ЕФИМ ГАММЕР. Что если летающая тарелка сядет тебе на голову?
Пьеса для тех, кто умеет любить с детства,
радуется каждому прожитому дню
и желает долго жить
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА.
Карен, мальчик 12 лет.
Катя, девочка 12 лет.
Озорник Гоша 14 – 15 лет
Школьники шестых-восьмых классов
1.
На парковой скамеечке, у театрального занавеса, сидят двое, мальчик и девочка.
Карен одет в костюмчик с галстуком в бело-голубую полоску, на голове кепка, на коленях аккордеон. Катя в ярком платьице и шляпке.
Карен проигрывает знакомую каждому мелодию, рождающую в уме слова: «Заправлены в планшеты космические карты, и штурман уточняет в последний раз маршрут».
Катя вопросительно смотрит на него.
Карен.
— Что делать, если летающая тарелка «приземлилась» у тебя на голове?
Катя.
— Прикрыть ее кепкой, чтобы не улетела. И приступить к диалогу с мелкими инопланетянами.
Карен.
— Я так и сделал. «Кто вы и откуда?» — спросил, не задумываясь .
Катя.
— Молодец! И что ответили?
Карен.
— Мы из твоего будущего.
Катя.
— Ого! И что там?
Карен.
— Это и мне интересно.
Катя.
— Ну?
Карен.
— Сейчас увидим. Занавес!
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ
Школьный коридор. Озорник Гоша выводит фломастером на стене Ка + Ка = Кака! И прячется за открываемую из класса дверь, как только послышался звонок на переменку. Группа школьников собирается у надписи.
Голоса.
— Обхохочешься!
— Ка — Ка!
— Карен — кака, Катька — кака!
— Жених и невеста, тили-тили — тесто!
— А тесто — ха-ха — и не тесто вовсе, а кака.
На скамеечке.
Катя.
— И ты это так оставишь?
Карен.
— Что я могу сделать? Я здесь, они в будущем.
Катя.
— А честь девочки?
Карен.
— Это же шестиклассники!
Катя.
— А первая любовь?
Карен.
— Как видишь, первая любовь — не ржавеет. С пятого класса переросла в шестой.
Катя.
— А, может, осталась на второй год?
Карен.
— Что? Я их сейчас всех побью!
Катя, испуганно.
— Но они шестиклассники!
Карен, порываясь в драку.
— Победа или смерть!
Катя, поспешно.
— Занавес!
ЗАНАВЕС ЗАКРЫВАЕТСЯ
2.
На скамеечке у занавеса.
Карен проигрывает на аккордеоне мелодию, напевая:
— И никто на свете не умеет лучше нас смеяться и любить.
Катя, заинтересовано.
— Это правда?
Карен.
— Что?
Катя.
— Лучше нас никто не умеет?
Карен.
— А ты посмейся.
Катя притворно посмеялась.
— Ха-ха, ой умора, ха-ха!
Карен пожал плечами.
— Первое место в мире по смеху тебе не обеспечено.
Катя, обижено.
— Почему?
Карен.
— Потому что – потому.
Катя.
— А точнее?
Карен задумался.
— Точнее? Точнее не бывает, если скажу: в Хельсинки – есть такая столица в Финляндии – в августе 2006 года проходил конкурс на самый лучший смех в мире. Победил… Ты догадываешься, кто победил?
Катя отрицательно мотает головой.
— Ты знаешь, ты и говори.
Карен.
— Тимо Хамалайнен. Вот кто!
Катя.
— А почему мы поем – и никто на свете не умеет лучше нас смеяться и любить?
Карен.
— Потому что – потому!
Катя.
— Ну?
Карен.
— Потому что – хорошо смеется тот, кто смеется последним. А мы смеемся всегда последними. В особенности над теми, кто смеялся первым и потом попал в лужу со своим смехом.
Катя.
— Со смехом ясно – убедил. А как насчет любви?
Карен.
— В отношении любви у нас вообще конкурентов нет.
Катя.
— Да ну?
Карен.
— Хочешь наглядных доказательств? Пожалуйста. Занавес!
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ
На высоком мосту, в окружении подростков, озорник Гоша приладил к рекламному столбу плакат:
В честь окончания седьмого класса!
ПРЫЖКИ НА ДИНАМИЧЕСКОЙ ВЕРЕВКЕ!
Цена по договоренности.
Гоша.
— Без драйва нет жизни, без адреналина в крови нет радости! Кто смелый? Вперед!
Голоса:
— А сам?
— Кишка тонка?
Гоша.
— Я уже пробовал.
Голоса.
— И как?
— В штанах сухо?
Гоша.
— Бросьте дурака валять! Кайф! Чувствуйте себя взрослыми! Хватит быть детьми! Хватит кушать манную кашку и спрашивать на все разрешение у родителей.
Голоса.
— Это ты кушаешь манную кашку!
— Это ты спрашиваешь разрешение у родителей.
Гоша.
— Я?
Голоса.
— Ты!
— Конечно, ты!
— Не папа ли тебе разрешил установить здесь этот аттракцион?
— Не папа ли втемяшил в твою дурацкую башку брать цену по договоренности?
— Думаешь, мы не понимаем, что ты захотел таким образом сделать первый свой миллион.
— На наших костях!
— А если кто шмякнется и не поднимется?
— Кому тогда за больницу платить, олигарх-недоучка?
— Папе твоему?
— Или нашему папе?
— Сначала медицинская страховка, потом прыжки.
— А то знаем мы твой бизнес: ни копейки не вложить, а получить барышей на тысячу процентов.
Гоша.
— Ребя, что вы за чудаки? Какие кости? Никто не разобьется. И барыши не к селу, не к городу. О цене можно потолковать и потом, сначала покайфуем. Риск – благородное дело. И к тому же… А вдруг там внизу Русалка?
Голоса девичьи.
— Зачем им Русалки?
— У нас тут свои Наяды имеются!
Голоса мальчишеские.
— Нужны нам эти Русалки!
— У нас и без того полкласса влюбленных!
Гоша.
Вот-вот! Влюбленные да трусливые. Никто, как вижу, не отважится спрыгнуть с моста ради своей девчонки.
Голоса мальчишеские, возмущенные.
— Что?
— А в морду не хошь?
Голоса девичьи, задиристые.
— Коля!
— Серый!
— Тошка!
— Да любой горазд.
Гоша.
— Я жду. Добровольцы — шаг вперед! Это денег не стоит…
Неловкая тишина возникла на мосту.
На парковой скамеечке, у открытого занавеса, Карен снимает с себя аккордеон, передает его Кате.
Карен.
— Подержи, чтобы не упал.
Катя.
— Ты куда?
Карен порывается выйти на мост.
— Пойду – прыгну.
Катя.
— Сиди уже дома!
Карен.
— Но он же, этот Гоша, пристает! Никто, мол, не отважится прыгнуть ради своей девчонки.
Катя.
— А вдруг там Русалка?
Карен, не поняв.
— Ну и что?
Катя визгливо, во всю силу легких.
Занавес!
ЗАНАВЕС ЗАКРЫВАЕТСЯ
3.
Катя, смущенная своим недавним порывом.
— А ты можешь сыграть что-нибудь лирическое?
(Протягивает аккордеон.)
Карен.
— Что именно?
Катя.
— Ну, что-нибудь…
Карен.
— Про любовь?
Катя.
— И про подарки любимой девушке.
Карен.
— Про подарки можно.
Карен берет аккордеон, перекидывает ремни за спину, присаживается на скамеечку, рядом с Катей, начинает играть, подпевая.)
— Миллион, миллион, миллион алых роз
Из окна, из окна, из окна видишь ты,
Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен и всерьез,
Свою жизнь для тебя превратит в цветы.
Катя.
— Ой, запахло цветами! Где это, где?
(принюхивается).
Карен.
— За кулисами.
Катя.
— Это ты? Для меня?
Карен проиграл на аккордеоне мелодию, сопровождаемую такими словами:
— Мы с тобой два берега
У одной реки.
Катя.
— Но как? Как пронес туда? В наше будущее?
Карен.
— Все мы немного волшебники.
Катя.
— Ой, мама! Я люблю волшебника!
Карен.
— Занавес!
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ.
В центре сцены школьная доска, мелом выведено:
ВЫПУСКНОЙ БАЛ-МАСКАРАДАД ВОСЬМИКЛАССНИКОВ!
У доски, спиной к зрителю, озорник Гоша, одетый в костюм с изображением долларовой монеты, выводит мелом доморощенные стишки:
«Переходя в девятый класс,
Не забывай простой указ.
Какой? »
Поворачивается к залу.
Гоша.
— Кто подскажет?
Голоса.
— Учиться!
— Учиться и учиться!
Гоша.
— А кто тогда будет работать?
Голоса.
— Учиться и работать!
— Работать и учиться!
Гоша.
— Это вы – что ли – заговорили стихами юного Гаммера? «Для того живем, чтоб работать? Иль работаем, чтобы жить?»
Голоса.
— Нет-нет!
— Мы не стихами.
— Мы по Пушкину. «Лета к суровой прозе клонят».
Гоша.
— А мне нужны стихи. И непременно в рифму. Итак? «Переходя в девятый класс, не забывай простой указ. Какой?»
Голоса.
— Ну что ж…
— Тебе ответим в тон.
Гоша.
— Как сделать первый миллион?
Голоса, саркастически.
— Артист! Шутник!
— Ну и пижон!
— Стихи желаешь? Слушай нас!
Гоша демонстративно приставил ладонь рупором к уху.
Голоса.
— Веленью божию, о муза, будь послушна,
— Обиды не страшась, не требуя венца,
— Хвалу и клевету приемли равнодушно,
— И не оспоривай глупца.
Гоша.
— Пятерка по поведению. А сейчас… Танцевальный номер. Волки танцуют с зайчиками. Музыка! Раз-два-три – поехали!
Слева на сцену выбежали волки. Сразу видно, что это мальчики.
Справа на сцену выбежали зайчики. Сразу видно, что это девочки.
И закружились в вальсе.
Сидя на скамейке, Карен тихонько подыгрывал танцующим, а Катя внимательно всматривалась в пары, выискивая, где она – пятнадцатилетняя девушка, где Карен – пятнадцатилетний юноша?
Катя тычет пальчиком в сторону сцены.
— Вот, кажись, ты. Вот-вот, самый зубастый.
Карен.
— Да не я это, уймись.
Катя.
— А кепка?
Карен.
— Мало ли кепок… На ноги смотри. Сороковой размер.
Катя, убежденно.
— Что ноги? Ноги танцуют в твоем будущем. Там мы все на пару размеров больше. А кепка твоя!
Карен.
— Не в шляпе дело.
Катя.
— Не забалтывай ты мне голову шляпой! Кепка твоя! А где я? Нет, ты мне скажи, Карен, с кем ты танцуешь?
Карен.
— Откуда я знаю?
Катя, возмущенно.
— О чем ты говоришь?
Карен.
— Это же еще когда будет!
Катя, категорично.
— Этого не будет! Потому что этого не будет никогда! Занавес!!!
ЗАНАВЕС ЗАКРЫВАЕТСЯ
Карен.
— А как же наше будущее?
Катя.
— Теперь мне ясно, нечего подглядывать! Кто увидит свое будущее, забудет о настоящем. И подумает, что все само собой падает в руки. Это только у принцев так получается, что у них прямая дорога в короли.
Карен.
— А у нас?
Катя.
— А у нас – не на показ! У нас жизнь – загадка. И будущее начинается сегодня. Также, как большая любовь.
Карен.
— Занавес!
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ.
И перед зрителем предстает картина «Будущее начинает сегодня«, художник Ефим Гаммер:
