаборатории.

            — С наукой все прекрасно! – сонно отвечал ему не то Евгений, не то Ярослав. Петрович их постоянно путал – одноликие, худощавые до сутулости, в белоснежных халатах с оттопыренным карманом от сигарет и унылым взглядом, прячущимся за невзрачными очками. Подобных сотрудников в любом НИИ на всем советском пространстве было, наверное, с миллион, если не более.

            Коротая время за постоянными перекурами и чаепитиями, они оживлялись в день получения аванса или зарплаты, а также накануне сдачи очередного проекта. Но проекты сдавались не часто, сдавались как коллективное творчество и, как водилось, в любом коллективе была одна, от силы две, личности, которые, собственно, и занимались самим проектом, время от времени привлекая сторонних статистов с невнятным взглядом, в невзрачных очках и с оттопыренным карманом с сигаретами. Помощи от таких сотрудников было не много, чаще вред, поэтому, легче было затянуть проект на лишний месяц-два, а то и на полгодика, но сделать самому, сделать правильно и отчитаться без проблем.

            Позже, на стадии внедрения, уже другие, но такие же белые халаты меж перекурами глядели на результаты многомесячной работы, проглядывали инструкции, зачастую для них не понятные, в обязательно порядке критиковали, обвиняли разработчиков в оторванности от жизни, и делали все по-своему, в корне меняя и ломая все, что было наработано.

            Евгений и Ярослав, перебросились понимающими взглядами, и один протянул второну пачку. Закурили по второй.

            — Сидорович как? – с половины пролета бросил Петрович. – На месте? Работает?

            — Да куда ему деваться-то? – усмехнулся не то Ярослав, не то Евгений.

            — Все корпит над своим… как там его… — запнулся второй специалист по искусственному интеллекту. – Ну над чем-то там работает, в общем.

            — А вы? – не удержался Сергей.

            — Творческая группа и весь коллектив всегда рядом, – заверил его один из однотипных курильщиков. – Каждый занят своим направлением, которое в итоге сольется в нечто целостное….

            И оба засмеялись.

            — Да ну вас, тунеядцев, – махнул на них рукой Петрович и увлек за собой своего стажероа.

            Ответом был лишь сдавленный смешок. За неимением чем заняться, половина, а то и большая часть НИИ, только тем и занималась, что перемещалась из помещения в помещение, курила, судачила, обсуждала да осуждала, делилась новостями и устраивала свою личную жизнь. Кружки по интересам время от времени разрывала новость о проверке, комиссии, зачистке или тому подобном. После этого на несколько дней в учреждении возникала псевдонаучная деятельность, сходившая вскоре на нет. И лишь единицы двигали науку, обходя ведомственные запреты на лженаучные аспекты. Советская наука всегда считалась прогрессивной и потому за очисткой от псевдонаучных и откровенно враждебных веяний здесь зорко следили сразу несколько отделов, носивших номерные обозначения.

            — Кто такой Сидорович? – поинтересовался ступающий едва ли не след в след Петровичу Антон.

            -Да есть один старичок. Уже с полвека, как мозги куклам нашим разрабатывает

            — Что, полностью весь мозг? – удивился Антон.

            — Нет, системами жизнеобеспечения занимаются иные. Он спец по поведенчиским формам. Как раз того, с чем мы постоянно боремся, – пояснил Петрович.

            — Наверное, большой человек?!

            — Да уж не маленький. С полтора центнера будет, – усмехнулся Петрович устало.

            — Я не о том. Руководитель направления…

            — Нет, руководителя направления ты только что видел, а Сидорович там ведущий специалист.

            — Это как же так?

            — Номенклатура, дорогой – пояснил Петрович и подмигнул. – Держи свои мысли при себе. А не то, не ровен час, в Сибирь поедешь науку подымать.

            — Я, собственно, оттуда родом… — простодушно ответил Антон. – А почему Сидорович не того?

            -Не того, потому что не таво! – пояснил Петрович, и немного подождав, добавил. – Он имел неосторожность высказать свое несогласие с генеральной линией нашей науки. Правда, потом оказалось, что линию требуется корректировать и его замечания, высказанные когда-то на симпозиуме, верны, но осадок остался, а запись в личном деле как субъекта не совсем благонадежного, сохранилась. Да и по национальному вопросу он того, словом – национальный вопрос тут его окончательно подрезал.

            — Что за вопрос? – не унимался стажер.

            — Много ты вопросов неправильных задаешь, Антоха. Как бы не пришлось и тебя в сектор очистки сдавать.

            — Зачем же меня в сектор очистки? Я же не искусственный. Я же человек.

            — А вот там и разберутся – человек ты или не совсем, – отшутился Петрович. – Идём. Дел на сегодня много, как бы до ночи не пришлось просидеть.

            — А что у нас сегодня? – не унимался Антон.

            — Товарищ, Антон Антонович! Не много ли вы сегодня задаете вопросов?

            — Ну я же…

            — Ладно, – махнул рукой Петрович, начиная спуск по серпантину коридора, предназначенного для транспортировки оборудования. – Сам такой был. Вопросов море, а понимания ни какого. Сегодня у нас день разборки.

            — Разборки?

            — Да, разборки. Разборки всего, что мы умудрились наскирдовать за прошлые пару недель.

            — Это что же – всех на разборку?

            — Всех. – кивнул Петрович. – Всех до единого. Сидорович завершил новую систему, и оказалось, что она не ложится на существующую элементарную базу, поэтому, всех почтенных людей, дезактивированных нами за последние несколько недель на полный слом…

            — Но ведь…

            — Да, да… Регламенты, стандарты и даже закон запрещающий уничтожать искусственные объекты без особой санкции соответствующих органов… Все будет. Все знаю… Бумаги оформим потом. У нас это в порядке вещей. Подмахнут не глядя…

            — Но ведь они же такие же люди, как и мы с Вами? – не унимался Антон. – Они же имеют те же права, что и мы. Их вот так нельзя.

            Петрович остановился и уперся взглядом в стажера. Формально он был прав, но, суть всего бытия этой страны состояла в том, что формальности оставались формальностями, которые служили лишь для наказания провинившийся, на самом же деле действовали неписанные законы сиюминутной целесообразности. И та самая целесообразность, как сиюминутная, так и на перспективу.

            — Думаю, ты переутомился, – снисходительно улыбнулся Петрович. – Давай бери отгул и домой. Я подпишу.

            — Я не то имел ввиду… — увязался хвостом за уходящим по серпантину Петровичем стажер. – Я совсем об ином. Я же ничего толком не знаю…

            — Уж и не знаю, удастся ли нам сработаться, – вновь остановился Петрович. Третья неделя ему давалась очень тяжело. Предыдущие две только тем и запомнились, что неимоверным количеством вызовов и деактиваций. Показатель количества сбоев у искусственных превысил нормальный уровень в разы и этим уже заинтересовались даже в госбезопасности, не исключающей возможности вражеской диверсии. Поэтому быстрая локализация всех потенциально зараженных объектов была в приоритете, и ни какие циркуляры и законы здесь уже не работали. Государственная целесообразность и новые разработки сектора Сидоровича… Только они и были в приоритете.

            — Сейчас я тебе расскажу нечто такое, что ты должен выслушать, далее осознать, превратить в умение и сформировать навык в итоге, – посуровел Петрович. – Иначе – нам не сработаться.

            — Хорошо…

            — Ну что же, — ты дал свое согласие, – и Петрович начал.

            Он говорил не то чтобы долго, но достаточно содержательно. Говорил он о том, что все изученное стажером в институте тот может оставить у себя в голове, задвинув подальше на полки академических знаний, и начинать наконец-то прислушиваться к своему человеческому чутью, ибо только так и возможно выжить в муравейнике (Петрович хотел было сказать «клоповнике», да сдержался) именуемом нашим НИИ. Посоветовал держаться той позиции, что есть начальство, котрое отдает приказы и если они сформулированы в соответствующем документе, который, к слову, у него обязательно долджен быть, оформленный в полном соответствии с требованиями, то остается только исполнять. Не обсуждать, не ныть, не болтать, а выполнять. Выскочек и всезнаек здесь не любят. Любое проявление своих качеств и знаний в итоге обязательно превратится либо в пожизненную неоплачиваемую кабалу, либо в предмет ненависти окружающих. А часто – и в то, и в иное. Если будут какие либо вопросы – задавать их только ему, Петровичу, и, выслушав, закрывать эту тему для обсуждения с кем либо иным навсегда.

            — Ну, где-то так, – закончил Петрович. – А теперь я тебе все же посоветовал бы взять отгул. Пойти и выспаться. Две недели по 13-14 часов без выходных, однако. А я пока что здесь…

            — Нет, не нужен мне отгул. Я как-то справлюсь.

            — Тогда сейчас в подвал, выпьем чаю и за дело.

***

            Невзирая на поголовную стандартизацию и унификацию во всех областях жизни, все же полет архитектурной мысли время от времени выбрасывал некое чудо, которое в иных условиях сочли бы за выкидыш, но коли таковое было утверждено вверху, то оно сразу же становилось архитектурной особенностью. К числу таковых и принадлежал один из ведущих НИИ по разработке искусственных граждан Союза. Громадина института местилась на не менее впечатляющих размеров территории и удивляла впервые прибывших своими металлическими трубами-башнями, стеклянными переходами, деревянными тротуарами и опоясывающей все это великолепие железобетонной стеной с огромными красными звездами. Внутри же помещения, в котором, к слову, местилось несколько тысяч сотрудников, без понимания внутреннего устройства и со слабым вестибулярным аппаратом находится было противопоказано, ибо четкое направление верх-низ и ощущение этажности пропадало здесь спустя всего каких-то минут 10- 15. И, видимо, согласно доминирующей идеологии, в соответствие с которой бытие определяет и сознание, в этих стенах и рождались проекты, удивляющие своей неадекватностью.

            В цоколе и ниже, на всех пяти подвальных этажах размещались технические службы, часть из которых поддерживала жизнедеятельность учреждения, а вторая часть занималась сервисным обслуживанием уже выпущенных в мир граждан. Страна была обширной и если мозг института местился в этом причудливом здании, то сервисные службы имели самую разветвленную сеть по всему Союзу со своей транспортной службой и отделом снабжении. Наверное, поэтому с сервисными службами ни кто воевать не осмеливался, ведь можно было лишиться источника среднеазиатской бахчи, молдавских виноградных вин или же болгарского ширпотреба.

            Сервисная служба, как и большинство монополистов в стране, пользовалась своей исключительностью, что говорится, в полной мере. В отсутствие вредоносной конкуренции, эффективность работы разросшихся до неимоверных размеров подразделений службы желала лучшего, но согласно последнему постановлению, служба должна быть реформирована и… И, скорее всего, вместо заявленных сокращения численности и повышения отдачи на каждый человеко-час, служба имела все шансы пережить и это очередное мероприятие, как случалось с нею ни раз. При этом значимость службы росла с каждым днем, в силу роста численности искусственных организмов, вводимых в народно-хозяйственные механизмы страны.

            Существовала даже градация поломок и толстый регламент описывающий порядок действий от обычной неисправности коленного сустава или остановки сердца искусственного организма, до сбоя в системе управления и принятия решения – что ж, с ума сходили и искусственные организмы, начинали действовать неадекватно и создавать потенциально опасные ситуации для окружающих. Правда в объемной инструкции имелся раздел, занимающий едва ли половину страницы, гласивший о том, что в «случае непредвиденной ситуации, не описанной в регламенте либо по причине ограниченности во времени не идентифицированной согласно классификации регламента, сервисная служба имеет право действовать адекватно ситуации». Собственно, благодаря этой оговорке весь регламент потерял какой либо смысл. Ни кто не утруждал себя чем либо, действуя согласно последнего раздела – «адекватно ситуации» и потому предприятие жило своей жизнью, а регламент всего лишь пылился в отведенных для этого местах.

            Изъятие и демонтаж искусственных объектов мог быть произведен только с соответствующего «высочайшего позволения», подкреплен массой бумаг и иметь на то очень весомые основания, но ввиду в каждом случае «нештатной ситуации», формальности шли сами собой и уже по факту случившегося готовилось обоснование. На сей раз в лаборатории, занимавшей едва ли не несколько гектар площади, скопилось огромное количество деактивированных объектов, свезенных со всех уголков необъятной родины. Большинство из них здесь пылились уже не один год и до них, скорее всего, руки так никогда и не дойдут, тем более, что большинство из них были давно документально оформлены и даже списаны.

            В служебном помещении, где у стены стоял рабочий стол с аккуратно сложенными бумагами, старинным черным проводным телефоном и древним металлическим электрочайником. Вдоль стен небольшого помещения местились сейф, стеллажи с мелкими деталями, кресло особой конструкции и вешалка для одежды. Именно здесь, поскрипывая стульями, перебирая какие-то промасленные бумаги, пили чай ремонтники.

            — С кого начнем? – прервал молчание Антон.

            — Со вчерашних… — отвечал не отвлекаясь Сергей Петрович.

            — Значит магазин…

            — Он самый….

            — А остальные?

            — По мере поступления в обратном порядке, – все так же не отрываясь от бумаг спокойно отвечал Петрович. – Все по порядку…

            — Хорошо, а… — было хотел задать вопрос стажер, но их прервал телефонный звонок.

            Черный не убиваемый аппарат с тяжеловесной трубкой ожил и разразился с той стороны визгливым женским голосом что-то требующим. Петрович спокойно выслушал говорившую, коротко ответил что-то вроде «Сейчас поднимусь» и положил трубку.

            — Бухгалтерия, быть ей не ладной, – пояснил он Антону. – Что-то там с приходом последних запасных частей… Я поднимусь и узнаю что там, а ты пока приступай. Действуем по инструкции – время у нас есть. Ты меня понял?

            — Конечно! – кивнул Антон Антонович.

            — Ну тогда давай, допивай чай и за дело, раз уж домой не хочешь…

***

            Сергей Петрович вернулся из бухгалтерии спустя час с небольшим. Вернулся не в самом лучшем настроении, но в силу врожденной сдержанности, всю свою ненависть к бумажным червям постарался в себе подавить.

            — Что тут у нас? – открыл он дверь в помещение и оторопел от увиденного.

            Обширный зал хранения дезактивированных экземпляров, освещенный мощными прожекторами едва ли в одну двадцатую своей истинной величины, уходил темной перспективой, как по горизонтали, так и по вертикали. И в этом пятне метров 200 на 200 захватив ноги в руки, носился во всю прыть Антон, подгоняемый дезактивированной вчера начальницей магазина, дамой бойкой и энергичной. Как-то ни кто из участников сражения не пытался уйти в тень и там скрыться, отчего бег превратился в пляски сводящиеся к перемещению по кругу, к периодическим изменениям диспозиции с переменным преимуществом то одной – убегающей, то второй – настигающей, стороны.

            — Да ты знаешь, какие у меня связи?! – визжала Завмаг, хлестая сорванной с кого-то кофтой незадачливого стажера. – Да у меня такие связи и знакомства, что тебя уже сегодня вечером ни кто и искать не станет! – её обнаженная грудь колыхалась в такт движениям, распахнутая дверка прямо по центру таковой, похоже, вообще её не смущала.

            — Что всё это значит? – вмешался во все происходящее Сергей Петрович.

            — А Вы кто? – удивилась Завмаг. – Ах, да!! Это же вы вчера приходили к нам в магазин!!Так вы заодно?!

            — Закройте рот и прекратите истерику, дорогая! – перехватил её руку Петрович. – Ситуация, признаюсь, неприятная, но бывало им хуже.

            — Что бывало? – остановилась Завмаг. – Вы мне здесь голову не… — она запнулась. – Вы меня не заговаривайте! Что это все значит?

            — Все очень не просто, уважаемая! – вздохнул Петрович. –Придется Вас полностью дезактивировать. – и протянул руку к вскрытой коробке в груди.

            — Но-но! – возмутилась барышня. – Руки прочь, похотливый самец! Видала я таких. И не с такими справлялась, один полковник чего стоит?! А с вами, и тем более, справлюсь.

            — Боевая баба! – усмехнулся Антон, прячась за спиною Петровича. – Она вам…

            — А чего мы смеёмся-то? – взорвался невозмутимый Петрович. Приступы гнева у него случались не часто, и этот был первым на памяти стажера. – Ты где-то накосячил, а теперь стоишь и скалишься?! Если так, то решай проблему сам. Пора и тебе начать обучение да опытом обзаводиться. – отрезал он Антону. – Он полностью Ваш, барышня, — усмехнулся наставник. – Поработайте с ним, обучите уму-разуму.

            — Я-я… — растерялась Завмаг, разводя руки в стороны.

            — Но я же все по инструкции… — возмутился стажер. – Переключение на состояние транспортировки и все такое, а она раз и активировалась.

            — Меня это уже не волнует. Решай проблему, — отмахнулся Петрович. – Все остальные, шагом за мной…

            И группа из бывших сотрудников магазина, работников буровой платформы и свихнувшихся в таежной глуши археологов, безвольно побрела за ним.

            — Что это с ними? – услыхал Петрович вопрос, адресованный стажеру.

            — То самой, что не случилось с Вами. – пояснил стажер.

            Заведя своих подопечных, подлежащих утилизации, в отдельное помещение, Петрович сразу же набрал Сидоровича. Не отвечали несколько минут, и Петрович уже было хотел положить трубку, как с той стороны донеслось сипловатое:

            — Слушаю.

            — Привет, Сидорович. У телефона Сергей из технологии. У меня вопрос здесь возник.

            — Говори, — откашлялся Сидорович. –Что привело славных ремонтников в наши непочитаемые хоромы?

            — Бросай хандрить, Сидорович, – усмехнулся Петрович. – Ты мне скажи лучше, ничего уникального в объект… объект… — Петрович произнес серийный номер объекта известного как Завмаг. – Не вносилось?

            -Зачем нам что-то дополнительно вносить в базовые модели?

            — Уж и не говори! – в тоне Петровича сквозила ирония. – Это не мне ли знать, сколько вы интересного засовываете в серийные модели с целями… Какие у вас там цели?

            — Ну ладно, ладно. – согласился Сидорович. – Но официально – все наши серийные модели унифицированы и однотипны, без каких либо отклонений .

            — Это понятно. Так что там с моим экземпляром.

            — Погоди, сейчас поглядим… — и в трубке повисло молчание, сопровождаемое сопением Сидоровича, запускающего базу и выискивающего нужный экземпляр.

            — Надо же! – долетело наконец с той стороны трубки. –Дама в самом рассвете сил! Размер…

            — Меня не интересуют её раз меры, – прервал его Петрович. – По существу, что там с нею, Сидорович. Были внесены модификации.

            — Ты не перебивай. Значит, дама гонористая, активная, с повышенной работоспособностью, с габаритами близькими к утвержденным постановлением ВЦСПС. Ты уверен что ничего не напутал?

            — Да вроде бы нет…

            — Странно, Петрович, странно, – выдохнул Сидорович. –Тут кто-то что-то напутал… И может скандалец случиться.

            — Так в чем же дело? – не понял его Петрович. – Что с нею не так?

            — Да все с нею так. Все так… К слову, ты её хоть уже не испортил? – имелось ввиду разборка отключенного индивида.

            — Не успел. Она сейчас моего стажера по плацу таскает…

            — Это хорошо, – выдохнул Сидорович. – Это крайне хорошо. Я сейчас к тебе спущусь, а ты пока успокой её, приведи в порядок и… Чаем напои, что ли…

            Сидорович был человеком уже не первой молодости, сохранивший способность трезво мыслить и принимать обдуманные решения, но передвигался уже не так резво, как когда-то, отчого ожидать его прибытия стоило не менее чем полчаса. Да и факт самого прибытия Сидоровича в ангары являл собой вещь неординарную.

            — Стоять на месте и ожидать очередного приказа, — скомандовал Петрович активированной на передвижение массе искусственных объектов. Все они и без того походили на оживших мертвецов, бесцельно слоняясь вокруг, натыкаясь один на второго и на стены, производили и без того жуткое впечатление.

            — Эй, Антон! Как твои успехи?

            Но и без ответа было ясно, что успехи не впечатляют.

            — Мадам, приношу свои извинения за все происходящее, – протянул халат Петрович Завмагу. – Но с Вами хотят поговорить… — он замялся. – Словом, поговорить хочет один из ведущих специалистов нашего заведения.

            — Где мы? – налетела она на Петровича. – Что это все значит? Я буду жаловаться на Вас и на Вашего лакея! Это неописуемо! Меня, порядочную женщину, крадут, вывозят невесть куда, раздевают и … Что Вы со мной хотели сделать? Говорите!

            — Дезактивировать! – неуверенно из-за спины Петровича пояснил стажер.

            — Это теперь так называется?! – возмутилась она, натягивая халат. – В мое время и в моем мире – это называлось похищением и склонением к половым связям.

            — Как будет Вам угодно. – дипломатично ответил Петрович. – Чая не изволите?

            Завмаг остановилась, кристально поглядела на обоих ремонтников и с опаской произнесла:

            — Надеюсь, опоить меня не надумали?

            — Да бросьте Вы это, – махнул рукой уставший Петрович. – Нам вообще не до этого. Пройдемте.

            С чашкой чая и уже раскрасневшуюся от общения и застал Завмага Сидорович, втиснувшийся своим массивным телом в рабочую комнату ремонтников.

            — Здравствуйте, барышня. Позвольте представиться…

            — Сидорович. – опередил его Антон, отошедший от неприятной ситуации, случившейся с ним до того.

            — Да, так будет лучше, – согласился Сидорович. – Давайте будем обращаться именно так. – он пожал руку барышне. – Удивлен увидеть Вас здесь и при таких обстоятельствах.

            — А я то как удавлена! – возмутилась о дама. – Меня привезли, выкрали, раздели, хотели произвести надо мной невесть что! Я буду жаловаться!! Я буду…

            — Да, да, конечно! – остановил её Сидорович, выставив руку и склонив голову. – Согласен, случилась ошибка и мы хотим разобраться в причинах.

            — Да, давайте попробуем, – согласилась дама. – Только учтите, я от своих слов не отказываюсь и у Вас…

            — Об этом позже, – вновь прервал её Сидорович. – Позвольте Вас осмотреть.

            — Только без рук! – возмутилась вновь она.

            — Без рук не получиться, но обещаю, что на Вашу честь и достоинство посягать не стану. Присядьте в кресло и расслабьтесь. Можете читать, пить чай, даже не разговаривать, но не вставайте. Договорились.

            — Да. – и Завмаг пересела в кресло, служившее устройством скрытой диагностики искусственных объектов.

            Сидорович углубился в показания аппаратуры, выводимых на портативное устройство и оставил всех троих без своего участия, в их компании.

            — И все же, что все это значит? – не унималась барышня. – Поясните же мне наконец.

            — Расскажи ей, Петрович. – буркнул Сидорович. – Уже ничего не скроешь. Все и так вышло наружу. В её случае, конечно, потому проще ей рассказать, чем потом устранять следы её бурной поисковой активности. Поисковой в плане истины. – за все время Сидорович ни на миг не оторвал взор от показаний на мониторе. – Давай…

            Петрович замялся, но все же начал…

            — Даже не знаю с чего и начать, — допил чашку чая Петрович.

            — Давайте я расскажу,–вскочил Антон. – Я совсем недавно со студенческой скамьи и прекрасно помню историю робототехники и развития искусственных интеллектуальных агрегатов в нашей стране.

            — Именно потому ты ничего и не будешь говорить, – грубовато прервал его Петрович. – Лучше сделай нам ещё по одной чашке чая.

            — А почему? – удивился такому ответу стажер.

            — Да потому, и Сидорович тебе подтвердит, что за время так называемого становления этого направления его история переписывалась раз пять, а то и шесть. Постоянно менялись лица, причины, пропадали одни моменты, появлялись иные и уже то, что ты учил, мало чем отличается от официальной истории нашего государства – правды там не больше, чем… Чем даже не знаю чего и где. Поэтому и тебе было бы полезно послушать…

            — Давайте Вы потом выясните свои отношения, а сейчас просто расскажите… — не выдержала барышня. – Я уже засиделась здесь, а у меня магазин, переучет сегодня и вообще, без меня они там такого натворят.

            — Смею Вас заметить, что без Вас они ничего не натворят, тем более что весь Ваш штат находится неподалеку, за стеночкой. А в магазине уже новый руководитель, правильно запрограммированный, идейно подкованный и так деле…

            — Не понимаю…

            — Тогда я начну с самого начала. Запаситесь терпением, бать может буду несколько словоохотлив.

            — Хорошо, — согласилась она, начиная строить глазки, принимая чашку чая из рук стажера. – Поведайте нам историю.

            — Все началось с того, что в отличие от запада, который, как известно, прогнил и готов вот-вот упасть в наши братские объятия, каждый гражданин должен был работать, приносить пользу обществу и получать плоди деятельности иных сограждан для удовлетворения своих первоочередных потребностей и духовного развития. Высвобождение каждой дополнительной единицы в результате рационализаторского предложения должно было повышать эффективность труда и совокупный эффект от деятельности всего государства. По Ленину – опережающие темпы роста производительности труда — есть залог победы социализма. На бумаге и в головах людей все именно так и было, это являлось официально истинной и на её основе и строилось общественное производство. За одним исключением – то ли народ попался не идейный, то ли вековое рабство сказывалось, а то и недостаток мотивации и возможностей роста и разывития, но производительность в целом не росла, затраты труда на единицу продукции лишь возростали. А тут ещё и социальная политика – отпуска, пятидневная рабочая неделя, декреты и досмотр за детьми и больными, больничные и тому подобное – вымывали миллиарды человеко-часов из круговерти общественного производства. Само же производство было нацелено на приоритетное развитие производства средств производства, в ущерб товарно-материальным благам… Громадные средства и человеко-часы уходили на оборонку да на саму армию и, а тут и нефть подешевела, в пару войн мы ввязались… Словом, ситуация патовая – проигрывает социализм проклятому западному буржуйству. По всем показателям проигрывает. И проиграл бы, и рухнул бы, и было бы у нас даже не знаю что, но случилось чудо, которое смогло переломить эту ситуацию и виновник, один из виновников спасения страны, присутствует здесь, — Петрович указал в сторону Сидоровича.

            — Я все слышу! – отозвался то, не отрывая взора от монитора. – Все слышу и чувствую, что ты допускаеш некоторые вольности в изложении, но все же продолжай – забавно будет тебя послушать, несостоявшийся ты оратор наш.

            — Польщён Вашей оценкой. – комично отвесил поклон Петрович, не вставая со стула. – Но дело было именно так. А дальше уж и не припомню как точно происходило – историю несколько раз переписали, да и исходные данные тоже были далеки от объективности, но, разрабатывающие системы искусственного интеллекта для армии – устанавливали такие на подлодки, самолеты, в космос отправляли, — вдруг были ударены единовременно молнией и на них снизошло озарение. Всё, что до того считалось искусственным интеллектом – оказалось всего длишь умелым программированием, и не более – прорыв был осуществлен, и далее, как водится в военном ведомстве, не жалея средств, процесс стал развиваться по нарастающей…

            — Ну не совсем так было, — вновь подал голос Сидорович, разработчик тех самих искусственных мозгов. – Но спорить с тобой не буду…

            — Вот и прекрасно, – вновь поклонился ему Сергей Петрович. – Ты бы нам чайку ещё сделал, лоботряс! – бродил он стажеру.

            — Сию минуту. – не менее саркастично упал в поклоне тот.

            — Элементарная база, как водится у нас, ни куда не годилась. И все пришлось закупать за границей. По началу только сами элементы – микросхемки, датчики и прочее, а потом и целые предприятия с оборудованием, готовыми технологиями и даже кое-где со специалистами.

            — К слову, и сейчас наша элементарная база не стоит даже слов чтобы о ней упоминать, потому для особо ответственных моделей приходится закупать все импортное. – дополнил Сидорович, копающийся с показателями барышни, снимаемыми в реальном времени креслом в котором та сидела.

            — Тут я с тобой вынужден согласиться по всем пунктам, – продолжил Петрович, занимающийся починкой тех самих искусственных особей-организмов. – Но чего не было на западе и чего, насколько понимаю, нет у них и сейчас, того самого прозрения, способного вдохнуть в искусственный организм, если угодно, душу. Сделать его практически неотличимым от обычного человека в быту…

            — Здесь я с тобой готов поспорить, — перебил его Сидорович. – Проблем с искусственными куда больше, чем с природными. Тут фрейды и юнги уже давно опустили бы руки, но это уже не твой впрос. Продолжай.

            — Первыми объектами были, естественно, военные. Обычный солдат, конечно же, был куда дешевле и проще, чем его искусственная копия, поэтому наша армия и до сих пор комплектуется рядовым составом из людей, а вот относительно специфических специальностей – спецназ там, ракетчики, подводники – здесь искусственные особи пришлись как раз к стати. И лишь насытив армейские аппетиты, увеличив нашу армию едва ли не в два раза по личному составу, перемешав искусственных с естественными, изучив их возможное совместное пребывание в одном коллективе, Политбюро и ЦК партии на своем тайном заседании, внесло в первоочередные задачи пятилетнего плана увеличение выработки, рост производлительности, обеспечение опережающих темпов роста производительности и тому подобные вещи. Привыкшие к подобным речам и формулировкам рядовые партийцы, и тем более рядовые граждане, даже не предали значения эпохальному событию, которое, к слову, и озвучено в постановлении не было и потому вхождение в из ряды искусственных особей осталось незамеченным.

            — Ну, где-то так, – согласился Сидорович. – Барышня, попрошу Вас встать на пару минут – нужно провести рекогносцировку Вашего кресла. Беспокойство всего пары минут.

            — Да, конечно, — встала та, поправляя халат, так и не замечая открытой дверцы меж своих грудей. – Сделайте мне ещё чая, наверное, — протянула она властно чашку Антону. — Интересная история, признаюсь. Только какое отношение это имеет ко мне?

            — Немного терпения, – успокоил её Петрович. – Я подбираюсь практически к финалу своего повествования. А далее – в засекреченной стране, где половина организация являются секретными и о знании о которых лучше помалкивать, вдруг появилась ещё более засекреченная структура. Даже не организация, а структура, уровень секретности которой превосходил иных на порядок. «Выходцы» из наших стен (именно в кавычках) расползлись по всей стране и за каждым мы негласно наблюдаем, собираем информацию, анализируем и разрабатываем улучшения, устраняем ошибки у действующих, предвосхищаем у новых и, естественно, ликвидирует устаревшие и не подлежащие восстановлению или улучшению индивиды. К сожалению, к таковым стоит отнести и сотрудников Вашего магазина. Увы. Я окончил.

            Дама присела в кресло:

            — История интересная. Не отрицаю, – испила она чай. – Но уж очень далека она от реальности. Это первое. Вам бы рассказы писать, фантастические. А, во-вторых, как это все относится ко мне и к тому, что Вы меня здесь держите? – не унималась она. – Я требую…

            — Вот видишь, Сергей, — усмехнулся, впервые подняв глаза, Сидорович. – И эта живет в ином мире.

            — Да уж, тяжело с ними, – согласился Петрович. – А тебе, похоже, все это доставляет удовольствие. Свои опыты все ставишь?

            — А то… — усмехнулся Сидорович. – И над тобой тоже.

            — Ну, это я ни сколько не сомневался. Что с нею будем делать.

            — Задачка, – согласился Сидорович. – В иной ситуации я настаивал бы на списании, как всегда, но тут…

            — А что тут? – вмешалась наконец-то дама.

            — Тут все куда сложнее, – вздохнул Сидорович. – Чтобы ты понимал – сей экземпляр произведен полностью из иностранных комплектующих. Уровень комплектующих Хай и…

            — Да ты что? Такое же делается только…

            — Да, только для них, – выдохнул Сидорович. – Именно для них. И причем не для каких-то секретарей обкомов и округов, а для…

            — Москвы…

            — Именно… И, выходит, кто-то на производстве, или на распределении сильно ошибся. Настолько сильно, что все может…

            — Понимаю. Что делать-то будем? – вновь повторил вопрос Петрович.

            — Значит так, Сергей, развлекайте даму, чаем поите, а я пока что куда нужно позвоню и… Я удаляюсь, – встал из-за стола Сидорович. – Экземпляр выдающийся, вполне работоспособный и, скажу тебе по секрету, тут, — он указал на голову, — заложен такой потенциал. Естественно, в своей области. Поэтому нужно трудоустроить барышню. По специальности и предназначению, конечно же.

            Сидорович ушёл, оставив даму на поруки двум ремонтникам.

            — Может мне все же объяснят, что происходит? – не унималась дама. – Я хочу покинуть стены этого… К слову, а где я?

            — Я думаю, все уладится и Вы сегодня же отправитесь домой, – успокоил её Петрович. – Но пока что Вам лучше побыть здесь, попить чая…

            Спустя полчаса позвонил Сидорович. Сообщил, что все улажено и попросил сопроводить барышню к ним на перепрошивку, естественно, ничего той не говоря о предстоящей перемене личности.

            — А что с нею не так? – поинтересовался на обратном пути Антон.

            — Вот с нею все как раз и так, — произнес Сергей Петрович. — Только вот в магазине её быть не должно было.

            — А чего так? – не унимался стажер.

            — Дорогой экземпляр. Не серийный. Индивидуальная работа. Практически спецзаказ. Скорее всего для одного из ансамблей песни и пляски, которые сопровождают наших лидеров в поездках, на дачах, дорогах да поездках.

            — Как сопровождают?

            — Духовно и, конечно же, телесно! – буркнул Петрович. – С полным фаршем умений и знаний в этой области.

            — Но у нас же нет проституции! – возмутился стажер.

            — Потому и нет, что есть специализированные ансамбли песни и пляски.

            — И она…

            — И она одна из них. Только кто-то где-то ошибку допустил, и в ансамбль поехала заурядная модель, а вот эта – в торговлю подалась.

            — Странно как-то, – хмыкнул стажер. – Вещи Вы неправильные и крамольные говорите.

            — Я тебе говорю о реальной изнанке нашей работы и действительности, а не о том, что нужно говорить в обществе и на официальных собраниях. Да, эта барышня собрана как высокоорганизованный и очень дорогой агрегат удовлетворения определённых потребностей. И ни как иначе… Пошли работать – и так полдня потеряли с Сидоровичем.

            Остаток дня прошёл однообразно и скучно. Демонтаж, сродни работе патологоанатома, посему о том сотрудники особо говорить не любили.

            — Мне вот интересно, — прервал долгое молчание стажер. – Сколько у нас в стране искусственных, и сколько естественных?

            — Думаю, что очень много, – ответил Петрович. – Точной цифры, скорее всего, ни кто и не знает.

            — Это как же?

            — Да у нас в стране все так. Каждое ведомство имеет свою отчётность, дублирующую отчетность иных ведомств, или же, напротив, часть объектов не попадает ни в один отчет.

            — Хм, странно как-то… — удивился уставший сверх меры стажер. –А производительность после ввода искусственных в общество выросла? – переключился он.

            — Естественно! На одного естественного выработка возросла в разы.

            — А на всех вместе, с искусственными?

            — Ну кто ж то считает и о том говорит?! – удивился Петрович. – Естественно, коли бардака добавилось, то и производительность на одну единицу, будь то искусственный или естественный, упала.

            — Но ведь Ленин же говорил?…

            — Да, он много чего говорили и правильного, и не очень… Но он не учел, что мы сильны не индивидуализмом личности, её полетом фантазии и творческой мысли. Мы сильны числом, где громадная армия маленьких человечков своими тельцами, а порой и трупиками, засыпает окопы любого врага. В том наша сила. И потому искусственных, я думаю, уже куда больше, чем естественных…

            Дело было уже завершено, осталось принять душ – благо, такая роскошь на работе имелась, как нежданно раздался телефонный звонок. Трубку взял Петрович, тихо выслушал и аккуратно повесив, произнес Антону:

            — С Сидоровичем плохо. Вмешаться нужно.

            — А мы как?.. – не понял стажер.

            — Они и сами бы справились, но все уже по домам разошлись, поэтому…

            — А что с ним?

            — Да, так… С катушек слетел в очередной раз.

            — Это как же? Он же естественный, как он может? – и осекся под взглядом наставника. – Но как же?.. Он же разрабатывает мозги искусственным… Кто же тогда разработал его? А он то сам знает о том что?..

            — А кто из искусственных знает, что он искусственный? – отвечал Петрович. – У них защита от такой информации стоит. Вон, наша, сегодня и открытую панель в упор не замечала… Спасать Сидоровича нужно, иначе всей программе капец наступить может… Он, пожалуй, единственный, кто понимает как мозги у этих кукол устроены…

            — Да, да… — спохватился Антон. – Что брать?

            — Себя бери. У них все оборудование там имеется. Пошли…

Трудовые будни. Обычные «люди».

1.»Претворяя в жизнь решения съезда партии, Постановления Политбюро и пожелания трудящихся, расширяя ареал обитания человеческой цивилизации, повышая культурный уровень и оптимизируя потребление, герои Сверхновой эпохи вносят свой неоценимый вклад в дело строительства ещё одного поселения в пределах Солнечной системы. Самоотверженный труд и самопожертвование двух с половиной десятков советских людей, советских не формально, а по духу, борющихся с космическим холодом, смертельными излучениями и недостаточной гравитацией, с каждой секундой приближает нас к тому моменту, когда первый поселенец ступит на…» — легкое касание ионной консоли и поток высокопарной пропаганды прервался.
Со стороны Сергея Петровича это было непростительно, возглавляя проект по возведению новейшего «Колодца» на одном из неспокойных спутников газового гиганта, он просто обязан был следить за дисциплиной и моральным обликом подчиненных, тех самых двух с половиной десятков советских людей… Но как-то с самого начала все не заладилось… Сначала проект оказался неприменим к местным условиям и его силами нескольких сотен научных групп в спешном порядке адаптировали. По окончании адаптации вдруг вскрылось, что имеющаяся в наличии техника, привезенная неимоверных размеров грузовозом, не вполне отвечает требованиям строительства. Но, во-первых, грузовоз все также висел на орбите газового гиганта, и гнать его в две стороны было экономически нецелесообразно, а, во-вторых, при определенной сноровке и подналадке, пускай и с потерями, с излишними трудозатратами и срывом всех сроков, выполнить проект было признано возможным… Все поаплодировали, в очередной раз восхитились мощью и способностью научных групп, формируемых из ведущих специалистов в своих областях, решать оперативно и качественно возникающие проблемы, пожали руки, пообнимались, да и спустили разнарядку на продолжение выполнения работ.
И все бы ничего, если бы при изменении проекта в новый план не закрался человеческий фактор, поставивший все с ног на голову. Проходя цепь согласований и правок, ни кто из «подписантов» не обратил внимание на то, что секретарь, вносившая изменения в первоначальную версию проекта во втором часу ночи по невнимательности оставила без изменений сроки исполнения этапов. После всех согласований, конечно же, ошибка всплыла, но ни кто не пожелал брать на себя ответственность за явный промах и потому коллективная ответственность, когда отвечают все, но конкретно — ни кто, все проблемы свалила на плечи Петровича.
Петрович сразу же поставил в известность своего куратора, но тот и слушать отказался, мол, бумага подписана, разумные люди составляли, какую цифру обосновали — выполняй и не сей панику, а то ведь и за Плутон запихнуто могут, там как раз станцию внешнего слежения возводят…
И как водится, что начинается плохо, оканчивается ещё хуже… Петрович не считал себя плохим руководителем, все же, как ни как, а степень управленца 3-й категории, за плечами огромный опыт, только вот ранее он планетарные станции не возводил — не приходилось, а в остальном — достаточно успешный руководитель… И только благодаря его умениям ладить с людьми, организовывать их труд, быт и досуг, управлять процессом и решать проблемы, станция продолжала строиться, несмотря даже на перебор расходов и срыв сроков.
Нагнать сроки, даже привлекая дополнительные ресурсы, которые катастрофически таяли, он был не способен, о чем периодически докладывал своему куратору, Григорию Петровичу, и на что получал один ответ — «Любой ценой!» и «Не сей панику…»
— Сергей Петрович, вас по внешнему. — раздался девичий голос коммуникатора и сразу же запустил связь.
— Добрый день, Сергей Петрович. — куратор был сегодня суров и обращался по имени и отчеству.
— Доброго дня и Вам, Григорий Петрович.
— Доложите о выполнении намеченных мероприятий…
Картинка поплыла, очередной всплеск солнечной активности где-то по пути возмутил эгрегосферу, но голосовая составляющая осталась неизменной.
— Отставание от плана увеличилось…
— Что значит, увеличилось? — взорвался Григорий Петрович. — Вам выделены колоссальные средства. Вам поручено выполнение ответственного проекта, и если на каком-то этапе по непредвиденным обстоятельствам Вами было допущено отставание, то к настоящему времени оно давно уже должно быть устранено. И ни как иначе. А сегодняшнее Ваше заявление о каком-то отставании от сроков, и, тем более, о его росте, мною расценивается как саботаж! Предлагаю ещё раз пересмотреть свою позицию и правильно расставить приоритеты. Буду ждать адекватного ответа завтра… — экран погас, связь прервалась.
Ещё каких-то пять-шесть лет назад связь с Землей была настолько затруднена, что отправка к пределам Солнечной системы считалась чем-то вроде благословения — подальше от начальства… Но все кардинально изменилось после того, как был совершен прорыв в изучении эгрегосферы — некоего малоизученного информационного пространства — и теперь от всевидящего глаза земного куратора было ни где не скрыться…
Петрович в очередной раз выругался в пустой экран и уже собирался было уточнить, как там обстоят дела с починкой вышедшей вчера из строя бурильной установкой, как на экране, одной строкой, без подписи, в приватном оформлении, появилось сообщение: «Сделай что-нибудь! Дела совсем плохи».
Это был куратор и Петрович прекрасно понимал, что официальная часть — это официальная часть и он был просто обязан так с ним разговаривать, а по-человечески куратор его предупредил о надвигающихся проблемах…
«Да что ж там с этим буром?!» — сердцах рявкнул в пустоту Петрович и соединился с проходческим сектором.

2.В проходческом царила деятельность. Александр Сергеевич и Валерий Сидорович, сжигая бесценную энергию плазменных батарей, гоняли по помещению двух ремонтных роботов. Как водится у ремонтников, хорош тот ремонтник, который спит на рабочем месте, потому что все его оборудование в исправности.
Буровая машина, прозванная персоналом «экскаватор», наткнувшись на слой породы, для которого не проектировалась, вдруг дала задний ход и сама же себя и смяла. Страшного в том ни Алик — Александр Сергеевич, ни Валерик — Валерий Сидорович, не видели и всецело полагались на ремонтных роботов, стаей облепивших громадных размеров экскаватор и до полуночи должные привести его в порядок. Но вот что делать с пластом породы, вызвавшим сбой программы, они пока что не решили и сейчас занимались поиском, освободив свой разум от всего лишнего, отдавшись низменным чувствам азарта и первенства…
— Что с буровой? — вдруг раздалось у них за спиной. Оба оказались не готовы и сразу же вскочили, побросав пульты управления роботами на пол.
— Я повторюсь: что с буровой? — ровно перед ними висел всплывающий экран и их буравил взглядом шеф. Шеф был не доволен — тут сомнений быть не могло.
— Мы же докладывали… — попытался привести себя в порядок Алик, одергивая рабочую куртку.
— Пласт неизвестных свойств на глубине в пятнадцать двадцать два. Выход из строя силовой установки и центрального провода… — добавил Валерик.
— Выгорела вся е-стабильная логика и машина едва не рухнула вниз… — вспомнил Алик.
— Это все? — уничтожающе взглянул на них с экрана шеф.
— На настоящий момент все.
— Ожидаем ещё чего-то? — саркастически улыбнулся шеф, но Алик и Валерик были чистейшими технарями и потому в какой-то мере наивными что касается политики и человеческих отношений, потому сарказм ими остался не понят и они только удивленно развели руками.
— Сроки? — отрубил шеф.
— К полуночи…
— Скорее всего…
— Как к полуночи? — не выдержал шеф. — Что значит, скорее всего? — тут уж его было не остановить. Что касается умения внушать людям правильные ценности и давать нужные установки, ему равных не было, в чем ни раз приходись убеждаться его подчиненным.
— Вы, оба, советские люди! Советские люди не для галочки, а по убеждениям! Вам народ и партия доверили ответственное дело — построить первое, — Вы только вдумайтесь: Первое, — и он многозначительно поднял вверх указательный палец, — полноценное поселение на другом космическом теле! Это огромная честь
И ответственность. Вас отбирали сюда по самым строгим критериям и что мы имеем теперь?! А мы имеем: провал операции, — Петрович принялся загибать пальцы. — второе, растрата средств, и, третье, самое главное — потеря доверия. Как вы после всего этого своим товарищам в глаза смотреть будете?! Я вас спрашиваю?
Оба ремонтника потупили взоры, ощущая, что где-то допустили просчеты, ошибки, а то и халатность, но не совсем осознавая где и в чем.
— Так что, уважаемые, починим мы бур к обеду? Запустим процесс проходки к трем часам? Или первым же рейсом назад, на Землю, с позором? С выговором и лишением!!!
— Не успеем… — буркнул Алик.
— Извините, не расслышал? — уставился на него Петрович.
— Сделаем все, что в наших силах! — выступил вперед более опытный Валерик.
— И перевыполним! — невпопад добавил Алик.
— Вот и прекрасно. — улыбнулся Петрович. — Тогда к полудню я вывожу проходчиков, нечего им время терять…
Понятие времени здесь, на спутнике газового гиганта, было относительным. Здесь не всходило и не садилось Солнце, так, как это бывало на Земле, но и потому все хоть и подчинялись 24-хчасовому режиму, но все едино — понятия утро и вечер были относительны.
Петрович исчез, оставив ремонтников один на один с их обязательством. А внизу, под облепленным экскаватором, зияла дыра нескольких сот метров в диаметре и полутора километров в глубь. По проекту его глубина должна была достигнуть трех с небольшим километров, быть заполнена пространством города, а во всех горизонтальных направлениях планировались корневые ответвления… Проект сам по себе был грандиозным новаторством, но вот реализация его, увы, подкачала.
— Так как, пятилетку в четыре года, в три смены, двумя руками за одну зарплату? — фыркнул недовольный Алик.
— Ничего, — махнулся Валерик. — Нам бы силовую до обеда починить, а остальное в процессе… Производительность, конечно, упадет, и в сроках потеряют до пяти часов, но раз начальство хочет скорого запуска, поможем ему…
— Эх. — махнул рукой Алик, берясь за перенастройку режима ремонтных работ. И только он коснулся кнопки «стоп», как все копошащиеся роботы застыли в одно мгновение, а пара даже рухнула на пол, рассыпая свои инструменты и принесенные запчасти.
— Сколько тебе потребуется времени на переналадку? — поинтересовался Валерик.
— Не много. От силы, минут десять…
— Это хорошо, — направлял Валерик вспомогательных роботов на сбор рассыпавшегося. — До обеда у нас будет три часа… А ты перенастраивать киборгов обучен?
— А то как же? — с чувством обиды отозвался Алик. — Одна из основных специализаций. А тебе зачем?
— Да так. Потом скажу. Ты перенастраивай… Три часа останется… Мы на пищеблок, к Зинке заскочим на это время.
— Хорошо… — погрузившись в процесс, буркнул Алик.

3.Зинаид на станции отвечала за пищеблок, склад униформы и склад личных вещей. Учитывая уровень автоматизации, без Зинаиды на станции можно было легко обойтись, но согласно Штатному расписанию и Расстановочной численности, эта должность полагалась и, естественно, была заполнена.
Зине было всего-то около тридцати. Крупная уже не девушка, но пока что и не женщина, так и застрявшая в переходном возрасте, она представляла собой симбиоз высокообразованного человека, окончившего профильный вуз, и яркого представителя деревенской культуры, с обязательными «руки в боки» и «кто мне тут смеет перечить?!»
Сказать, что от Зинаиды уж совсем не было никакого прока, было бы погрешить против истины. Зина обеспечивала всех питанием, следила за исправностью униформы, заставляла вовремя сдавать её в чистку и создавала иные элементы «имитации бурной деятельности». Работники к Зинаиде относились с легкой улыбкой, но признавали её значимость в преимущественно мужском коллективе, вот уже который месяц «запертом» на спутнике газового гиганта.
Зинаида явно не отдавала ни кому предпочтения, даже демонстративно отшивала всех ухажеров, но как-то так складывалось, что слухами и сплетнями о её жизни вне своих функциональных обязанностей, изобиловали пикантными подробностями.
Зинаида Петровна занималась тем, что неистово перепрограммировала автомат приготовления пищи. Автомат сводил её с ума. Единожды настроенный на оптимальный рацион для работников профессий, занятых в строительный работах в космическом пространстве, он напрочь отказывался уменьшать дозировки и урезать порции. Зинаида знала, что там, на Земле, давно научились обходить все эти «псевдонаучные» рецептуры и извечное благоденствие работников торговли и общепита вновь вошло в свою колею.
— Зиночка, дорогая… — раздалось у неё за спиной. – Нам бы ветоши… руки нечем вытирать…
За спиной, казалось из ниоткуда, вырос Валерик – один из тех самых ремонтников, по чьей вине они уже откладывали свое возвращение несколько раз.
— Не положено! – отрезала Зинаида и вновь вернулась к своему злосчастному автомату.
— Зин, взгляни… У тебя же должны быть какие-то тряпки. Старую униформу давно же уже списали…
— Что я тут непонятного сказала?! – во весь фронт совей мощной груди развернулась Зинаида. – Говорят же тебе – не положено! Если я всем тут начну униформу на тряпки раздавать, то что же это будет? Убирайся отсюда! – и властным взмахом руки указала на дверь.
— Эх, Зина, Зина… — махнул рукой на неё Валерик и уже повернулся уходить.
— Что, Зина? – с присущим её колоритом, во весь голос, с надрывом, аккомпанируя себе частыми взмахами руками, взорвалась Зинаида. – Ходят тут всякие, попрошайничают, а сами буровую в который раз загубили, теперь сиди по вашей милости здесь. Вот ещё пару раз сорвете план и ходить уже не в чем будет, в своих обносках прятаться от начальства будете. Нашёлся кто учить меня будет, как свою работу делать! Иди отсюда! Чтобы я тебя и не видела!! Понабирают интеллигентов доморощенных да криворуких. Вон мой брат меньший, так тот колхозную ирригационную систему, — слово ирригационная Зинаида произнесла с таким надрывом, что Валерику стало как-то не по себе, — на спор разобрал, а потом собрал… Балбес, конечно, за что и пострадал, но зато руки золотые и голова на месте, не то, что эти…
Зинаида вошла в раж и из прошлого опыта Валерик знал, что могла бы она не останавливаясь, продолжать ещё долго, если бы не…

4.— Ну что ты там копаешься? – шептал Валерик, подгоняя Алика. – Неужто сложнее, чем робота перенастроить.
— Не торопи. – колдовал над консолью Алик. – Нам же её потом обратно, в кричащую дуру, преобразовать понадобится, нужно сохранить старые настройки.
— А… — согласился Валерик. – Давай, работай, а я пока что за дверью покараулю.
Не было ни щелчка, ни вспышки, да ничего не выло, но в на самом «влете темперамента» Зинаида вдруг застыла, а потом и обмякла. Её фигуристые телеса так бы и рухнули по плиты пищеблока, да вовремя подоспевший Валерик подхватил и с немалым трудом оттащил Зинаиду в сторону, примостив ту на подвернувшийся стульчик.
— Ну где же ты ходишь? – с упреком бросил он Алику, уже принявшемуся менять Зинкины настройки на всплывающей консоли.
— Да Петрович делами интересовался… Лично прибежал…
— А! Понял. – махнул рукой. – Ну что, ты его спровадил?
— Да… Не мешай.
Перенастройка киборга дело отнюдь не простое, как то может показаться простому обывателю, привыкшему иметь дело с отлаженными и одобренными примитивными пакетами функций. Функции, как правило, уже были «вшиты» в пустые головы «вспомогательного персонала» и управление ими напоминало озорство обезьянки, распихивающей кубики да шарики в соответствующие отверстия. То же, чем сейчас занимался Алик, было сродни тонкой работы нейрохирургов, принимающих решение во время сложнейшей операции о том, какие цепи нейронов задействовать, какие блокировать, а какие и вовсе удалить или заменить искусственными. Перенастройка киборга для удовлетворения вполне определенных желаний, с настройкой темперамента и моторных функций – совсем немногое, что с проворством студента-заучки за какие-то десять-пятнадцать минут совершил Алик.
И вновь не было ни щелчка, ни вспышки, ничего не было, но Зинаиду, как подменили.
— О! Мальчики… — простонала она так, как казалось Алику, должны говорить дамы подобного рода.
— Зина! Дорогая! – вернулся Валерик.
— Дорогие мои. – с неописуемой грацией, перебросив ногу на ногу, обнажив бедро до самого верха, протянула свои руки к ним Зинаида. – Будем втроём? Или у вас там за дверью ещё друзья?!
— Только же ты потом её назад перенастрой. – шепнул Валерик, приближаясь и предвкушая обладание этими пышными формами.
— О чем вопрос! – подмигнул ему Алик. – Ты как закончишь, скажи… — и собрался уходить.
— А ты куда? – удивился Валерик.
— За ходом ремонта присматривать… Не хочу, чтобы силовая окончательно полетела…
— Ну смотри. Как знаешь. – хмыкнул ему в след Валерик и добавил, уже раскрасневшейся Зинаиде. – Только мы вдвоем.
— Жаль. – ответила та так же томно. – А я хотела его попросить потом перенастроить пищевой автомат…

5.Куратор космических проектов, хоть и находился все время на Земле, но благодаря системам связи и контроля имел возможность поддерживать контакт и быть в курсе происходящего на всех семи своих объектах. Семь – ни больше, ни меньше. Согласно номам управляемости – именно столькими объектами имеет возможность эффективно управлять один человек. Больше – эффективность падает из-за большого количества объектов, меньше – вновь падает эффективность, но теперь из-за недозагрузки управленца. Так что – семь – обоснованное количество, как, впрочем, и все в жизни Григория Петровича и его соплеменников.
В настоящий момент он был загружен полностью, и если шесть проектов более-менее шли успешно, то седьмой, саамы ответственный, пробуксовывал с самого старта. Григорий Петрович прекрасно понимал, что давить на персонал станции не имеет уже ни какого смысла – как ни крути, а в сроки они не уложатся, оборудование только выведут из строя да сами костьми лягут, потому просматривая выборку происшествий, автоматически формируемую из записей скрытых камер, размещенных чуть ли ни в каждом углу, он откровенно закрывал глаза на все мелкие и средней тяжести нарушения, лишь бы это только как-то помогло сдвинуть проект с мертвой точки.
Выборка происшествий формировалась как ежедневно, на утро следующего дня, так и в оперативном режиме, стоило лишь произойти чему-то из ряда вон выходящему. Григорий Петрович с полным безразличием просмотрел баталии ремонтных роботов, учиненные двумя ремонтниками, закрыл глаза на распитие провезенных контрабандой спиртных напитков, с ухмылкой отметил дикую оргию в пищеблоке с телесной дамой и уж совеем пролистал заметки о краже инструмента с драгметаллами – все одно не удастся вывезти. Увы, как бы не хотел Григорий Петрович отмахнуться от всего увиденного, но инструкция предполагала бдительность и обязательное вмешательство, потому, долго не думаю, он принял единственно верное решение, не способное нарушить ход выполнения задания: Зинаиде, фигурировавшей в эпизоде морального разложения впаять строгий выговор с занесением в личное дело, провести с ней разъяснительную работу на общем собрании, а ремонтнику в приватной беседе пояснить всю неэтичность его поведения и не мешать работать… С остальным – ни кража, ни алкоголь не должны стать препятствием для свершения трудовых подвигов. Вот закончится все, тогда им и вспомнят…
И только Григорий Петрович уже хотел было озвучить свое незримое присутствие, как так же нежданно, как и он «появлялся» на станции, вспыхнул всплывающий экран и перед ним.
Вызывающий явно был особистом. Их всегда и везде выдавал лукавый взгляд, излишнее дружелюбие и умение ненавязчиво подавлять волю оппонента.
— Добрый день, Григорий Петрович. – это был некто из новеньких, кого Петрович до того не знал, но тот самый новенький уже общался так, будто только вчера они вдвоем приговорили не одну бутылочку и теперь знали друг о друге столько, что оставалась быть друзьями на всю жизнь.
— Добрый день. – подобрался Григорий Петрович. – Приятно… Чем обязан?
— Да, собственно, ни чем… — улыбнулся лукаво особист. – Так, плановый звоночек. Вот, хотел уточнить, как идут дела по Вашим проектам.
— На вверенном не участке… — официально начал Петрович, но его небрежно остановили.
— Ну зачем же так официально?! Мы же не на приеме и не на ковре у шефа. – особист улыбнулся, отчего Григорию Петровичу стало вообще не по себе. – Мне для галочки, просто отметить… Функция содействия… Вы же понимаете.
Григорий Петрович понимал, и функцию содействия, и функцию контроля, о которой ни кто не говорил в слух, а так же он понимал, что ещё не известно, что опасней – просто контроль, или же то самое содействие?!
— В целом, все идёт своим чередом, насколько это возможно в сложных системах… Кое-где, конечно, случаются срывы. Виной тому технические факторы, иной раз и человеческий случается, но как бы то ни было, а героический и самоотверженный труд советских людей на благо отчизны и всего человечества способен решать и не такие проблемы.
— Да уж, проблемы, факторы… — согласился с ним мягко особист. – Понимаю… Сами с людьми работаем. Порой приходится вмешиваться и принимать решения, когда ситуация выходит из-под… начинает выходить из-под контроля. – поправился особист. – Вот недавно слушок прошёл, поделюсь с Вами неофициально, что на одной из внеземных станций проект не то чтобы провален, но на верном пути к тому. Вот и задумались на верху о причинах – проект, вроде бы как, правильный, разработан ответственными людьми, согласован на самом верху, команда отобрана превосходная, программный код у всех исполнителей, как утверждается, идеальный, а проект буксует, сроки срываются, порча оборудования, перерасход средств, да и на самом объекте, поговариваю, алкоголизм, тунеядство и моральное разложение… Вот теперь поди и разберись, где причина неудачи?! Кто ошибся?! К чьей компетенции нужно пристальней присмотреться?!
Григорий Петрович судорожно сглотнул.
— А с иной стороны, — продолжал особист. – Люди устают, засиживаются, теряют связь с реальностью… Устают люди. Берут на себя слишком высокие обязательства… Ну что ж тут поделаешь, наверное стоит от таких избавляться. А вы как думаете, как лучше с такими людьми поступить – чтобы и по человечески, и «заслуги» не забыть? – особист сделал нарочито натянутый акцент на слово заслуги и Григорию Петровичу стало сразу же не по себе.
— Ну так как, Григорий Петрович? — не дождавшись ответа улыбнулся особист. – Я уверен, что с Вами у нас таких проблем не будет. Невзирая даже на то, что Вы самоотверженно, не покидая исследовательский центр уже более года, не имея контактов с внешним миром, Вы не потеряли бдительности, трудолюбия, активности и желания к самосовершенствованию. Именно на таких, как Вы, Григорий Петрович, и зиждется наше настоящее, строится светлое будущее для грядущих поколений.
Григорий Петрович не знал, что и ответить…
— Ну что же, Григорий Петрович, рад, что у Вас все хорошо. Надеюсь, что и в будущем Вы будете всех нас радовать трудовыми успехами и надеюсь встретиться лично, пожать Вашу мужественную руку.
Экран исчез. Григорий Петрович, трясущейся рукой достал носовой платок и вытер липкий пот со лба: «Они все знают! Глупо было скрывать неудачи с самого начала, когда казалось, что удастся наверстать, удастся перебросить силы с иных проектов и решить возникшие трудности… Глупо, глупо…». Но заяви он о неудачах с самого начала и его рейтинг сразу бы покатился вниз, а там, гляди, и упал бы ниже отметки компетентности, и тогда бы уж не о переходы в следующую категорию думать пришлось бы, а о том, как бы вообще сохранить свой статус – «падучих» в «обойме управления» не особо жаловали.

6. — Серёж, — уже забросив подальше всякую официальщину, уговаривал Григорий Петрович начальника станции сделать все возможное для спасения проекта. – Неужели ни как невозможно спасти ситуацию?
— Стараемся, Гриша, стараемся. – в моменты трудностей и общей беды низы и верхи вдруг осознают зависимость и значимость каждой стороны. – Сам же видел, из рук все плохо.
— Да уж…
Разговор их длился уже минут с десять и речь все шла о мелочах, способных или не способных переломить ход событий.
— Понимаешь, мне тут звонили, сам знаешь откуда. — Григорий прекрасно понимал, что за разглашение его по головке не погладят, но это было уже мелочью, по сравнению с провалом проекта, стоившему советскому народу и всем народам-побратимам неимоверных средств. На этот проект возлагали огромные надежды, его вознесли едва ли не до небес, сравнивая его выполнение с состоятельностью и возможностями советского общества, потому в официальных СМИ дела шли не только гладко, но и с опережением планов: высокопарные речи, трудовые обязательства, выступления героев и ударников, — потому любая неудача способна была вызвать не только мировой резонанс, но и похоронить под обломками проекта всех его участников.
— Прознали все же. – скривился Сергей. – И что теперь?
— У нас последний шанс…
Сергей Петрович выразился непристойно, что сразу же будет отмечено в его личном деле, но ситуация была критической.
— Может ты ещё раз уточнишь у своих, сколько… — не мог успокоиться потерявший присутствие духа куратор.
— Да что с них взять, с остолопов этих? – негодовал руководитель. – То битву на роботах учинят, то Зинку для утех перепрограммируют. Я бы тех самых программистов, что этих идиотам в головы позитронные связи закладывал да личности прописывал, сам лично, собственными руками… — он вновь выругался. – Ну как таким материалом руководить можно?
— Эх, Серёжа, Серёжа, не застал ты те времена, когда эти самые киборги и шага ступить без вопроса, без четкой инструкции, без вмешательства из вне не могли… Было время… Кажется, что так давно, а всего-то каких-то три-четыре года…
— И что же?
— Да то, — смена темы явно повлияла положительно на куратора. – что халтурили они, гибли по чем зря, оборудование ломали, так что их легче людьми было заменить, что сам понимаешь, в таких условиях трудовой кодекс запрещает – эра роботизации и гуманности, что бы их… Вот и нашли Соломоново решение, добавить им самостоятельность, способность решать вопросы в зависимости от ситуации и по своему усмотрению, ну, и по ходу, эмоциями наградили, очеловечили, так что теперь даже и не отличишь – где человек, а где саморазвивающийся кибернетический организм… вот так, Серёжа… Теперь и приходится работать у усложненным и несовершенным, но способным к самостоятельному выполнению заданий материалом… Ну ты все же поинтересовался, как там – я в графиках и цифрах не силен, — признался куратор. – Я же больше администратор, а не технарь.
— Ну что у Вас там, ребята? – связался с буровой площадкой, спрятанной под огромных размеров куполом, Сергей Петрович. – Не сильно отвлекаю?
— Ни как нет! – отрапортовал Иванов, начальник бригады проходчиков. – Оборудование в рабочем состоянии, но окончательно не восстановлено, потому производительность на уровне 75% и постепенно растет…
— Как не полностью восстановлено? – не поверил своим ушам руководитель. – Срочно мне на связь ремонтную бригаду!
Экран мигнул и картинка сменилась. Оба ремонтника, подгоняя вспомогательных роботов уже носками ботинок, продолжали ремонтные работы на работающей установке, в обход всех правил и инструкций.
— Александр Сергеевич, как обстоят дела? – вдруг всплыл экран перед самым носом Алика, изрядно того напугав. – Почему установка не в полной… — Петрович замялся, он тоже не был технарем и потому путался в терминологии. – Не в рабочем состоянии, но запущена?
— Сроки, Сергей Петрович. Ваш приказ. Ремонтирует на ходу…
— А что если?.. – и тут неозвученные руководителем проекта, но явные опасения сбылись, буровая вдруг чихнула, казалось, подскочила на месте, и ринулась вниз, в пропасть, которую сама и бурила, увлекая за собой ремонтных роботов, километры кабелей и тонны вспомогательного оборудования.
Стотысячетонная конструкция, занимавшая все пространство искусственного купола, казавшаяся такой неповоротливой и «вечной», в одно мгновение переломилась в нескольких местах, опоры покосились и сминаемая под собственной тяжестью и мощью работающих механизмов, она в какое-то мгновение исчезла в провале, обваливая за собой стенки, превращая аккуратное отверстие в безобразный кратер.
— О боже!! – взмолился куратор, нарушая тем самым неписанное правило – отрицание религии и приверженность материализму, потому и упоминание о боге является некорректным, мягко говоря.

7.Куратор отключился. Более говорить ему с персоналом было не о чем. Проект оказался безвозвратно провален, оборудование загублено, а виновные… что о них говорить?! Тут о себе в пору подумать…
Руководителя же проекта так же уже мало беспокоил сам проект. Находясь с куратором на расстоянии миллионов километров они оба находились в одном и том же положении – полной безысходности.
— Ну что ж Вы так, Григорий Петрович? – перед куратором вновь вспыхнул экран. Особист уже не улыбался. Он глядел укоризненно, как смотрят взрослые на малышей, стараясь вызвать в тех чувство вины и раскаяния. – Не усмотрели… Не уследили… Такой проект завалили…
— Я… я не совсем… — принялся заикаясь оправдываться куратор.
— Ну-ну, не стоит. – остановил его особист. – Тут теперь нужно не истерить, а действовать…
— Как?
— Ликвидировать последствия…
— Ликвидировать? – отрешенно переспросил куратор.
— Да! – улыбнулся по-отечески куратор. – Ликвидировать…
— Но как?
— Уборщики, дезактиваторы…
— Да-да! Точно!! – не веря услышанному с подымающимся воодушевлением вскочил со своего места Григорий Петрович. – Как раз на грузовозе бригада дезактиваторов… Приступаю немедленно!
— Вот и прекрасно! – улыбнулся особист. – Надеемся, что хоть это Вам под силу. – и отключился.

8.— Серёжа, слушай меня внимательно. – сбиваясь и потеряв окончательно присутствие духа тараторил Григорий. – Через пятнадцать минут у тебя будут дезактиваторы. Это наш шанс! Если справимся, то, возможно, получим снисхождение…
— Понял. – кивнул Сергей Петрович. – Продолжай. – они ужа давно перешли на ты, нарушая все правила субординации.
— Пятнадцать минут… Дезактиваторы… Прилетают, вычищают и запускают бригаду уборки. Приводят все в порядок и завозят тебе новых работников.
— А сроки? Мы же и так не укладываемся?! – возразил Сергей Петрович.
— Не твои заботы! – оборвал его куратор. – Делай то, что тебе говорят. Нам нужно, чтобы это ЧП не всплыло…
— Понял. Жду.
Спустя пятнадцать минут к основанию купола пришвартовалась шлюпка. Шлюз открылся и впустил бригаду рослых, всех на одно лицо, явно таких же киборгов, как те, за которыми они прилетели, но с громоздкими заплечными ранцами и устройствами, соединенными длинными шлангами с ранцами.
— Сергей Петрович? – приветствовал того старший команды. – Сколько у вас человек персонала?
— Двадцать пять, — ответил ему Петрович, и сразу же поправился. – Извинтите, двадцать четыре… Когда долго работаешь в условиях «секретности», то и киборгов, и себя начинаешь считать по головам…
— Вас понял! Тогда мы приступаем. – кивнул ему старший, так и не представившись.
Вся процедура заняла каких-то десять минут. Во избежание паники и сопротивления со стороны работавшего на теперь загубленной площадке персонала, работников вызывали поочередно, в кабинет руководителя. И когда тот появлялся на ковре, в полной уверенности, что идёт получать указания, в дело вступала бригада… Один едва видимый всплеск из раструба дезинфекора и все искусственные нейронные связи в головном мозге киборга превращались в клейстероподобную массу, непригодную более не для чего.
Ребята работали превосходно. Вспышка и тело не успевало ещё даже покачнуться на ногах, как две пары крепких рук уже подхватывали его и упаковывали в черные сверхпрочные мешки. Мешок исчезал в соседнем помещении – душевой комнате руководителя проекта, и следующий «посетитель» уже переступал порог начальственного кабинета…
— Ну вот и прекрасно. – так ни разу и не улыбнувшись за все время пожал руку начальнику проекта старший бригады дезинфекции. – Я так понимаю – все двадцать четыре тела здесь?
— Да, все. – облегченно вздохнул Сергей Петрович, с удивление наблюдая, как в углу, где упаковывали тела, разворачивается двадцать пятый мешок. – А зачем?..
— Приятно с Вами было иметь дело! – на чей раз легкая улыбка посетила уста старшего бригады. – У нас в списке вы последний. – и легкая вспышка вновь блеснула в кабинете.

9.— Прекрасно справились! – улыбался особист, похлопывая по плечу Григория Петровича. – Говорил же, что мы ещё встретимся и будем иметь возможность дружески пожать руки. Превосходно справились…
— А как же проект? Как же мировая огласка? – интересовался куратор, наблюдая за тем, как от грузовоза отделился маленький факел фотонной ракеты чтобы невидимым «черным» взрывом уничтожить всякое упоминание о проваленном проекте.
— Пустяки. – усмехнулся особист. – Не думаете же Вы, что затевая такое дело, наш народ и партия не предусмотрели подобный исход?! Дело в том, что на настоящий момент развернуто и героическими усилиями в той или иной мере успешно развивается сразу три аналогичных проекта. По вполне понятным причинам о том известно не многим, потому одна-две, даже три неудачи ни коим образом не скажутся на демонстрации мощи, передовых технологий и прогрессивности советской идеологии перед остатками давно поверженного империализма и пока что не примкнувшими к нам отдельными народами третьего мира…
— Да?!. – удивился Григорий Петрович.
— Именно. Жаль, конечно, затраченных в пустую средств, не оправдавшихся надежд, но имея второй неудачный опыт, мы сможет предусмотреть в остальных проектах предохранительные механизмы, усовершенствовать технику, более оптимально настроить персонал, воспитать более надежные, продуктивные и исполнительные руководящие кадры… Так что будьте спокойны, ваш труд был не напрасен.
— Спасибо. – с облегчением вздохнул Григорий Петрович. – А то я уж было подумал…
— Не стоит. – улыбнулся ему особист. – Не стоит… Жаль вот только, что Вы этим насладиться не сможете.
— Это как? – всё та же вспышка, что только час назад помогала ликвидировать последствия катастрофы на строительной площадке, озарила стены кабинета. Некому было подхватить ослабшее тело куратора и он подобно осиновому листу в безветренную погоду, тихо осел на пол.
В кабинет вошли двое, все с тем же черным мешком.
— Жаль, конечно, разбрасываться такими кадрами. – спрятал портативное устройство особист в карман. – Но, увы, говорят, что с этой моделью сейчас слишком много проблем…
— А что так? – поинтересовался один из вошедших, как две капли воды похожий на ребят из бригады дезинфекции грузовоза.
— Достигли предела компетенции и дальнейшая модернизация представляется нецелесообразной… или невозможной. Вот и подчищаем их, по мере их же ляпов. – он направился к двери. – Закончите здесь без меня. – и покинул кабинет.
— Которого за неделю уже пакуем. – хмыкнул один из дезинфекторов. – Все подчищает, подчищает… А сам-то, из той же самой партии, не ровен час – и его завтра паковать будем…
— Рот закрой и работай. – прервал его второй. – Не наше это дело.
— Молчу, молчу. – согласился первый и взвалил мешок себе на плечи.

 Save as PDF
0 Проголосуйте за этого автора как участника конкурса КвадригиГолосовать

Написать ответ

Маленький оркестрик Леонида Пуховского

Поделись в соцсетях

Узнай свой IP-адрес

Узнай свой IP адрес

Постоянная ссылка на результаты проверки сайта на вирусы: http://antivirus-alarm.ru/proverka/?url=quadriga.name%2F