АННА ГАЛЬБЕРШТАДТ. Космополит
* * *
Космополит я, гражданка космоса
представительница многогранности
многостранности
антипатриотка я, антипочвенница
любительница мирового океана.
Родина моя – зелёное еврейское кладбище
покрытое обломками мрамора.
Дома я в открытом странном городе
где всем до лампочки моя нацпринадлежность.
Из ленточек предпочитаю бархатные
с коробочки духов французских
или с бельгийским шоколадом
чтобы повязать на погремушку для русского
еврейского полуазиатского младенца.
* * *
в память о Кестутисе Навакасе
Жизнь идет своим чередом
как погода
не спрашивая разрешения
у идиота
начинаешь проекты
планируешь отпуск у моря
а море штормит
ему до фонаря
твое горе
по поводу безвременной смерти друга поэта
с щедрым сердцем.
С точным, как ватерпас,
проникающим в суть вещей
взором
утопившего свой
недюжинный талант
в алкоголе.
Он был драматургом
и режиссером
в театре одного гениального актера
и художником был
по костюмам
герой был то самураем
воином в шелковом кимоно
со старинным клинком на перевязи
эпохи правления
императора Мейдзи
то просто городским сумасшедшим
который говорил
что сочетает алкоголь
с жизнью
(как оказалось впоследствии—
с смертью).
Потом отнялись ноги
и добрести он мог только
до второй комнатушки
где жил его лучший друг—
сибарит и философ
кот Заратустра.
В шёлковом кимоно
эпохи императора Мейдзи
в инвалидной коляске
он плакал от грусти
глядя, как ледяной
ноябрьский ветер срывал
с каунасских лип
на Лайсвес Аллея
в пароксизме мертвые листья.
* * *
Крым-брюле
Крым-тартар
Крым-караим
Кара им
Нам гашиш
Им шиш
Ку-ра
Ура
Ку-рок
Рок
Не в прок
Крым в крик!
«Крым-зионерам повысят пенсии
Артек-улируйте свои претензии
Деньги там тоже станут русские
Запретят хип-хоп, интернет
И джинсы узкие»
Крым уплыл
Он на пути к Путину
Запутину-Распутину
Перепутину-Напутину
Напутали
Перепутали
Крым скрымздили
Слямзили
Про-Обамзили
А людей-то как жаль…
2014
* * *
Как называется это тяжкое время,
беременное мраком и взрывами?
Русские в Клайпеде протестуют,
на животе надпись: «Я говорю по-русски,
но я против войны с Украиной!»
Литовец пишет в историческом блоге,
что улица Русу (Русская), на самом деле
была названа в честь русинов
которые жили в средневековой Литве
когда русские прозябали в Московии.
Снова мы разбираем кровь по ниточке
и гены по ленточке, веки по отсутствию
или наличию эпикантуса,
правда, Балтика, кажется,
уже впитала меньшúнства в свою ткань,
в свой сырой лен, свою соленую влагу.
Им не привыкать, в пограничье
не такая флюидная гендерность
как флюидная нацпринадлежность.
Молодые уже не подписываются
ни на коммунизм, ни на традиционно-
антисемитский и нетерпимый национализм.
Алдона Ивановайте и Акива Шимонис
флюидны как водяные,
они пионеры озер и полей, дятлов и белок,
яблок с румяным бочком
под водой на тяжелой ветви
погруженной в Игналинское озеро.
ТАКАЯ ИСТОРИЯ
Обычное необычное историческое время
корабль кренится
или вовсе идет ко дну.
Такое уже было.
В доме моего прадеда в Вильно
в Первую Мировую стояли немецкие офицеры.
На старой фотографии
присланной одноклассницей
на пятиэтажном здании на Кальварийской
вывеска: Офицерский клуб Halberstadt.
По словам бабушки,
которой я не знала,
немецкие офицеры тогда
вели себя очень цивилизованно.
Брат деда, инженер, жил в Германии
и был женат на немке.
Они нередко гостили у литовских родственников.
А потом немецкие офицеры
и некоторые местные жители
перестали себя вести цивилизованно.
И в 41-ом бабушку, ее мать, и старшего сына
убили в Каунасе.
Во время Второй Мировой войны
которую отец провел на фронте
ему повезло.
Он был ранен дважды
но выжил.
Когда в шестьдесят семь у него
стало останавливаться сердце
и он лежал в ожидании операции
в госпитале Астория Дженерал
с пульсом в двадцать ударов в минуту
что не очень совместимо с жизнью
а машина с пейсмейкером застряла
в снежном буране
отец сказал мне: «Мои родители оба
погибли в пятьдесят семь. Чем же я лучше?»
Вот и сейчас, когда, казалось
бы, пандемия и стала тем испытанием
которое выпало на нашу долю
оказалось, что нам придется увидеть
кадры такой разрухи в Европе
остатки которой мне пришлось увидеть в детстве.
В старом городе Вильнюса
где я выросла
еще десятилетиями после войны
стояли развалины домов
стены без окон.
Одна из них обрушилась через мгновения
после того, как мы с папой
зашли в книжный магазин напротив
на узкой улочке
и свет померк в середине дня.
И вот снова – беженцы бегут из Украины,
едут, идут пешком
кричат, закрывают голову и детей руками,
молят бога, проклинают тех,
кто это придумал.
Тех, кто, казалось, вел себя цивилизованно.
А потом перестал.
18 марта, 2022
