ЕВГЕНИЙ МИНИН. Обо всём понемногу

ОСЕНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО

Не нравится мне эта осень,
печали нынче много в ней,
коса скользит не по колосьям –
по жизням молодых парней.
Нет, с осенью нас обманули –
пиши стишки, считай улов…
Что может слово против пули?
А два?
А три?
А много слов?

* * *
Свобода мнений всегда нравилась мне.
Диким было за мнение ставить клеймо,
А теперь не имеешь право стоять в стороне:
Ты – за или против.
Или полное чмо.
Всё разделилось, как сутки – на свет и мрак.
И легко обрывается зыбкой дружбы нить.
Кто вчера был друг, тот сегодня смертельный враг,
Жаль только до завтра не каждый успеет дожить…

СОЛДАТ

Солдат посылается в бой.
Он – пешка в чужой игре.
Уже не владеет собой.
Без мыслей о зле и добре.
Потом печаль похоронки.
И памятник будет крут.
Потом родятся подонки
И эту память снесут.

НЕ ТАКОЙ

Так легко воткнуть в человека нож,
тренированной сильной рукой,
не за то, что веками вместе живёшь,
а за то, что он не такой.
И взрывчатку ночью легко подложить,
чтобы сразу – на вечный покой,
не за то, что приходится рядом жить,
а за то, что он не такой.
И хотя невозможно ужиться со злом,
и воюешь всего лишь строкой,
невозможно в ответ ударить ножом,
потому что ты не такой…

О ДНЕ НА ДНЯХ

Мир отношений – хрупок и тонок,
дожили мы до времён оных:
кто не согласен с тобой – подонок,
тем, с кем ты не согласен – подонок.

Вроде не выйдет сидеть в сторонке,
и не причалить твоей плоскодонке,
где правый берег – как бы подонки,
где левый берег – как бы подонки…

СЁСТРЫ

По шоссе, тропинкам и по бездорожью,
нет от них спасения, нет на них охоты,
Две сестры шагают с правдою и ложью,
после них лишь только вдовы да сироты.
Поводырь – одна из них, смотрит зло и остро,
за руку сестру ведёт, тяжело ступая.
Бродят по планете призрачные сёстры –
Ярость благородная и Ненависть слепая…

КТО О ЧЁМ

Певец думает нотами,
художник думает красками,
миллионер – банкнотами,
сказочник – детскими сказками…

но в это время:

полковник думает ротами,
танкист – дорогами вязкими,
артиллерист – миномётами,
а война – могилами братскими…

ПТАХА

Сидит птаха
до первого взмаха,
глазёнки полные страха,
как у детишек из города Волноваха…
Плачут пацан и деваха,
когда бомбят и те, и эти,
и спрятаться негде от смерти,
и жизнь до первого бабаха…

ВСТРЕЧА

Говорит: – Руки вверх. Где стоишь – там и стой!
Отвечаю: – Я без оружия. Свой!
Говорит: – Если свой – тогда садись у костра.
Пустым кипятком успокой свой страх.
Нынче время такое, что только флаг
Откровенно скажет, где друг, где враг,
А проснутся пушки там, за межой,
То уснёшь навеки на земле чужой.
Ухожу опять во тьму от костра.
Говорю: – Спасибо за чай, сестра!
– Не сестра я тебе, – отвечает она.
– Я души твоей вечная боль и война.

СИРЕНА

Когда спросонок слышу сирену,
то представляю её сиреневой огромной птицей,
раскрывающей надо мной крылья,
и вопящую страшным голосом, подобно павлину, так
что вороны шарахаются с веток.
И понимаю, что нет смысла бежать в бомбоубежище…
Так, а какой у меня следующий сон…??

ПРАВДА

Читай досюда, а потом читать
не надо – уж не буду лицемерить:
у всех газет особенная стать,
во всё, что пишут в них, не стоит верить.
А где же правды капелька, микрон,
что для людей на свете нет дороже?
Она есть солнце, что со всех сторон
одновременно видят все одно и тоже.

* * *
Мы уже не толпа, а людской зоопарк,
И рефлексы как штык обнажаем прилюдно,
На неугодных модно сплясать гопак:
где – ногами,
где – словом
и всё – безрассудно.
Научило время вынянчивать злость,
Доброту ходовым не считают товаром.
Всё, что было бесплатно – в цене поднялось.
Всё, что стало за деньги – не нужно задаром.

* * *
Кажется бесконечной для бегущего бровка.
Вот уже родители навеки уснули
Повешенному уже не приснится верёвка,
Убитый не опасается пули.
Но когда прошлое в будущее входит, словно
От ладони джигита кинжал в ножны,
и возвращает из небытия слово,
Возможно, написанное для тебя.
Возможно…

ГЛАГОЛИЧНОЕ

Мне, гипертонику, за давлением надо следить,
а в такое время таблеток не напастись.
Алкоголь помогает, но лишку нельзя пить,
но советчикам тянет сказать: «катись»
Не глаголом охота, а точной рифмой сказать,
иногда вместо «класть» применяешь покрепче «ложить».
До какого же возраста надо доковылять,
чтоб не приходили богвеськто и не учили жить.

* * *
Жизнь так меняет декорации,
сегодня – снег,
а завтра – зной!
То вроде рядышком три грации,
а завтра глянешь – ни одной…
Сижу, пишу, прилип к хорею,
от юной хватки – ни следа,
и наплевать, что я старею,
важней, что муза молода!

* * *
– Да посмотри, как роза расцвела,
сказала ты, – здесь только грязь и шум… –
и прочими подобными бла-бла,
затрахивая мой усталый ум.
А я смотрел сквозь эти пыль и гам,
на алые цветущие кусты,
ведь красоте цвести угодно там,
где не хватает этой красоты…

С Е Т Е В О Е

ЛЕВИТАНИЧЕСКОЕ

– Что происходит на свете? – А просто беда.
– Просто кошмар, полагаете вы? – Полагаю.
Эти соцсети я словом последним ругаю,
всё, что там пишется – это фигня, господа.
– Что же из этого следует? – Следует пить!
Не валидол, валерьянку, а водку и виски,
чтоб не попасть у друзей в эти чёрные списки,
и поскорее о том, что творится кругом позабыть…

ПАСТЕРНАКОНЧЕННОЕ

Читать фейсбук – тяжёлый крест,
Он не лечебен для извилин,
Его проходишь, словно квест,
И сам становишься дебилен.
И ни очнуться, ни прозреть,
Словесный сор в душе туманом,
И если скажешь только впредь,
То жизнь свою закончишь баном.

БРОДСКОРБНОЕ

Постум, что тебе до Украины?
Кельты жалят всех пчелиным роем.
«Оглянувшись, видим лишь руины».
Не волнуйся, опосля отстроим!

Я всегда твердил, что жизнь – индейка!
Как у вас там? Тоже пахнет скверной?
Не читай газет – там фейк на фейке,
Мой совет сомнительный, но верный.