АННА САЕД-ШАХ. Изо дня в день. Стихотворения
* * *
Она ненавидела его — пьющего.
Он ненавидел ее, ненавидящую его пьющего.
Он пробовал приручить ее к рюмке — она не сумела.
Она пробовала отручить его от стакана — не смогла.
Она мечтала встретить такого!.. такого же, но совсем другого,
чья любовь стала бы выше даже граненого стакана.
Он мечтал встретить такую!.. такую же, но совсем другую,
чтоб любила бы их обоих — его и его стакан.
Так и жили они в надежде, от души ненавидя друг друга,
презирая себя ничтожных и своих бесполезных детей.
Так и жили они припеваючи
изо дня в день, из года в год, из века в век,
покуда совсем не умерли.
* * *
Вот лежишь ты на кровати голенький.
Вот меня по-новому назвал.
Если бы ты не был алкоголиком,
ты бы чаще дома ночевал.
Не жалею ни о чем, соколик мой,
жизнь диктует свой простой расчет:
если бы ты не был алкоголиком,
значит, был бы кем-нибудь еще.
Лето 2012
Лета тонкая броня
до поры тревогу прячет,
плохо там, где нет меня,
ну а я сижу на даче.
В гору пехом не хожу,
в самолетах не порхаю,
свой мотор не завожу —
отдыхаю.
…Скоро свидимся, друзья,
на Манежке, на Болоте, —
плохо там, где нет меня
с белой лентой на капоте!
Для беспутного огня
мы отличные мишени,
плохо там, где нет меня —
с белой ленточкой на шее.
* * *
Раньше ныла душа от оча-и-разо-чарованья,
а теперь — то спина, то нога, но на это забей.
Мы с тобой слишком рано назначили срок доживанья
и крышуем друг друга
над пропастью прожитых дней.
Я еще не смешна и вполне, погляди, черноброва,
и в очках только так заправляю вертлявую нить,
видишь, все хорошо, уходи подобру-поздорову —
хоть кого-то успей полюбить.
Первый сон про поэтессу Веру Павлову
Она влетела среди ночи
в свежую от мороза
мою постель.
и двинулась на меня,
вся такая продвинутая,
вся в грустном,
особенно в черных чулках.
Легла надо мной,
во лбу звезда горит,
и давай показывать то,
что есть у меня самой,
а на мое на все,
что есть у нее —
и смотреть не хочет.
Посмотри, говорит,
насколько у меня лучше,
глубже, глаже,
это и девственнику даже
ясно, не только ежу.
Это дорогого стоит,
на это стоит даже у Апполона
Григорьева.
— Горе мое,
тебя попутали бесы!
— Разве мой пупок не стоит мессы?
— Уйди, нас могут увидеть дети
или муж, а он не поймет.
— Это он врет,
наплюй на него,
лучше давай позовем моего,
он маленький, горло в ангине,
он — гений,
в любую погоду ныряет в меня
и блуждает по дну
без скафандра и кислородной трубки.
а потом описывает все, что увидит,
— И что он там видит?
— Другие миры,
все яблоки, все золотые шары.
Второй сон про поэтессу Веру Павлову
Мне приснился сон,
что моему мужу приснился сон
про Веру Павлову.
Будто они в моей постели
занимались поэзией.
— Ах, как плотен твой стих! —
восклицала она
— Как эластична ткань
твоей каждой строчки! — шептал он —
Наши стихи просто созданы друг для друга! —
— Твоя жена — дура,
а я леди.
— Давай уедем.
— Куда?
— На ранчо в Аргентину.
(а я лежала у стенки и думала:
вот скотина!)
…Когда я проснулась и разбудила мужа —
у него была отрешенная рожа
и сальные волосы, и глаза порочные,
под одеялом — симптомы побочные.
Он с ласками лезет, а я никакая,
а я ни в какую,
а ради чего? ——
раз не берут
в Аргентину
на ранчо.
Дачники
Покой и воля, дух лесной,
как это глупо — быть женой:
за липким левым поворотом
стоять с горячим бутербродом
и звать: «Ко мне, Мухтар, домой!»
Пришел — и хвать за поводок,
чтобы никто не уволок.
…А в доме уж соседка-гостья
мясной покачивает костью,
глазами делает восток
и манит мужа за порог.
…Душистый дачный вечерок,
и тайных прелестей знаток —
художник с тощей бородою —
вуаерист времен застоя
торчит в окне, как ржавый гвоздь,
пасет свою парную кость.
И долгий дождик мелко льет,
и муж с вуаеристом пьет
и матерится крепко,
что, мол, кругом одно ворье,
с веревки стибзили белье,
а с огорода — репку.
…Бутылки выставлены в ряд,
соседка скинула наряд
и сушит у камина.
А звезды на небе горят,
и все друг с другом говорят
невзрачно и невинно.
