СЛАВА ГОЗИАС. Два письма к Владимиру Лапенкову

02.12.2018

Слава Гозиас. Петербуржец, Долгую жизнь проживший в Америке. Лучше всего о нем — небольшая статья из ВИКИПЕДИИ. Итак… 3 мая 1935 (Невель). Поэт, писатель. Воспитывался теткой и отчимом – петербуржцем Б. М. Гозиасом, музыкантом и букинистом (погиб на фронте в декабре 1941). С 1952 был учеником фрезировшика, работал на пневмомолоте (отрубило пальцы левой руки), затем – грузчиком, курье­ром, сторожем, лифтером; разводил для продажи аквариумных рыб, пробовал зани­маться живописью. В школе учился вместе с Г. Горбовским, который в 1954 привел его в ЛИТО Гор­ного института под руководством Г. Семенова, а осенью 1955 – в ЛИТО «Голос юно­сти» под руководством Д. Дара при ДК Профтехобразования. В эти годы близко по­знакомился с поэтами Л. Агеевым, А. Городницким, В. Губиным, А. Емельяновым (Ельяновым), О. Тарутиным, Е. Феоктистовым, Л. Мочаловым, В. Соснорой, О. Охапкиным. Был женат на поэтессе Н. Галкиной, В 1956 получил приз за рассказ на кон­курсе газеты «Советская Балтика» (опубликован под псевдонимом В. Ильинский). Участвовал в конференциях молодых литераторов в 1958 (как прозаик) и 1965 (как поэт). В 1979 эмигрировал в США, живет в Хьюстоне. Переписывался с Д. Даром. Участ­вовал в антологии К. Кузьминского «У Голубой Лагуны», для которой написал лите­ратурные воспоминания о поэтах А. Мореве, Вал. Семенове, Г. Семенове, Г. Сабуро­ве, М. Красильникове, Е. Феоктистове, Г. Горбовском. Они включены в самиздатский сборник «Венок другу: Стихи Саше Мореву». Вместе с В. Алексеевым выпустил книгу прозы «За границей и дома». В 1994 в Петербурге вышла книга его стихотворений «Восточный ветер», в предисловии к которой говорится: «Тема любви и тоски по ро­дине оставленной проходит через все его творчество. Как тема „новой“ „приобретен­ной» великой страны – Америки». Больше писем от Славы не будет… к сожалению…

****

у меня несколько иное мнение о редакторе и оповестителе об авторе, думаю, что серьезности тебе не занимать, а мнение твое занимательно в любом разрезе-отрезе-ковыркоте или бостоне. Мне главное твои мысли на проистечение текста похожего на шиз, но сознательно копающего там и тут про нашу цивилизацию, идеологию и власть, и мне кажется (я-то уверен), что всё это одинаково в народах, разве что танцы-шманцы-обжиманцы разнятся по причине расстояний. Ну на то  21 век, чтобы всё смешалось в доме Облонских, а под паровоз не хочется с Анной или в отдельности. Опять же уповаю на разум (возможный и общественный), который либо уйдет от катастрофы, либо перетянет человечество куда подальше от гибели. Короче —

не отступлюсь от тебя, ибо доверяю. Ещё: завтрева или в субботу пошлю код перевода и текст ДНЕЙ.

Про мои творения сложнее — послать для чтения нужно с десяток книг на тысячи две-три страниц,

что мне дороговато, а тебе — головная боль. Нечто можно прочесть в компьютере на Яндексе или Гугле, но главное у меня под гузном: трилогия ОКОЛО СЕДЬМОГО НЕБА, где роман МУЗЫКА ПО ОГЛОБЛИНУ, Легенда про Зятюшкова и известный тебе Скоморохов. Мою Деревенскую

хронику как бы похвалили в ЛитРоссии, но мне кажется ничего там не вняли. Хитрец Слава на титуле романа написал «чувства и мнение эмигранта», а дело-то в деревне, в её неестественной гибели от государства, и место действия село Остолопово, погибшее от Камской

гидры. Сборник повестей с одними героями в каждой, любопытен тем, что это часть не совершонной работы о людях Васильевского острова. Куски были опубликованы в сборнике с Володей Алексеевым. Набор романов и повестей равен приблизительно десяти, но особой важности не тянет — это была отработка чувств и память о исключительных людях, будь то царь Давид или русская баба Татьяна (роман о Татьяне) — они мне держались в крови, хоть причины разные: не мог я не писать про них.

На компьютере есть книжка МАЯТНИК, АПОКРИФ и стихи Легенда, сон, апрель,вс1 это издал Жидинский в Геликоне в 2010 г.  А стихи в общей куче занимают около 3000-4000 страниц —

это целая история от поры еще живого Глеба до

отшельнического жития а Техасе. Тут нужен не ум, а критик, и это в будущем.

     Так что, Борисыч, помогай грызть расстегай,

а крошки сам поем (может быть поэм?).

            весь вот такой разговорчивый Слава Г.

***

заранее извиняюсь за длинноты и правописание левым уклоном

Сперва про литы в 50-х. Их было темно и где угодно, кажется детские сады миновали эту эпидемию. Мне довелось быть у горняков и в голосятах, куда меня запустил Глеб Семенов, но с Глебом Горбовским болтались в городе по всяким сборищам, он до выхода Поисков Тепла был довольно тёплым человеком. Если смотреть нынешние материалы уже обрюзгших мозгов от Нечаева до Британишского, не исключая Городницкого, а заодно Рейна и всех иных, кто как бы знаменосцы прошлого, то вряд ли там найдешь истину, каждый хочет быть ключевым и достаточным для мировой славы. Самое толковое в 50-х было горняцкое объединение (с Кушнером и Андреем Битовым, который пришел в лито со стихами брата, лишь бы участвовать… Меня туда завел Глеб Г., потом Лёня Агеев обсуждал мои вирши, стихов еще не было, да и те написал для обсуждения — ведь не в баню ходил, а в лито. К Дару ушел по просьбе Глеба Семенова, он считал мой уровень годным для ремесленников, что оказалось почти кровным родством… У Дара было было строже по дисциплине да еще он требовал от кружковцев писать «рабочие» вещи, так сказать, для лица коллектива. Я не разделяю восторгов тебя и Кости, Дед был жулик, хитрован, врун, но вещал о творческой чистоте, совести и правде. Я любил его за блокаду — услышал по радио Человек Горилиус — это почти в том же месяце, когда звучал Шестакович. Во мне остался ужас и восторг, а потом искреннее уважение к реальной смелости. Еще я согласен с Дедом, что только поэзия остается не заплеванным царством для творчества, но мы знаем, что это не так. Лично ко мне Дар относился с насмешкой, его раздражали мои чистые рубашки и претензии на бескомпромиссность. Но когда я сбёг от Галкиной 

Давид Яковлевич стал говорить мне ВЫ явно и в письмах. Он как Глеб Семенов во мне ничего не понимал, бог ему судья. Литошки по глолду походили друг на друга, особых блёсток не было,

например, о Рубцове я узнал из Голубой лагуны, о Кости — тоже, сплетни не в счет. Соснора был тогда другом, он откачнулся в начале 70-х — вырос, управляо ЛИТО и пил в одиночестве. Губин после Голоса участвовал в горожанах, мы кое-как дружили и в 60-х, когда горожане стали членами Союза писателей, а Володю обошли… Но когда Вова Алексеев в 1997 году позвонил Губину и сказал, что Слава Гозиас написал ему письмо, Губин спросил: «ну что он там мне пишет». Я мгновенно послал их обоих на хуй и повесил трубку. Письмо было о том, что хочу издать альманах Голос Юности, а Губина просил быть составителем и редактором. Кому бы ещё!? 

ЛИТО в пятилетке это филиал Горняков, тоже в библиотека Маяковского. Когда что-то вроде звезды поднималось, тогда узнавали об лито, как с Бродским. Мы его не приняли в Голос, а университетская братия подняла его на щит. Кстати, в Университете держалась другая половина гениев 50-х — Бобышев и… ты их знаешь. Кривулин овеял их славой, сам был оттуда. Считай, что Голос был самым активным в переходе на 60-е, к нам все флаги в гости — на игры, чтения и почти без обсуждений. Я до сих пор считаю Серёжу Вольфа своим, а Наймана — нет. В 1959 году был первый юбилей Голоса — первая декада. Праздник был в ДК Трудовых,

гостей писателей и юристов было 45 голов (от Пановой до Гроднинского) а пацанов с десяток. Мне довелось быть в организации пьянки от закупок яств и зелья до раскладки бумажек с именами где кому сидеть. Естественно, подпив, места нарушились, но призер за тост в честь Голоса Григорий Павлович Гроднинский отрывал от гигантского апельсина толстые корки и метал их в нужных лиц, одна попал Пановой в голову, это вызвало гомерический смех, хотя сам Гомер отсутствовал.

В 60-е я по объединениям не шастал, Голос не в счет — я оставался почётным членом, хотя Дар трижды изгонял меня, в основном, чтобы очистить путь Лёхе Емельянову. Именно Лёха позвал меня на обсуждение новенькой Галкиной, и я влюбился в неё с первого слова. Женитьба по любви испортила мне жизнь надолго. Спасибо моей Сане, что она вернула мне слово «родной, родная». В 70-х был только раз на обсуждении Холоденко у Сосноры. Не похвалил я Валерку — не за что было, а личный контакт был порван, когда я позвонил ему телефоном, трубку взяла Нина, но я услышал вопль Валерия Александровича СКАЖИ ЕМУ МЕНЯ ДОМА НЕТ. Пиздец. Больше я не умел

держать дружбы. Это не о ЛИТО, но две мои чёрных потери — Холоденко и Старый Вова, будь я проклят!

Для завершения сообщаю, что прикрепляю пару толстых рукописей, ибо Владимир Борисович великолепный читатель, а отзывчивость мне нужна. 

Как видишь, тут иной электронный посыл — это когда сдох мой старый компьютер, пришлось зачать в Яху. Даже удивительно, что твои письма Гугла пропускает. Будь здоров, Борисыч, это просто как себе самому… С.Г. 

0 Проголосуйте за этого автора как участника конкурса КвадригиГолосовать

Написать ответ

Маленький оркестрик Леонида Пуховского

Поделись в соцсетях

Узнай свой IP-адрес

Узнай свой IP адрес

Постоянная ссылка на результаты проверки сайта на вирусы: http://antivirus-alarm.ru/proverka/?url=quadriga.name%2F