АНДРЕЙ ПОЛОНСКИЙ. Весь этот джаз

или

Четыре тысячи знаков о поэзии Арсена Мирзаева 

 

О современной поэзии можно говорить в двух стилистиках, порой не слишком удачно сопрягающихся друг с другом. С одной стороны, как бы научный, филологический или, – при удаче, – историко-литературный взгляд. С другой, попытка описать поэзию именно как поэзию, то есть сказанное слово – через восприятие услышавшего, начертанные знаки – через образы в голове прочитавшего, музыку – через встречное душевное движение.

Казалось бы, поэзия и личность Арсена Мирзаева располагает к первому пути, к его сухости и точности. Арсен значительную часть жизни посвятил изучению русской поэтической традиции, первого авангарда, творчества Велимира Хлебникова, Владимира Маяковского, Елены Гуро и других авторов. Его поэзия неминуемо наследует этой традиции, ведущей от Хлебникова через Вагинова к Айги. При этом он – младший представитель ленинградской «второй культуры», его, может быть, самого авангардного крыла. Любопытно было бы проследить и влияние на поэтику Арсена Мирзаева французской поэзии первой половины и середины ХХ века от Аполлинера и Кокто до Жака Превера – с её вниманием к деталям и нюансам, неожиданными оборотами речи и нежностью.

Но всё же, мне кажется, гораздо интереснее увидеть поэзию Арсена Мирзаева саму по себе, здесь и сейчас, в тишине самодостаточного высказывания.

Искусство – всегда в большой степени игра. То есть отталкивается от игры, чтоб идти дальше. Арсен в стихах, даже самых печальных и серьёзных, играет, но не словами – а со словами. То есть язык, речь в этих текстах становятся полноправным партнёром и собеседником автора, который не прекращает своего рода диалог, а иногда даже поединок с языком.

В сущности, в современной русской поэзии игра с языком случается двух видов. После концептуализма у нас появилось множество поэтов-фишечников, которые всю жизнь эксплуатируют, – и иногда совсем не безуспешно – одну и ту же фишку, приём. В чём-то они подобны шахматистам, терзающим на все лады один и тот же излюбленный дебют. Но для Арсена игра – это джазовый джем, где каждая нота должна настроить и удивить, заставить улыбнуться и увлажнить взгляд. Это своего рода такое кино, десятки кадров которого возникают в голове читателя, собираются и распадаются вновь и вновь:

 

говорит и показывает…

но это

ни о чем

не говорит

и ничего

не доказывает…

 

Или:

 

приезжаю в имение:

дом разграблен

сад вырублен

а значит –

и мызы нет

и мазы нет…

одно лишь

садо-мазо

сидит на завалинке

пригорюнившись

 

Что поражает в этих стихах? Легкость, лёгкое дыхание, никакой тяжести хода. Вдох-выдох, вдох-выдох. Дальше можно делать всё, что угодно. Читать Иисусову молитву, считать шаги, пытаться заснуть. Всё равно ты падаешь в эту без-дну языка, где элементы общепринятой реальности крутятся, как в детском сне или в калейдоскопе, распадаясь и сочетаясь друг с другом.

Но хитрость в том, что совсем не элементы общепринятой реальности составляют очарование жизни и искусства. Нет, искусство тут неправильное слово. Жизни – и её оправдания.

Оправдание жизни – это такой своего рода жанр, в принципе, он должен был бы существовать (то есть обладать сущностью) с античности. Не апология, – как писали Арнобий и другие, – а именно защита, попытка оправдания самого по себе нашего присутствия в мире. Оправдывают его – это стояние нас здесь – не элементы реальности, даже если они очень хороши и взяты в произвольном, не обязательном порядке, без уводящей в толщу причинности связки дней, – не элементы реальности, – а само пространство, пустоты между ними, в которые – ух! – летят надышенные, согретые дыханием, – как на морозе, – слова.

Сочетания слов.

В последнее время люди много обсуждают границы поэзии. Где она начинается и где кончается. Любые ли слова, записанные в столбик, могут считаться стихом, любой ли записанный в старых техниках метрических текст может им считаться? У Арсена на этот вопрос есть очень простой ответ:

 

мои мысли – это стихи

когда они не для

быта и жизненных польз?

 

мои мысли – стихи

когда они растут сами по себе

из чего угодно

из ничего?

 

мои мысли – стихи

когда они

просто звучат

просто – музыка?

 

– да

мои мысли – стихи

когда я об этом

не думаю

когда

не понимаю

 

Почему-то эти строчки не просто вызывают у меня ответное движение, как это довольно часто случается с поэзией:

– они не просто означают что-то большее, чем просто означают, – а это, несмотря на все смещения внешних планов, остаётся обязательной чертой настоящей поэзии;

– они находят внутри и зовут на свет какое-то старое чувство, я даже не понимаю, как его назвать, точней всего я мог бы назвать его очень отдельного рода надеждой, надеждой на… (благоприятный исход).

 

мне грустно и легко

печаль моя пьяна

(то ль это от травы

то ль это от вина)

есть сыр и молоко

и соль, и облака…

достаточно

пока 

 

Андрей Полонский

Санкт-Петербург, январь 2020