ЖАННА ЛЕБЕДЕВА. В бананово-лимонном Сингапуре
МЫ БУДЕМ ДЕЛАТЬ ДЕТЕЙ
мы будем делать детей
впервые ты станешь ближе
мы будем висеть на карнизе
и капельки пота под солнечной линзой
кристаллами соли ссыпать на постель
под сеткой сосудиков сердце твое
сожмется пружиной желание
фисташковой мякотью мягкость белья
пастельного цвета/постельное
моя люминофорная мания
кружевное/прозрачное
нательное/моя колыбельная
на ресницы подую – зажмуришься
на брови – расслабишься
кончиком носа проведу по щеке
мне обрадуешься
хаотичные ломаные линии кундалини
на лоб положу я ладони
разверну симметрично усталость
как спинки коньков мореплавательных
фаланги пальцев отыщут самую малость
все клеточки кожи твоей, лови
сачком моих губ диких алость!
непокорные твои волоски
в алебастровой дымке любви
как пинцетом зажму/их иглой проколи
поплывут по небу фиолетовые журавли
вытяну пластиной ладонь
держу на весу, над тобой, над собой
вздыхаешь/оседаешь/повторяешь
касаясь меня своей головой
возбужден/часто сглатываешь
клинок кадыка подбрасываешь
как свинцовый шарик в лабиринте
тщательно раскручиваю каждый твой винтик
прикушу у самых корней
твои губы колючей прищепкой
мои длинные пушистые волосы
обоюдоострой саднят арбалеткой
образует затемненную арку
моя полупрозрачная парка
задирается кверху к груди
мы ногами и телом срастаемся
ты подогнан в меня, как моллюск в ракушке
по стенкам влажным/неровным
наполняясь уютом комнатным
стекает вода
смывает раствором/солью окрашенной
следы присутствия/отсутствия нашего
с простыней, одеяла, подушки
ГУРД ЙОМ
ко мне пришел любимый друг
гремит в динамиках – усиливаю звук
электро/Электра/пианино с жестким проводом
друг залетает в форточку бодливым оводом
болезненно течет в коробке отопления
вторгаясь в солипсизм по моему хотению
субботний шопинг/маскарад зовет меня
воскресный ужин сварен из семейного вранья
для ежедневной лжи на дверь наклею постер
«не донимайте, мимо проходите просто»
друг по касательной беззвучно задевает
мы – невидимки в клавише, что западает
задерживаем быстроходные торпеды
со стен счищаем мел, пуляем рикошеты
подносим резонатор к уху, как будильник
на крыше металлической зудит напильник
бездушный google-map занозой поддеваем
трухой от шоколада подсознание латаем
звук пестицидами вливаем ядовито
под стены одиночных камер Айболита
мы за мостами крепим разноцветный скотч
мы падаем, когда держаться и ползти невмочь
мы формочками вложены в тела друг друга
стоим спиной вплотную и вращаемся по кругу
мы гасим сигареты крыльев амплитудой
светящиеся бедра отражаются повсюду
лопатками сдираем затвердевший панцирь/кожу
в моих замерзших пальцах сжат швейцарский ножик
растрепанные волосы ползут в горящей дымке
на скулы, челюсти/ключицы, балеринкой
мы вырезаем расширяющийся кверху бревис
в порезе постепенно зацветает нежный вереск
мы вылетаем пробкой под напором из бутылки
мы разбиваем потолочные преграды и развилки
пространство звездное без изоляции электро/термо
мы заполняем тишиной любви безмерной
КОРСЕТ
чтобы шнуровку корсета ослабить
нужно прожить
пять болезненных стадий:
первая – при луне исписать все тетради,
вторая – убрать их подальше,
где свадебный саван желтеет,
как старая скатерть,
третья – достать из кладовки
сотню тетрадей,
в легочных жерновах
перетереть, перелопатить,
четвертая – личную жизнь наладить,
пятая – понять, чего ради
длилось все это,
и расстегнуть застежки корсета
В БАНАНОВО-ЛИМОННОМ СИНГАПУРЕ
беспечный Концерт Телемана,
смутил Вас открытый мой лиф,
у Пярта Ваш облик зеркальный
кларнета — паллиатив,
оборками арт-кружевными
кастрюли мету со стола,
салфетки призывно-льняные,
где кухонный смерч — кабала,
Вы руку сдвигаете ниже
и мнёте наглаженный фартук,
убрав лаконично всё лишнее,
как гоплит отважный из Спарты,
расстёгнуты нижние юбки,
и сакура грезит на кухне,
прижались к Вам стройные ноги,
в экстазе сознанье потухнет,
обивка дивана линяет
бульонной стыдливой агонией,
два нежных сосковых бутона
запрятались в Ваших ладонях,
одежда затоптана шваброй,
мы вместе на плитках паркета,
я губы чувствую Ваши,
дрожу в камышах, как Одетта,
пульсирует женское лоно,
к земле крыша плавно съезжает,
колени расслабленно вязнут,
кумыс киснет, плов подгорает,
сожму лепестковые губы,
дыхание Ваше — зовуще,
мужчине дарю безотказно
карельские райские кущи,
розарий бледнеет на стенах,
Вы смотрите долго, влюблённо,
под солнечным маслом я — с Вами,
смеюсь в золотом фаэтоне,
свой лиф я плету, как Дриада,
а юбки — из листьев крапивы,
взлетим на корнях баобаба,
свивая гнездо нарратива,
теплом пляшет печка-венгерка,
вздох флейт Телемана забыв,
захлопнется кухня тарелкой
летающей,
порван мой лиф
COMME MONDE PLUS BEAU
дробишь обледенелый камень парапета
Невы// на шпиле Петропавловки вращаешь серпантин кассеты//
подпрыгиваешь на деревьях// грибницей ластишься по Заячьему острову//
через навес полиэтиленовый в нутро песочной анимации летишь апострофом//
два времени сместились в плоскость: бирюзовый звучный каламбур
Никольской церкви// в памяти, где раковые стигмы шахматных фигур//
через канал, Матвеев мост гирлянду узелками протянул// девчонкой
меня записываешь на зенитовскую ретро-фотопленку//
я сохранила негативы// проявила солью слез у Приоратской будки
по краю высушенной гати, Клуба Молодежи, там, где селезни и утки//
плашмя придавливают электрички враз на пристани Балтийского вокзала//
ногами двигаешь бруски вагонов с тарой кисловодского нарзана//
руками держишь мое платье-клеш летучей мыши «Бурда моден»//
губами поправляешь поясок с доставленным по блату загранкодом//
проводишь языком по нервным строчкам// по извилистой изнанке
машинки швейной ток в челночном беге механической тарзанки//
по темным улицам меня ведешь в один из множественных дней в году//
приклеенные отлетают каблуки// от холода мой перманентный колотун//
огромных линз тяжелые очки// за стенками реальности проломы бифокальные
под лупой слом, разрыв – далекий и расплывчатый, как живопись наскальная//
ты выглядишь иначе// в бледных классах стройной ДМШ тебя не нахожу//
очков коричневые дужки тянутся к оправе, сводам зала добавляют куражу//
истоптан в кашу измельченный в ступке подгоревший кофе-слэм твоей
чугунной кофеварки// терпеливо жду тебя в заваленном людьми фойе//
предчувствую тебя у арки входа в Новую Голландию// цвета гречихи
смягчают войлоком пальто// мой школьный ранец нотами напихан//
оборванных, объемных, телепатических твоих шумов и мыслей
полно в моей реальности// еще есть обертоны, буквы, числа//
СЕКВЕНЦИИ
в ногах блестящей сетью струн стремлюсь на волновой порожек
в руках я застреваю блестками чешуек с плавников рыбешек
в коленях крошечным песком из ракушек ссыпаюсь в чашечки
в локтях я задеваю некасанием торчащих нервов язычки
в запястье забираюсь стебельком под ремешок твоих часов
в плечах царапаюсь смешными коготками взбалмошных птенцов
в лице я отражаюсь обгоревшей в линзе океана кожей
рессоры пяток щекочу монетами дождя, стучащими по бездорожью
фломастерами по спине рисую симметричные узоры Эшера
по шее и щекам зачатки волосков сгребаю в руку, словно кешью
по стану в партитуре пробегаю ненасытной змеевидной судорогой
вокруг пупка размазываюсь тянущейся сладостной, как мед, нугой
в ступнях побеги виноградные свиваю жаром светлой ванны
я крашу травы в лунный цвет на линии височной, плавной
в туннель ноздрей я пробиваюсь влажной соблазняющей прохладой
в затылке солнечной спиралью продолжаю поцелуев акколаду
потрогай пальцами, прикрой глаза
скользи губами, обволакивай слюной
достань до донца
заводись сильнее мной
вращайся и ритмично окунайся
в горящую дымящуюся магму
расправь, как крылья, диафрагму
пролейся семенем, еще ласкайся
удвоишь яркость и огонь
моей звенящей ауры, усилишь
пульсацию телесного тепла
женщины красивейшей
Save as PDF
