ЕФИМ ГАММЕР. Женский пиратский корабль

(Рассказы бывалого морехода) 

 

  1. Язык, доступный пониманию

 

  А вот была, доложу вам, история, когда пригласили меня «чифом» — старпомом по-русски — на женский пиратский корабль. Матом не ругайся! Водку не пей! С прекрасным полом общайся на доступном пониманию языке. А какой он, доступный, для женщин? Думал-думал — пояснили: графический. Точка, точка, огуречик — вот и вышел человечек. А что рожица кривая, так на то и помада есть: можно подправить-подретушировать. Можно, да не нужно, когда предметом владеешь. А я этим предметом, графического свойства и предназначения, владею — дай Бог каждому!

  Поделиться опытом?

  Делюсь, чего там. Пригодится!

  Авось, еще кто-то намерен подрядиться на женский пиратский корабль.

 

 

  2. Морская графика

 

  По морю, вдоль линии горизонта, шел женский пиратский корабль.

 

  ___О__О__О__О__О__О__О___

  ________________________

 

  Прозвучала команда:

  — Задраить иллюминаторы!

  Задраили.

 

  _________________________

 

  _____________________

 

  — Что за диво-команда? — подумалось Насте-абордажнице. И она после того, как задраилась наглухо, нарушила любопытства ради предписания внутреннего распорядка корабельной службы: расчехлила иллюминатор, прильнула к оконному кругляку.

 

  ______________О____________

 

  ________________________

 

  — О! — обалдела. — Да это же не иначе, как пираты-подводники с вражеского острова Бодибосса к нам подкрадываются.

  — Эй, дурики! — закричала встревожено. — Здесь вам не курорт! Нечего рассчитывать на внебрачные связи!

  Пираты-подводники с вражеского острова Бодибоса, глупо хихикая, откликнулись на беззвучном языке морского семафора.

 

  ____?____?___?___?______

 

  — Ах, так!? — осерчала Настя-абордажница на мужиков, молчаливо хихикающих в соленой воде. — В подплаве гибнут всем экипажем!

  И — бух! — гранату за борт.

  Ну, и?

  Мораль сей басни такова: Настя и на этот раз оказалась права — в подплаве, действительно, гибнут всем экипажем.

 

  _________________________

 

  Конец.

 

 

 

  3. Абордажные крючья

 

  Последовал приказ:

  — Мужиков брать на абордажные крючья!

  Настя-абордажница и взяла мужика на крюк. Вытащила из воды, почти целехонького. Только что без одного, вырванного походя, легкого. Да, впрочем, на что оно ему, махорщику-самокрутчику? Все равно прокурит насквозь. А так, без одного легкого, хоть меньше кричать будет, когда поведут сдавать в ЗАГС. На предмет законной женитьбы. А то ведь, подлец, не хотел. В воду сиганул. Думал, там спрячется от семейного долга.

  Забыл, дуралей: долг платежом красен.

  Вот теперь и назрело, друг ситный! Долг исполняй! А за платеж не волнуйся. Твою доставку уже оплатили досрочно.

. И женский пиратский корабль пошел по морю дальше, закидывая на мужиков абордажные крючья.

 

 

  4. Русалочий рынок

 

  Русалочий рынок в двух часах ходу по штилевому морю. А по воздуху до него вовсе минут пятнадцать. Настя-абордажница предпочла вертолет. Товар у нее скоропортящийся. Припозднится с продажей, пиши – пропало. Сговорилась она с Кларой-вертолетчицей. Сели на «вертушку» и давай гоняться за тучками, пока не приземлились-приводнились на русалочьем рынке.

  — Эй, девушки! — закричала Настя. — Набегай!

  Из пучины выявился руслак, пьяная морда, с бородой и усами, как у моржа.

  — Что дают?

  — Тебе без надобности.

  — Не бреши, дура! Нам все по надобности, что девки дают!

  — Дай ему по башке! — подсказала Клара-вертолетчица.

  Настя и дала, чтобы не приставал. Пошел руслак на дно, к затонувшему с грузом водки танкеру. Дохлебывать и досматривать пьяные сны. А на поверхность всплыли его жены, хвостатые красавицы, восемнадцати русалочьих лет. Все в льняных локонах и с подведенными несмываемой тушью глазками.

  — Настена! — закричали радостно. — Все привезла, что заказывали?

  — Все! Все! Как разбирать будем? Оптом или поштучно?

  — Поштучно. Мне десяток.

  — И мне

  — И мне, — послышался писклявый голосок.

  — А ты совершеннолетняя?

  — Спрашиваешь! Смотри, какие грудки выгуляла.

  Настя присмотрелась: и впрямь молодуха грудастая. На аттестат русалочьей зрелости тянет.

  — Как берешь? Поштучно?

  — Поштучно!

  — В обмен на…

  — Жемчуг! Товар того стоит.

  — Тебе десять. И мне десять, — и отсыпала ей товар в руки.

  Не прошло и пяти скорых минут, как торговля завершилась с крупным для Насти наваром, и русалки разбежались по своим подводным норам.

  — Пошли беременеть! — удовлетворенно проводила их взглядом Настя.

  — Чего так? — удивилась Клара-вертолетчица.

  — Да мужик у них – не видала? Не руслак, а в чистом виде «не приведи Господи!» Пьяный, порченый, и немощный по мужской части. Как затонул тут наш танкер с водкой, так он и не просыхает. Вот я им по случаю и завожу сперматозоиды. Вчера как раз случай вышел. Зацепила на абордажный крючок мужика… Ну, и обогатилась. Отчего же девахам не помочь? Рожать-то надо!

  — А мне? Мне почему раньше не сказала?

  — Что? И в тебе это бесиво?

  — Спрашиваешь! Смотри, и я грудки выгуляла.

  Настя присмотрелась, и осознала: Клара-вертолетчица ничем не хуже русалки, не дать – не взять, девка на выданье.

  Поди, и потребности у нее те же.

  — Как берешь? Поштучно или оптом?

  — Все беру, все! И не балуй русалок, прежде о подругах подумай.

 

 

  5. Откровения Одесской путаны

 

  В Одессе женский пиратский корабль принял на борт местную путану — Веру с Молдаванки.

  — Курс на Израиль!

  — Чего так? Исторической родины и здесь навалом: Потемкинская лестница, Дюк, памятник Пушкину.

  — Ах, и не говорите! Но мне непременно надо вступить именно в Израильский русскоязычный союз писателей, чтобы присмотреться к тамошним людям. Очень уж сексуально они выглядят: Е. Баух, И. Бяльский.

  — И еще примкнувший к ним Е. Банчик.

  — Откуда знаете?

  — Подсказка Владимира Плетинского, редактора еженедельника «Секрет».

  — А вы тоже оттуда? Из столь обольстительного сексоюза писателей?

  — Вроде бы…

  — Интересно спросить, а какой сексуальной окраски будет ваша фамилия?

 

 

  6. Смерть Эсхила

 

  — Благодарю тебя, Создатель, что не родил меня мужчиной! – выводила Клара-вертолетчица в молельне женского пиратского корабля.

  — И я тебя, Господи, за это благодарю. От всего сердца, – подпевала Настя-абордажница.

  Мне стало любопытно. И я на правах «чифа», старпома то бишь, полюбопытствовал:

  — Почему?

  — По качану! — отозвалась Клара-вертолетчица.

  — Не понял!

  — Он не понял, — засмеялась Настя-абордажница.

  — До него долго доходит. Не Эсхил.

  — При чем здесь Эсхил?

  — А вот притом, что был лысым.

  — Ну, и был! А кто из мужиков после тридцати не лысый? Трезвенники и язвенники.

  — Вот поэтому и не хочу быть мужчиной.

  — Объяснись!

  — А терпения хватит слушать?

  — Хватит!

  — Тогда слушай…Отец греческой драмы Эсхил возвращался в 456 году до нашей эры домой от богача, по просьбе которого собирался написать еще одну душещипательную пьесу для греческого театра. Но не написал. Дело в том, что парящий в небе орел принял его лысую голову за крупный камень-голыш. И по обычаю греческих орлов сбросил на этот бродячий камень черепаху, чтобы расколоть ее панцирь. По сей день не известно, разбилась ли черепаха о голову Эсхила. Но голова Эсхила разбилась, и он умер на месте. Это точно.

  — Душа моя, вот поэтому ты и не хочешь быть мужчиной?

  — Поэтому!

  — Побойся Бога, Клара! Единичный случай. Где еще найдешь такого ненормального орла – ненавистника лысых?

  — О, не зарекайся! Орел – единичный, да! Эсхил – единичный, да! И даже мой вертолет – единичный, согласна. А лысых козлов внизу – до потери сознания, со счета собьешься!

  И Клара-вертолетчица пошла к своему летательному агрегату, приговаривая: «Благодарю тебя, Создатель, что не родил меня мужчиной».

  — На ужин у нас черепаховый суп, — подмигнула мне Настя-абордажница и, вскинув на плечи мешок с панцирным деликатесом, поспешила за подругой на стартовую площадку.

 

 

  7. Седьмой день творения

 

  Ученые доказали, что самый оптимальный режим работы для человека – это Божеский: шесть дней – в трудах праведных, на седьмой – отдых.

  С этим предложением, чтобы жить и трудиться, как говорится, по-Божески, я и пришел в ходовую рубку, к капитанше – «мастеру» на нашем морском наречии – Милене Бертольдовне Родине.

  — Хватит вкалывать напропалую всю неделю подряд, — сказал я на правах старпома. — Даешь отдых! Шесть дней работай, на седьмой отдыхай, как господь Бог.

  — Не в субботу ли случаем?

  — Надо же по-Божески!

  — Э, нет, милок! Таким макаром ты нас всех в отдельную касту выделишь. Евреями для собратьев пиратов сделаешь. А мы люди разных национальностей – свободные женщины! — сказала Милена Бертольдовна Родина.

  — Отдыхайте в воскресенье, как христиане. Отдыхайте в пятницу, как мусульмане. Или в иной подходящий по разнорядке день, как буддисты, — загорячился я. — Все зависит от точки отсчета: какой день принимать за первый. Принцип же остается прежний – отдыхать по-Божески, на седьмой день творения. Ибо, как сказано, в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в седьмой день почил. Пример заразительный, не правда ли?

  — Принято! — сказала капитанша Милена Бертольдовна Родина.

  А раз принято Родиной, значит, оформлено на судне. И отдано приказом.

  Вот и отдыхаем.

  Седьмой день подряд.

  Люди-то у нас на борту оказались семи различных национальностей и религиозных предпочтений. Кто с ними спорить станет – свободные женщины! Пусть отдыхают от абордажных налетов и разбоев.

 

 

  8. Шалости Бермудского треугольника

 

  К Новому году мы вышли на траверз Бермудского треугольника, навстречу нам выплыли местные Ужастики. Рожа – во! Зубы — во! Увидишь – гикнешься!

  — Убоись, меня человек!

  Но не на тех напали Ужастики.

  На их «убоись!» капитанша Милена Бертольдовна Родина сказала:

  — Положить! Право руля!

  Положили.

  А там местные приведения. Прозрачные гадости. Еле по штриху просматриваются.

  — Дрожмя дрожи, человек! Мы тебя скушаем!

  Но не на тех напали и привидения.

  На их «дрожмя дрожи!» капитанша Милена Бертольдовна Родина сказала:

  — Положить! Лево руля!

  Положили.

  Там образовался чистый водный коридор.

  Проскочили. Но куда? Поди, разберись, когда береговой маяк не нашим светом подмаргивает.

  — Куда просунулись? — заволновалась Клара-вертолетчица.

  — Кажись, на тот свет. Я справки навела у штурмана, — взволнованно прошептала ей на ухо Настя-абордажница.

  — А что капитанша?

  — Капитанша – зверь! Что ей тот свет? Главное, что маяк обнаружила.

  Штурвальная заробела.

  — Тот свет, Милена Бертольдовна! Отвернуть?

  — Положить! На тот свет! — сказала капитанша Милена Бертольдовна Родина. — Этот свет обманчив, проверим тот.

  Положили руля на тот свет. Убедились: и он обманчив. Как только положили на него, он без промедления этим светом обернулся.

  Открылись гостеприимные берега. Подали из рупора голос.

  «Давай швартуйся, женский пиратский корабль. Семи смертям не бывать, а уважение к личности у нас отменное».

  Капитанша Милена Бертольдовна Родина тут же откликнулась.

  — Положить! На голос!

  Положили руля на голос.

  А дальше?

  Дальше – пришвартовались, жизнь продолжается…

  Девки, пошли чай пить к заезжим пиратам!