ВАСИЛИЙ КОЛОТИНСКИЙ. Германский дневник

Предисловие

Сборник «Германский дневник» включает в себя несколько рассказов, написанных автором в разные годы и с разным настроением. Выношу на суд читателей журнала «Квадрига Аполлона» два небольших рассказа, сюжет которых, так или иначе, связан с немецкими городами. Заранее приношу извинения за большое количество сносок в тексте, но так оно само собой получилось, а попытки как-то исправить положение только ухудшали восприятие текста.

1. Dresden. Nostalgie

Опять говорю на немецком языке, использую такие сложные обороты речи, что самому страшно. Просыпаюсь и понимаю, что это было во сне. Наяву я, конечно, могу сказать несколько фраз, но кривовато и с ошибками, а во сне — оратор, хоть на митингах выступай. Ничего не поделаешь с собственной неспособностью изучать иностранные языки, учили меня с раннего детства этому немецкому, да не выучили. Точнее, я сам не выучился, хотя все возможности были. Теперь учить язык, да и вообще что-либо учить, поздно и не нужно.

О немецком я вспомнил исключительно ассоциативно — есть такая страна Германия, жители которой говорят в основном на этом самом языке, а также на различных его диалектах. А в Германии, на юго-востоке страны, есть город Дрезден, о котором мне хочется немного поговорить. Нет, писать об истории города, об уникальных музеях, архитектуре и природных красотах я не собираюсь. Об этом написаны сотни тысяч книг, ничего нового придумать нельзя, мне же хочется сказать несколько слов о сугубо личных чувствах, которые я испытываю по отношению к этому саксонскому городу.

Первое знакомство с Дрезденом состоялось в шестьдесят восьмом году, в масштабах человеческой жизни — очень давно. Для обычного советского школьника поехать в другую страну на несколько недель было эквивалентно чуду, однако это чудо случилось, и полтора десятка учеников старших классов в сопровождении троих преподавателей отправились в путешествие.

Жили в семьях немецких школьников — учащихся дрезденской Kreutzschule, что в дословном переводе означает Школа Креста. Меня «отдали» в семью, чей дом находился в части города, называющейся Нойштадт.

Улицы средневекового Дрездена, в которые внедрились современные постройки, кое-где следы разрушений, где-то котлован от упавшей бомбы, где-то обожженные страшным пожаром стены дворцов, частично поврежденная стена с мозаичным изображением «Шествия Королей», развалины Фрауэнкирхе, оставленные специально в назидание потомкам о той войне.

Обгоревшие камни, до которых можно дотронуться рукой, производили впечатление не менее сильное, чем кинохроника военных лет. Тогда нам, советским детям, казалось, что война закончилась давным-давно, фашисты, напавшие на Советский Союз — это такие злобные дядьки с автоматами, которых наша страна победила. Вот новая социалистическая Германия, в которой живут немецкие патриоты, голосующие за новую Конституцию своей свободной родины. Наверное, так оно и было, но одно обстоятельство повергло меня в шок. Оказалось, что глава семьи, в которой я жил, милый и приятный мужчина, оказался одним из тех самых «фашистов», с которыми воевала моя страна. Он рассказывал про войну, про бои под Смоленском, даже показывал свои военные фотографии. Теперь я всё понимаю, но тогда воспринимать такое видение истории было, мягко говоря, трудновато.

Следы войны, но Дрезден необыкновенно красив, Эльба, весеннее небо, непревзойденный шедевр Рафаэля, колесный пароход идет по реке по направлению к замку Пильниц. Тому самому замку, который помнит красавицу Анну Хойм — графиню Козель. Печальную историю жизни графини описал Юзеф Крашевский в одном из своих романов.

Город Августа Сильного сохранился и живет. Мне могут сказать, что город был основан задолго до курфюрста Августа. Это правда, но именно Август Сильный создал тот Дрезден, который мы знаем, музеи и картинные галереи, Цвингер и роскошные Зеленые Своды.

Сейчас много пишут, что во времена ГДР восстановлению и реставрации уделялось недостаточно внимания, денег выделялось мало. Это полное вранье, власти ГДР делали все, что было в их силах, чтобы восстановить уничтоженное и разрушенное войной. Иное дело, что восстанавливать надо было слишком многое, на что-то просто не хватало сил.

Чудесны города, расположившиеся недалеко от Дрездена, ожившая сказка Майссен — фарфоровая столица на берегу Эльбы, фахверковый Кведлинбург – городок, в котором, кажется, ничего не изменилось за последние пятьсот лет. Страшноватые в своем молчании крепости Кёнигштайн и Штольпен, в башне которой Анна Констанция фон Козель провела в заключении сорок девять лет до самой своей смерти.

Перед отъездом из Дрездена бросаю монетку в Эльбу — наш советский гривенник.

Следующая встреча с Дрезденом произошла почти через двадцать лет после первой. Так получилось, что несколько зимних месяцев я находился в командировке в городе Халле, где работал в одном научном институте. Работы было много, но так как погода проявляла все свои самые отвратительные качества в виде дождей или сильных морозов, то особого стремления отрываться от научной аппаратуры я не испытывал. Такое рвение было вознаграждено получением уникальных результатов в части изучения механизмов зарождения радиационных дефектов в конструкционных сталях. Жаль, что потом эти результаты так никогда и не пригодились. С началом перестройки стало не до науки, тем более академической, приходилось думать о хлебе насущном.

Но это я что-то отвлекся от основного повествования. К концу пребывания в командировке появилось настойчивое желание съездить в Дрезден. Тянуло в этот город настолько, что набравшись наглости, я обратился к руководству института с просьбой отправить меня в Дрезденский университет с целью ознакомления с проводившимися там работами. Как ни странно, товарищ из научного отдела и, по совместительству, сотрудник службы безопасности не только не стал возражать, а даже договорился с дрезденскими коллегами о моем визите, и, что меня удивило более всего, сумел оплатить билеты и гостиницу из средств института.

После сумрачного Халле Дрезден встретил меня ослепительными солнечными днями и какой-то нереальной красотой. Какие уж тут научные интересы. Конечно, для приличия я заглянул разок в университет, походил с глубокомысленным видом по лабораториям, случайно встретил одного знакомого физика, с которым мы как-то перекинулись несколькими словами на конференции в Москве. Слово за слово, и немецкий знакомый пригласил меня к себе домой, отказываться было неудобно, и вечер следующего дня я провел в немецкой семье.

Не верьте, что немцы скупы и дают гостям максимум чашку чая, это неправда. Просто надо понимать, что если вас приглашают на чашку чая, то так оно и есть. Но если вас приглашают провести вечер в кругу семьи, то надо готовиться к застолью и принятию определенного количество шнапса, под этим словом обычно понимаются любые алкогольные напитки, выбор которых зависит от вкуса хозяина дома.

Засиделись до позднего вечера, съели много, выпили еще больше. Разговор перешел в политическую плоскость, мой знакомый, забыв осторожность, рассказывал о том, какой же он идиот, что не уехал на Запад, когда это еще было возможно. Думаю, что на следующий день он очень пожалел о сказанном. Тогда в каждом советском человеке, тем более в научном сотруднике, восточные немцы видели агента КГБ, а мы, советские граждане, в каждом восточном немце видели сотрудника Штази. Но, похоже, наш случай оказался исключением, я не побежал рассказывать о выявленной контре в консульство СССР, а мой знакомый не стал каяться в содеянном сотрудникам Штази. Справедливости ради надо сказать, что и само государство ГДР вскоре перестало существовать, объединившись с заклятыми врагами из Западной Германии.

На следующий день после вечеринки я понял, что хватит терять время, приехал для встречи с городом, так и надо радоваться этому событию, а не отвлекаться на что-то другое. Оставшиеся дни ходил по улицам, по знакомым и незнакомым местам, перешел по мосту Августа в Нойштадт, дошел до дома, в котором когда-то жил в немецкой семье. Во дворе сидели совсем незнакомые люди, расспрашивать о чем-то или о ком-то мне не захотелось. Пошел в обратную сторону, по пути решил зайти в ресторан. По акценту официант принял меня за чеха, хорошо, побуду чехом, но раз так, то попросил приготовить мне свинину тушеную в пиве, а к ней большую кружку портера. Заказ удивления не вызвал, более того, через двадцать минут готовое блюдо стояло на столе. После посещения ресторана продолжил прогулку, постоял на мосту, бросил в воды Эльбы монетку в двадцать пфеннигов, может быть, примета сработает, вернусь когда-нибудь в Саксонию.

В городе очень холодно, а еще говорят, что в Германии не бывает зим. Если считать по якутским понятиям, то минус двадцать восемь — почти лето, но я что-то замерз, захотелось согреться. Решил поехать на поезде в Майссен, в немецких электричках всегда тепло, особенно на втором этаже вагона. Через пятьдесят минут приезжаю в Майссен, погода начинает портиться, но городок выглядит великолепно в любую погоду. Главное, чтобы Эльба не вышла из берегов и не затопила город. Во времена третьего Рейха набережную укрепили гранитными плитами, сделали прочные мосты, помогло, конечно, но высокую воду все равно укрепления не выдерживают. Кстати, слово "наводнение" переводится с немецкого как "высокая вода".

Монетка сработала через двадцать три года, спасибо ей. Единая Германия, прилетели в Дрезден всей семьей из Бонна. Опять повезло — прекрасная погода. На стоянке такси спросил у ближайшего водителя, свободная ли машина. Он почему-то удивился моему вопросу и ответил, что машина, конечно, свободна. Вопрос я задал дурацкий, если машина такси стоит на стоянке, то, значит, свободна и готова ехать туда, куда говорит пассажир. Подвела московская привычка спрашивать у водилы, согласится ли он ехать туда, куда мне надо, а затем еще и торговаться по вопросу стоимости извоза.

Таксист, молодой парень, как большинство таксистов говорливый, всю дорогу чем-то интересовался, что-то рассказывал сам. Когда мы въехали в Нойштадт и проезжали мимо здания вокзала, я спросил его, — Это главный вокзал?

— Нет, это вокзал Нойштадт, главный вокзал будет после того, как мы переедем через Эльбу.

Выходит, я начал забывать город, что-то стал путать. Вот и Эльба, на другом берегу возвышается восстановленная церковь Фрауэнкирхе. Красивое, ни с чем не сравнимое, сооружение. Спасибо советскому коменданту города, который оградил и сохранил обгоревшие камни церкви, поставил табличку, напоминавшую всем прохожим, что эти камни — память о войне. Благодаря ему место уничтоженной церкви осталось незастроенным, что и позволило новым поколениям европейцев любоваться возродившимся из небытия храмом.

Видя, с каким интересом я рассматриваю Фрауэнкирхе, таксист поинтересовался, бывал ли я ранее в городе. Ответил, что бывал, только очень давно, в 1968 году. Парень рассмеялся и сказал, что столько не живут, ну да бог с ним, ему, наверное, действительно казалось, что я прибыл откуда-то из глубины веков.

В Дрездене очень хорошо помнят, кто в феврале 1945 года отдал приказ уничтожить совершенно беззащитный город вместе с женщинами и детьми, практически все мужчины были на фронте. Английская и американская авиация в течение нескольких часов планомерно уничтожала величайшее творение человеческих рук — город искусств и наук.

Теперь в Дрездене капитализм со всеми вытекающими последствиями, никто просто так зарплату не платит, работу приходится искать. Времена социализма и Единой Социалистической партии прошли, хотя и не бесследно, они сохранились в мозаике на зданиях, в самом центре Дрездена можно увидеть Эрнесто Че Гевару, Карла Маркса с Владимиром Лениным и ряд других товарищей.

За прошедшие с нашего знакомства почти пятьдесят лет город явно похорошел. Много кафе, ресторанов, современных магазинов, но в исторической части города невозможно избавиться от чувства многовекового величия этих каменных творений, за которым проступает величие человеческой мысли и созидательной силы.

Ресторанные столики под зонтиками стоят на улице, можно выбрать заведение на любой вкус и кошелек. Нам понравился ресторан Coselpalais, который расположился в одном из дворцов, принадлежащем когда-то графу Козель — сыну Августа Сильного и графини Анны Констанции фон Козель. Очень приятное заведение, хорошая кухня, великолепные легкие вина. Обслуживание вежливое, но официанты не лебезят перед клиентами. Единственная проблема, как и во многих местах Дрездена, – это саксонский диалект, на котором частенько говорят жители города. Вот и в ресторане официант, который вначале старался говорить на нормальном немецком, ближе к моменту подачи счета перешел на саксонский диалект, на котором задал вопрос,

— Чем будете расплачиваться, наличными или картой?

Пришлось ответить на том же диалекте, что расплачиваться буду наличными. Официант был явно удивлен, но принес счет в книжечке. Несмотря на трудно воспринимаемый, особенно иностранцами, саксонский диалект, я, как это принято в Германии, приплюсовал десять процентов к сумме счета, хотя далеко не все туристы дают «на чай».

На улице Прагерштрассе можно было наблюдать интересную сценку. Около магазина «Карштадт» стоял пожилой мужчина с красным знаменем и раздавал всем желающим коммунистическую литературу и различные листовки с призывами к объединению пролетариев всего мира. Мне очень хотелось поговорить с этим человеком, из интернета я узнал, что его зовут Ханс Юрген Вестфаль и что во времена ГДР он начинал свою трудовую деятельность электриком, затем получил инженерное образование. Но поговорить как-то не получилось — то господин Вестфаль объяснял толпе туристов основы марксистско-ленинского учения, то пел патриотические песни с единомышленниками. Я даже запомнил очень бодрый припев одной песни:

Und das war im Oktober,

Als das so war,

In Petrograd in Russland,

Im siebzehnter Jahr!  

 

Однажды господина Вестфаля пытались избить бритоголовые нацики, но сделать это им не удалось, вмешалась охрана магазина «Карштадт», а приехавшая полиция быстро успокоила продолжателей дела национал-социализма. Вообще говоря, в Германии мало желающих вступать в конфликт с полицией. Эти ребята в форме, вежливые в повседневной жизни, проявляют бескомпромиссную жесткость при пресечении беспорядков.

Ездили на экскурсию в замок в Пильниц, все пояснения были только на немецком языке, приходилось работать переводчиком для жены и сына. В процессе движения экскурсионного автобуса громкоговорители воспроизводили запись дикторского текста, но временами вмешивался водитель, которому тоже очень хотелось поработать экскурсоводом. Он брал в руку микрофон и в лицах рассказывал интересные истории из жизни курфюрстов, чередуя эти истории с описанием современной жизни города. Почему-то примерно через каждые двести сказанных слов водитель вставлял фразу "In der DDR Zeit" – "во времена ГДР". Посмотрел на него, так и есть, он не молод, большую часть жизни прожил в ГДР. У него, наверное, тоже ностальгия по временам, когда мы были молоды, здоровы и полны энергии.

На всякий случай бросил монетку достоинством двадцать евроцентов в Эльбу, но таксист, к сожалению, прав, столько не живут.

Москва, 2015

 

II. «Логово»

Боитесь вы, что — реваншисты в Бонне,

Что — Вашингтон грозится перегнать, —

Но сам Хрущев сказал еще в ООНе,

Что мы покажем кузькину им мать!

 

Владимир Высоцкий.

Из «Письма рабочих тамбовского

завода китайским руководителям»

 

          Hier ist die Deutsche Welle, говорит радиостанция Немецкая Волна из Кёльна — ласковый женский голос тихонько звучал из динамика «Спидолы», — прослушайте сводку новостей. Сегодня бундесканцлер Курт Георг Кизингер…

          Голосом этой, как тогда казалось, бесконечно далекой дикторши каждый день сообщались новости из «враждебного капиталистического окружения». Были и другие русскоязычные голоса, но мне почему-то больше нравилась тётенька с «Немецкой волны». Она читала тексты как-то очень спокойно, как бы убаюкивающе, не вызывая раздражения у слушателя.

— А сейчас в эфире мелодия дня. Сегодня песню из кинофильма «Доктор Живаго» мы предлагаем вам прослушать на немецком языке в исполнении певца из Чехословакии Карела Готта…

Музыка Мориса Жарра в сочетании с голосом Карела Готта создавали иллюзию присутствия внутри сказки об очень красивой стране с названием Россия, которую мы потеряли в необъятных снежных просторах когда-то во времена революции и Гражданской войны.

          В начале шестидесятых годов Западная Германия считалась страной, если не совсем уж вражеской, то, как минимум, страной, строящей коварные реваншистские планы по отношению к Советскому Союзу и другим странам социалистического лагеря. Ежедневная пропаганда на радио- и телеканалах создавала образ злобного врага, сидящего в своем «логове» в Бонне, только и думающего днем и ночью как бы воссоздать из пепла Третий, а, может быть, уже и Четвертый рейх. Имена Эйзенхауэра и Аденауэра не сходили с уст различных политических комментаторов, сливаясь в некого единого условного Аденхауэра, олицетворяющего вселенское зло.

Зло это располагалось в боннском «логове», постоянно напоминая о себе американскими атомными бомбами, грозными самолетами и танками. По прошествии нескольких лет идеологическая машина дала небольшую слабину, а появившиеся во множестве коротковолновые радиоприемники стали нахально вещать «вражьими голосами» в кухнях советских квартир про красивую западную жизнь. Наши остроумные граждане отреагировали на такое вмешательство во внутренние дела страны частушечной строкой: «Есть обычай на Руси ночью слушать Би-би-си».

Прошли десятки лет, немного стерлись зубы у политических обозревателей и комментаторов по обе стороны границы, разделяющей Россию и Единую Европу. Появилась возможность посмотреть на загранку своими глазами, послушать ее своими ушами и понюхать собственным носом.

Далеко не всё из рассказанного тётенькой с «Немецкой Волны» оказалось правдой, но кое-что соответствовало действительности.

          Я пытался смотреть на западный мир объективным взглядом, не визжа от восторга, но и не закрашивая всё в черный цвет.

          Германия, точнее ее западная часть, была для нашей семьи уже не первой страной на тернистом пути «руссо туристо». Мы прилетели в аэропорт Дюссельдорфа, целью поездки было желание увидеться с нашими старинными друзьями, которые жили и работали в небольшом немецком городке с названием Хюрт, расположившемся к юго-западу от Кёльна.

Чтобы добраться до Хюрта сначала пришлось ехать поездом до Кёльна, а там, на площади перед кёльнским собором садиться в такси и объяснять водителю, что мы хотим попасть в городок Хюрт, но не в новую часть города, а в старую, которая называется Альт Хюрт.

Каких-то двадцать минут езды вдоль трамвайных путей по улице Люксембургершрассе и мы в небольшом тихом городке, относящемся к федеральной земле Северный Рейн-Вестфалия.

Когда-то про эти места нам рассказывали, что здесь непрерывно льют кислотные дожди, уничтожающие всё живое ради наживы капиталистических хищников. Такая информация удачно дополняла апокалиптический образ «логова».

Действительно, в этом районе Германии были сосредоточены крупные производства, в том числе и химические. Лились с неба и кислотные дожди, вследствие выпадения которых многие жители страдали от кожных болезней и болезней дыхательных путей. Производства сохранились до наших дней, но миллиарды дойче марок и евро, вложенных в экологические программы, привели к тому, что природа сумела восстановиться, создав приемлемую среду обитания для современных жителей данных мест.

В Хюрте мы разместились в уютных апартаментах, которые помогли снять наши друзья. Дом стоял на тихой улочке, изредка мимо окон строго по расписанию проезжал автобус. Можно было доехать до торгового центра или до станции Эс-Бана. А можно было не ехать, а просто потратить несколько минут, чтобы дойти пешком. Вот она прелесть маленьких городков: всё близко и удобно.

Жизнь в таких городках течет неспешно и монотонно, лишь иногда нарушается шумными карнавалами или различными профессиональными праздниками, посвященными либо местным спасательным службам, либо танцевальным коллективам – как своим, так и приглашенным из соседних городков.

Особой гордостью жителей Хюрта является то обстоятельство, что знаменитый автогонщик Михаэль Шумахер происходит родом из их города, а если говорить совсем уж точно, то из части города, называющейся Хэрмюльхайм. Именно здесь в Хюрте управляющий трассой картинга Рольф Шумахер посадил своего трехлетнего сына Михаэля за руль маленькой гоночной машинки, а к пяти годом юное дарование уже участвовало в гонках на картах.

Месяцы с ноября по март в городке серы и унылы, почти всегда без снега, с мелкими противными дождями, зато остальное время года с лихвой компенсирует такое природное неудобство пышной зеленой растительностью и теплой мягкой погодой. Можно гулять в лесу, в котором во множестве бегают зайцы, косули и другие представители местной фауны, купаться в озере с чистейшей водой. И все это несмотря на близость химических производств, которые иногда напоминают о себе грохотом проходящих железнодорожных составов, привозящих какие-то компоненты и увозящих готовую продукцию. В общем, можно говорить о неспешной размеренной европейской жизни со всеми ее достоинствами и неизбежными неудобствами.

Естественно, что мы не ограничили себя посещением местного леса и торгового центра, а решили поездить по ближайшим городам. Но возникла совершенно неожиданная проблема: где приобрести проездные билеты. Мысль эта посетила нас во время питья кофе в местном кафе. Я подошел к стойке и, как мог, спросил у молоденькой работницы местного общепита, где можно купить билеты на автобус или Эс-Бан. Девушка долго пыталась перевести мой вопрос на понятный ей язык, что, в конце концов, нам совместными усилиями удалось. Еще интереснее был ответ. Чтобы купить билеты надо пройти в офис местного Тикетбюро, там объяснить сотруднику, какие именно билеты нам нужны, на сколько персон и в какие именно дни недели.

В результате продолжительного разговора в Тикетбюро удалось выяснить, что проще всего и дешевле покупать один билет на пять человек (даже, если путешествовать вдвоем или втроем), по которому можно ездить в течение всего дня на всех видах общественного транспорта в пределах всех федеральной земли. Вот так! Ну, а если учесть, что бывают еще и воскресные и праздничные дни, то в этом случае действуют всевозможные системы скидок для разных категорий пассажиров. Пришлось сделать неутешительный вывод: чтобы разобраться во всей этой билетной системе, учитывающей массу всяких параметров, включая «прайсштуфе» пункта назначения (аналог наших «зон» для пригородных электричек), надо будет потратить все время, отведенное на отпуск. Поэтому каждый раз при покупке билетов мы стали говорить сотруднику Билетного бюро куда, когда и в каком составе мы хотели бы поехать, а уж сотрудник сам выбирал оптимальный вариант билета или билетов.

Первым городом для экскурсии мы выбрали Кёльн, благо доехать до него можно было за полчаса. Выйдя из знания вокзала, мы сразу уткнулись в громаду Кёльнского собора — настолько величественной постройки, что неотвратимо ощутили себя абсолютно ничтожными объектами, шевелящимися на предметном стекле гигантского микроскопа.

Прямо за собором начиналась рейнская набережная, вдоль которой сплошняком расположились всевозможные ресторанчики, пивные, итальянские пиццерии и множество мелких магазинчиков со всякой сувенирной ерундой, охотно раскупаемой толпами разношерстных туристов. Бродили уличные музыканты, настойчиво просящие денег за свое искусство у посетителей летних кафе, — выносные столики стояли прямо на набережной под зонтиками. Воскресная атмосфера спокойствия и лени чувствовалась даже в движениях официантов, неспешно разносящих кёльш в небольших трехсотграммовых кружках.

У самой кромки набережной Рейна из маленькой будочки высовывался немолодой немец с длинной седой бородой в капитанской фуражке и предлагал всем желающим за совсем скромные деньги совершить прогулку на речном теплоходе до Бонна и обратно.

Вот оно – произнесено слово "Бонн"! Ну, наконец-то, совсем близко «логово», на которое обязательно надо посмотреть. Хотя бы посмотреть, а там будет видно. Может быть, потребуется вцепиться в него зубами и рвать, рвать на клочки, уничтожая врага! Но, нет, не сегодня. Надо хорошенько подготовиться, а уж завтра утречком со свежими силами на поезд и прямиком в «логово»!

Утром следующего дня вагончики Эс-Бана остановились на конечной станции Бонн Хауптбанхоф, спрятавшейся на глубине нескольких метров под поверхностью земли. Эскалаторы на этой станции начинают свое движение вверх, как только почувствуют своей кожей-ступеньками стоящих пассажиров. Еще несколько шагов и выход на улицу, с которой еще до наступления нашей эры начинался Бонн, бывший в те времена лагерем древнего римского войска. Но раз было войско, то должна была быть и крепость, а как же, иначе и быть не могло. Именно крепость Castra Bonnensia и дала название городу, но, говорят, что люди тут жили задолго до появления римлян, этак веков за пятнадцать до них, но кто это проверит – археология с антропологией науки приблизительные.

Вокзал, конечно, интересен, но хочется поскорее добежать до центра – туда, где притаились призраки холодной войны, а они точно должны быть где-то совсем рядом.

В Центре города обнаружились домик Бетховена, окруженный толпами туристов, рыночная площадь, ратуша, университет, здания Министерства иностранных дел и почта. Ну, разумеется, множество больших и маленьких магазинов, кафе и пивных. Призраков не было.

Время приближалось к обеду, голодные желудки все настойчивее требовали чего-нибудь вкусненького. Носы, учуявшие запах жареного мяса, быстро передали информацию ногам, которые, в свою очередь, выбрали направление движения, окончившееся входом в заведение, над которым висела вывеска «Wirtshaus Salvator», что можно приблизительно перевести, как «Трактир Сальватор». Как там насчет трактира я точно не знаю, но на наш взгляд заведение оказалось классической немецкой пивной, где подают различные сорта пива, но основным пенным напитком был paulaner в высоких кружках.

Вкусная еда и отличное свежее пиво улучшили настроение настолько, что захотелось рассмотреть надписи и фотографии на стенах заведения. Оказалось, что не только нас ноги и носы привели в этот пивной ресторан, но и чутье многих известнейших политиков, музыкантов и прочих публичных людей их не подвело, заставив заглянуть в полумрак этой боннской пивной.

Под воздействием алкоголя и на сытый желудок поиски «нехороших мест» в Бонне пошли намного веселее: уже минут через пятнадцать на одной из улиц удалось обнаружить устройство с надписью «Налоговый автомат». Эта «хреновина» была похожа на автомат для парковки автомобилей, но удивило время работы этого устройства — с 20:15 до 06:00, а также наличие поблизости нескольких слегка обнаженных девушек в сапожках и меховых накидушках из явно синтетического меха.

Стоимость талона в «паркомате» была единой на все случаи жизни и составляла шесть евро. Пришлось прочитать и перевести текст, поясняющий назначение устройства. Оказалось, что столь занятный механизм власти города установили на улицах для работающих там проституток. Каждая проститутка, прибыв на место работы в промежуток времени с 20:15 до 06:00, должна «припарковаться», уплатить шесть евро и продолжать спокойно работать, причем деньги взимаются один раз за отчетный период, независимо от количества и качества клиентов.

Да… Становилось понятным, в кого переквалифицировались демоны зла из боннского «логова»: они преобразились в служащих муниципалитета Бонна, пополняющих казну за счет налогов на местных ведьмочек, перешедших на работу в сферу сексуальных услуг.

Не знаю, правда, или нет, но поговаривают, что доход городской казны после проведения такой оптимизации трудовых ресурсов увеличился на триста тысяч евро в год. Лично мне что-то не верится, потому что простой арифметический подсчет показывает, что в этом случае каждый день в «паркомате» должно покупаться 137 талонов.

Безусловно, «паркоматы» для проституток — это весьма оригинально, но сам город явно не тянет на пресловутое «логово». Красивые аллеи, дворцы и музеи, тени императоров, курфюрстов и, можно сказать, наших современников — Конрада Аденауэра, Шарля де Голля, Джона Кеннеди и многих других великих и не очень великих деятелей присутствуют на улицах города.

Говорить про Бонн можно долго. Нам же очень хотелось посмотреть на город, о котором так много слышали и читали, а про базилику кафедрального собора, Кобленские ворота и другие достопримечательности расскажет кто-нибудь другой.

Мы решили просто побродить по улицам города, но природа оказалась к нам не слишком благосклонна: начался дождь. Оказалось, что прогулка под зонтами по Бонну имеет свои преимущества. Туристы разбежались по кафе, ресторанам и пивным, улицы опустели. Спустились в подземный переход, в котором толпился местный люд с велосипедами. Ну, конечно, ехать на велосипеде в дождь не самое приятное занятие, а идти под зонтиками – очень даже ничего, капли бьют по зонтичному куполу, стекают струйками с кончиков спиц, не попадая на одежду.

Поппельсдорфер Аллея привела нас к великолепному дворцу, построенному в стиле барокко, принадлежащем когда-то архиепископу и курфюрсту Кёльна Иосифу Клеменсу. Во Дворце теперь расположились музеи Боннского университета, а дворцовый парк превратился в ботанический сад. Немного погуляли по парку, заглянули в университетские здания. Никто не поинтересовался, что мы тут делаем, никто не попросил предъявить какие-либо пропуска и документы.

Можно сказать, что день прошел удачно, поездка удалась, мы смогли многое увидеть. Пора было собираться в обратный путь. Дождик кончился, мы с удовольствием еще раз прошлись по улочкам Бонна, заглянули в сувенирную лавку, где приобрели какую-то стандартную ерунду — тарелочки с изображением дома Бетховена и чайные ложечки с гербом города.

Электричка Эс-Бана через пятьдесят минут доставила нас на единственную станцию в Хюрте, носящую название Хэрмюльхайм. Автобуса ждать не стали: длительность ожидания в несколько раз превышала время, которое требовалось, чтобы дойти до дома пешком. Опять начался дождь. Пожилая женщина в домашних тапочках, не успевшая вовремя добраться до дома, увидев нас, стала объяснять, что она вышла ненадолго на улицу, а теперь вот из-за дождя ее обувь совсем промокла. Я улыбнулся ей и пожелал скорее добраться домой, чтобы как можно быстрее переодеться и согреться.

Вечером, расположившись на диване в гостиной комнате, включили радиоприемник. До боли знакомый ласковый женский голос произнес,

— Hier ist die Deutsche Welle…

Что, вновь «логово»? Или обойдется?

 

Москва, 2012