ГЕРМАН ГРИГОРЬЕВ. ГОЛОВОХОДЫ
В. Лапенков. Примечания к пьесе.
К пьесе Г. Григорьева, гротескно описывающей эпоху андеграунда 60-70-х, безусловно требуется исторический комментарий, и вряд ли один единственный человек способен его дать, не запутавшись в материале. Хотя остается надежда, что среди читателей этой пьесы найдутся сведущие интересанты.
Со своей стороны могу лишь указать на самые очевидные прототипы героев: «Косьминский» – К.К. Кузьминский (в позднем рукописном варианте пьесы он превращается в «Валентина Валентиновича Конькобега»). «Евсей Юпп» – Михаил Евсеевич Смоткин-Юпп (в будущем отмеченный кучей наград, включая медали им. Гёте, Лермонтова, Ломоносова и т.д.). «Кожемякин» – Михаил Шемякин. «Йог» в пьесе (Мерцалов, Гнуев, а в одном из вариантов – Скороходов) это сам автор. «Глеб Вяземский» – Глеб Горбовский. «Сюзанна Хойт» и «мистер Причард» это Сюзанна Масси (на момент написания – в будущем, на момент прочтения – в прошлом: советник Р. Рейгана по русской культуре и куратор Павловского парка) и ее муж, Роберт Масси (автор книги «Николай и Александра»).
Сведения об указанных прототипах можно легко найти в интернете. Сложнее с другими героями. Возможно, что некоторые из них это обобщения сразу нескольких личностей. Мне кажется (с большой долей уверенности), что «Яда Шпаковская» это Юлия Вознесенская (хотя у нее и не было «брата Юлика»). «Степан Землегляд» – здесь в первую очередь напрашиваются имена фотографов Бориса Смелова или Геннадия Приходько, но дело осложняется тем, что первый из них был тогда весьма молод, да и второй только-только (по времени написания пьесы) вошел в этот круг, а главное, оба они не были одновременно и «скульпторами» (так же как и фотограф, приведший их к Кузьминскому, Борис Кудряков). Т.е. герой этот воплощает сразу несколько прототипов, включая, к примеру, художников – Михнова, Петроченкова, Левитина, Белкина и других. «Юрий Алексеевич Гаркавый» представляется мне образом поэта Виктора Ширали или поэта Юрия Алексеева (или даже их обоих). Следует учитывать и субъективность авторского отношения к героям: так, в отношении самого непрезентабельного персонажа пьесы, Ерикалова, в тексте присутствует недвусмысленный намек на поэта Охапкина, что для знатоков личности и творчества Олега Охапкина представляется чистейшей воды инсинуацией. С другой стороны, своего любимца, поэта Горбовского, автор наделил еще и профессией астронома. Безусловно, в пьесе могут быть отсылки и к другим персонажам тогдашнего андеграунда, но у автора уже не спросишь. Поэтому всё это слишком гадательно. Например, кто такой «Одарчук»? Андрей Битов? Валерий Молот? Виктор Соснора? Леонид Чертков (кстати, коллекционировал статуэтки Будды)?.. А кто такой «москвич Чернобриссов»? Учитывая драматургическое значение упоминаемого персонажа, скорее, это не Владислав Лён, Владимир Алейников или даже Венечка Ерофеев, а чистый символ.
В общем, серьезные комментарии и возможные споры еще впереди.
