ТАТЬЯНА ЖИЛИНСКАЯ. Сегодня
Размытый жест, застывший к февралю
В тоске небрежной,
Тебе сказал: «За все благодарю,
За грех и нежность».
За силу слов, что с ног сбивали вмиг
В часах песочных.
За то, что был опасным для любви
Порыв порочный…
За жизнь, как будто сданную внаём
Без прав на выкуп.
За шёпот «Ты – сокровище моё»
Дурнушке дикой.
Спасибо за февральский приворот
Рябины красной.
Ты думал: он судьбу перевернёт,
А он – напрасный.
Весна пришла не по календарю,
Грустила, пела…
Следила, с кем еще я натворю
В строке несмелой.
И осыпались снегом лепестки –
Резвился ветер.
Он постигал, возможно, смысл тоски
В размытом жесте.
***
В ритме изломанном «можно – нельзя»,
«Верить – не верить»,
Не сочетались судьба и стезя
В нужный критерий.
В нём на сегодня тоска – не тоска,
Вздох неприметен.
Хочется взглядом чуток приласкать,
Будто мы – дети.
Глянуть служанкой, подругой, сестрой,
Дерзко – пугливо.
Что там гадает цветок луговой
Прочим на диво?
Любишь – не любишь, гадай – не гадай.
Времени хватит
Строки оформить под утренний чай.
После – порвать их.
К сердцу – не к сердцу, прижмёшь или нет.
Вольно – не вольно.
Что там, ромашка, закат ли, рассвет?
Больно.
***
Ругались ласточки под крышами,
Скелеты веток рвали высь.
Полупрозрачные, раскисшие
Сосульки ныли «берегись».
Кичась надбавками бессонными,
Из князей в грязь стремились дни,
Пока, считаясь Vip-персонами,
Шептались с вечера огни.
Про грипп, измены и больничные.
Зевали в солнечный оскал,
Бросая что-то неприличное
Лучу, что ласточек искал.
И, нарушая чьи-то правила,
Боль покидала свой подвал.
Чтоб побираться по окраинам,
Но ей никто не подавал.
Сегодня
Вчера остались тени от любви.
Сегодня вечер лозами обвит
И тишина целует звезды в губы.
По всем карманам спрятались грехи.
Ты про себя мне что-нибудь солги,
Я стану нежной, хоть казалась – грубой…
Застыну в трех секундах от виска.
Как будто больше нечего сказать,
А надо бы – о чём-нибудь – попроще…
О том, что жду внезапного звонка,
Что к бренди рюмки нужно подыскать.
Но вечер… о – бродяжка-заговорщик!
Толкает в спину, ну же – прислонись,
Забудь вчера, сегодня – снова жизнь.
Живи сейчас и дальше – будь что будет…
А что там будет? Снова миражи…
Держи меня, хороший мой, держи
Я не мечтала о подобном чуде.
А за окном «…о нравы, времена…»
Мне «завтра» пролистает имена…
И я под каждым подпишусь не глядя.
Тобой- сегодня я сотворена,
Струной дрожу -тобой одарена…
И отражаюсь во влюблённом взгляде…
***
Койку выстудили сны на исходе ночи,
Про шатания весны по болотным кочкам.
Шлялась пьяная – в цветах, по землистой жиже.
А за нею вертопрах с мордой зверя – ближе…
Хмыкнул, хлюпнул, зарычал.
Плюнул – промахнулся.
Показал кривой оскал — усмехнулся гнусно.
Чем тут горю, плачь не плачь, крикнуть – не поможешь.
Стыд – излюбленный палач, вгрызся в рифмы…
гложет…
Догоняет, лезет – жуть! Завалил на кочку…
Тут проснуться бы на чуть — да прикончить строчку!
Колет простынь, душит стон.
Новый сон из меди.
В нём со всех моих сторон Танины медведи…
Здесь вскочила — ни пилось, даже ни молилось.
И со страху не спалось, лишь к утру сморило…
Когти, рыла и клыки, грех в исподней сути…
Ведьмы, демоны, прыжки, бесы, плоти-мути.
Чьё-то тихое «прости».
Сны с рассветом тонут.
Если ты не видишь их, то они – не тронут…
