ВЛАДИМИР ХАНАН. Пробуждение

  ПРОБУЖДЕНИЕ

 

1. ОТ ДЕТСКИХ СНОВ

  2. РАННЕЕ

3. ЗРЕЛОЕ

4. СВОЕВРЕМЕННОЕ

 

  ОТ ДЕТСКИХ СНОВ

 

  — Вовочка, вставай… Вставай, котик, в садик пора.

— Ну, бабушка… Не хочу в садик… Хочу дома… И… и у меня горло болит.

— Как в садик, так сразу заболело. Ну-ка, покажи. Открой ротик… Что-то там такое… Ладно, оставайся, возьму грех на душу… Только вот что: мне нужно в поликлинику и ещё в магазин, обещай, что будешь вести себя хорошо. Двери никому не открывать, на балкон не выходить – простудишься ещё больше. Договорились, солнце моё?

 

Подождав, когда за бабушкой захлопнется дверь, пятилетний Вовочка вскочил с кровати и радостно запрыгал вокруг стола. Попрыгав, он пошёл на кухню, где первым делом отыскал хлеб и варенье. Сделав толстенный бутерброд, сел перед телевизором и стал смотреть мультики. После мультиков поиграл переключателем и, не найдя ничего достойного внимания, задумался. Делать было нечего, а хотелось. Посмотрев по сторонам, понял, чего… Балкон! Выйдя на балкон, Вовочка обозрел открывшуюся панораму. Ровесников во дворе не было – понятно, все в садиках. Последние школьники торопились в школы. Переведя взгляд в сторону и вверх, убедился, что на балкон выходить стоило: зацепившись за водосточную трубу, недалеко от балкона на ветру трепыхался очень симпатичный воздушный змей. Причём близко, почти рядом. Змея, конечно, следовало достать. Ступив на горизонтальную планку балконной решётки, потянулся – до вожделённого змея оставалось совсем немного. Переступил на следующую, потянулся всем телом – ещё… ещё чуть-чуть… как будто спиной услышал немой               вопль внезапно вернувшейся бабушки, попытался повернуться и, потеряв равновесие, с криком «А-а-а-а!» полетел с седьмого этажа вниз.

  РАННЕЕ

— Володька, вставай, уже семь.

— Ну, мама, ещё десять минуток…

— За десять минут не выспишься, вставай. Нечего было так поздно ложиться. Перед экзаменом мог бы гулянки отложить.

— Какие гулянки, я занимался…

— Догадываюсь, чем… до сих пор табачищем разит. Всё. Никаких десяти минут. Вставай.

Поднявшись с кровати, десятиклассник – выпускник Володя нехотя побрёл в ванную. «Табачищем!.. Хорошо, что вино не унюхала». Почистив зубы и умывшись, наскоро перекусил и, собрав всё нужное для экзамена, вышел из дома. Теперь следовало поймать по дороге классную красавицу Людочку Королёву, пока её не перехватил этот амбал Петька. Если пройти так, вот так и вот так, можно было успеть. Володя ускорил шаг, топча газон, пересёк сквер и вышел к широкому проспекту. «До перехода – лишние две минуты» — прикинул он и рванул поперёк транспортного потока. Со сноровкой матадора проскользнул между двумя легковушками, обогнул сзади стоящий на остановке трамвай, чудом увернулся от встречного – и вылетел прямо под колёся тяжелогруженого Камаза.

 

  ЗРЕЛОЕ 

— Володичка, вставай. Вставай, милый…

— Мм-рр-ау, не хочется – мурлыкнул в ответ жене Влвдимир Александрович, пятидесятишестилетний директор крупного завода, однако открыл глаза. Его третья, молодая жена Людмила стояла у их общей кровати с маленьким серебряным подносиком, привезённым из турецкой Антальи, на котором стояла чашка с кофе и тарелка с тостами.

— Как всё же хороша, шельма! – подумал Владимир Александрович, окидывая взглядом длинноногую ладную фигуру жены. На Людмиле был надет блестящий халатик со всегда расстегнутыми везней и нижней пуговицами.

— Хороша! – ещё раз подумал Владимир Александрович и потянулся к хорошо видной в разрезе халатика ляжке жены. «Мм-рр-ау? – мурлыкнул он вопросительно, но, случайно взглянув на часы, всполошился: «Восемь! Проспал! Почему ты не разбу…»

— Пей спокойно кофе, — сказала жена, одёргивая халатик. Тебе сегодня не на завод, а в главк. На совещание. К одиннадцати. Забыл? Ты прекрасно успеваешь. 

В главке, поднявшись на седьмой этаж и поздоровавшись с секретаршей, Владимир Александрович привычно открыл дверь шефа.

— А вот и наш виновник! – сказал начальник главка, не ответив на приветствие вошедшего и не предложив ему стул. – Вчера у меня был тяжёлый – он подчеркнул последнее слово – разговор с министром. О вашем, Владимир Александрович, заводе. И должен вам сказать прямо, что сложившаяся на нём ситуация нас не устраивает. Мы тут посовещались – он обвёл взглядом присутствующих – и решили, что следует произвести кадровые изменения. Вас мы все, разумеется, ценим, но возраст, дорогой Владимир Александрович, возраст, пора давать дорогу молодым. Коллегия рекомендовала на ваше место Петра Степановича, вам, несомненно, известного. В течение недели – мы вас не торопим – сдадите ему дела. Переходим к следующему вопросу – и начальник главка посмотрел на часы с недвусмысленным выражением лица. 

  На негнущихся ногах выйдя из кабинета, Владимир Александрович машинально – не обратив внимание на лифт – стал пешком спускаться с лестницы. «Конец! – стучало у него в мозгу – конец! До пенсии ещё… — а куда?» О равноценной должности, судя по всему, думать не приходилось. В начальники цеха, в лучшем случае – и это после его пятидесятиметрового кабинета с селекторной связью, комнатой отдыха с двуспальным финским диваном и постоянными загранкомандировками… — ужас, ужас ждал бывшего директора завода. – «А Людмила? – вдруг подумал он, — Эта…сука… бросит! Даже думать нечего – бросит». Он вдруг вспомнил её взгляд, пойманный им месяц назад в зеркале, снисходительное «Бедный стариканчик!» позапрошлой ночи и, выдавив сквозь зубы «…ать такую жизнь!» неловко перевалился через перила. 

 

  СВОЕВРЕМЕННОЕ 

— Владимир Александрович, встава-а-йте! – медсестра Катя тронула его за плечо. – Вам на процедуры, забыли?

— Не хочу на процедуры, — Владимир Александрович открыл глаза и ласково посмотрел на хорошенькую медсестру. – Когда вы, Катя, доживёте до моего возраста, чего я вам от души желаю, а мне – между нами – недавно стукнуло восемьдесят четыре, вы поймёте, что самая лучшая процедура для таких, как я, — это лежать в тепле и никуда не спешить.

— Ну Владимир Александрович, миленький, — улыбаясь, говорила медсестра, — вы же знаете, мне от Петра Степановича попадёт. Он и в прошлый раз ругался. Говорил, что я не умею обращаться с больными… то есть, я хотела сказать, с гостями нашего санатория.

— Уговорили, иду. Но учтите, только ради вас. Как сегодня будут надо мной издеваться?

— И вовсе даже не издеваться, а очень приятные процедурочки: сначала серные ванны, а потом массаж. Увидите, вам понравится. Ещё меня благодарить будете, что уговорила. 

  В павильоне серных ванн Владимир Александрович не спеша разделся, сложил собственную, из дома, пижаму на стул и остался в приличествующих возрасту – не «семейные» но и не плавки – трусах. Подойдя к бассейну, он немного посидел на скамейке, привыкая к серным испарениям, а, отдохнув, двинулся к «ванной», куда вели несколько ступенек. «Сон и серная вода – наши лучшие друзья! Как самочувствие, Владимир Александрович?» — услышал он сзади голос главврача. Владимир Александрович повернулся, приветственно взмахнул рукой и, внезапно потеряв равновесие, со всего размаху грохнулся затылком о скользкую мраморную ступеньку. 

  —————————————————— 

— Вовочка, Вовик, Володенька, — вставай! — Голоса бабушки, мамы, ещё какие-то, тоже тёплые и родные.

— Встаю, — откликнулся бодро. — Уже встал. Полностью готов. Не опоздал?

— Не опоздал, — прошелестело ласково, теми же голосами. – Сюда не опаздывают. Ты у нас молодец. Всё будет хорошо. 

Действительно — хорошо!