АНАСТАСИЯ РОМАНОВА. Трискель

***

У племени маори были свои представления о нормальном добре,
У сомалийских духов шли свои игры на берегах,
Местная аномалия – заговорила рыба в ведре
грибной дождь над гранитной площадью, в кабинетах вождей затяжной первобытный страх,
и в равноденствие под мартовский лед —
хрупкая прет ремиссия шизофреника,
смотри, мраморные лбы прошибает пот —
завалят атланты нерабочее небо до понедельника,

не сдержат плотину молитвы утопленников,
не проникнутся милосердием корабли зла,
не возопят священники, не истолкуют сонники,
в социальных сетях не замолвят ни строчки за…

а на краю земли в конце времен
последний из исчезающего вида
потом скажет мне, как он впечатлен, что остался один такой
и как горд
что не потребуется свадеб и похорон,
и что особенно очевидно,
свобода — совершенный покой,
такой первозданный, такой, что даже немного обидно,
некому рассказать
какое это блаженство

и без сожаления провернет нож

***
сверкают в воздухе винты
по рации  галдеж гайцов
меланхолично прут менты
в костюмах зомбомертвецов,
раздавлен бабушкин сервиз,
маркс, энгельс, ленин,  пастернак
сигают головами вниз,
на свалку выкинут чердак,
чертог  надежд, рулон ковра,
дуршлаг, ковчег кухонных грез,
разверзлась черная дыра,
чтоб всяк себя в нее привнес…
героя пионерских драм,
бабулек с нижних этажей,
мещанок нервных по углам, тех, кто не за мужем уже,
рыбацких удочек, маджонг, иконы, слоников, тахту
розетку, птичку счастья, гонг,
икеевскую ляпоту,
стеллаж и фикус, фисгармонь
с трюмо, —  потащит в  темноту,
а в трюме хищно ждет всех хтонь
с ногами чьими-то во рту…
на спинах тонких облаков
утопий топких, злых химер,
плыви, корабль дураков
к предвечному ссср,
мой друг, счастливей нет судьбы!
взлетают дружно в мир иных
пятиэтажные гробы
с зеленых улиц лубяных.

SOLAR SISTO
эй, не видели мальчика
в майке с Джой Дивижн
на слете племен?
молитвы электронной паствы
в кислоте и молоке,
творимые разрушенными ртами,
не доходят до края полей,
они идут адонье
по  свихнутым озерам
из лазерных снов,
пропахшие грибами и дымом,
они прорезают дюны и сливаются с заливом —
рот-в-рот, из уст в уста, как бесконечная марочка времени …

эй, не видели мальчика в майке с джой дивижн?

ДОХОДНЫЙ ДОМ ВЕГЕ.

1. Дом Веге: нет, не шоколадный —
ультрамариновый магнат
за года три до разоренья
въезжал в свой серый курдонёр.
Сатиров мраморных прищуры
пугали в праздничной парадной
актриску с модным нервным тиком,
ее друзей самоубийц
несостоявшихся, которых
от суицида с визгом сдернул
недобрый красноротый ангел —

в Европу выживать. Паскудно

черкать дневник до самой смерти
в тетрадях на дурном французском,
так почерк схож, как будто это
от жалости к себе, безделья

один заполнил чокнутый кадет.

2. О чем там медиумы пели,
ловя взбесившееся блюдце
в гостиной с приглушенным светом, —
какой бесславный ждет конец
слегка подвыпивших хозяев,
игравших в новых буржуа —
акционеров либеральных

передовых весьма изданий,
что в год 17-й от века
взойдет румяная Лилит
с зеленым отливом погон,
с протяжным свистом меж зубов,
гудком прощальным пароходов,
гудком прощальным поездов
и крепким телом палача,
когтем по темечкам пройдется,
вскричит актриска с нервным тиком
и хохотнут ночные гости,
скрывая равнодушие дельцов…

А в доме как внутри органа,
по клавишам и по ступеням
людские голоса и страхи
пансимфонически сплетутся,
Часы с врожденной аритмией
покрутят стрелкой у виска,
Стравинский ниже этажом
закончит с фортепьяно схватку,
Атланты сцепятся под сводом,
показывая друг другу зубы,
и как любовник отойдет

июнь за плотную гардину…

Забудь, придет Октябрь — нимфа
с салютом пороха в-полнеба,
кровавым следом конфетти,
налипшим по тропинкам парков,
Польются к чайкам горельефы
розаны, мраморные вазы,
и станет пыль столбом для прачек

как новостильное проклятье
за воротом мужских сорочек,
на краешках белья и простынь —
цвет революции в три слоя.

3. Простите, медиум устала,
ах, Лидия Петровна, не забудьте,
как люстра замигала не к добру,
стоят напуганные слуги,
хозяева смеются до упаду
и почему-то люди исчезают,

дрожа, как отражение в воде.

 

***

Весна:

Все одиночество, вся радость в темноте.

Весна:

рассвет со всех сторон.

 

Весна и ее зеленые феи,

и ее губастые змеи,

рецепт вечной молодости

красными иероглифами поперек лба.

Весна 2017:

Дека фортепьяно в подворотне, —

грязная и восхитительная,

возвышенная и бесполезная, —

моя весна.