АРКАДИЙ ШАЛЫГИН. Френсис Бэкон в главном штабе Эрмитажа
ФРЭНСИС БЭКОН В ГЛАВНОМ ШТАБЕ ЭРМИТАЖА
Фрэнсис Бэкон считается знаковой фигурой в современном искусстве. Прошло некоторое время после окончания выставки, вызвавшей острые дискуссии и в среде профессионалов, и в широкой зрительской аудитории. Постепенно страсти утихают. Приходит пора «все обсуждать» (Михаил Пиотровский «Лекарство от нетерпимости» Санкт-Петербургские ведомости, 26.08.2015).
На выставке «Фрэнсис Бэкон и наследие прошлого» (07.12.2014 – 08.03.2015) были представлены 24 работы из британских музеев и одна из США. Они размещались в залах совместно с древнеегипетской и античной скульптурой, с произведениями Микеланджело, Веласкеса, Рембрандта, Бернини, Ван Гога, Сезанна, Матисса. В истории современного искусства Фрэнсис Бэкон (1909 – 1992) считается один из наиболее знаменитых и многозначных художников. Его называют и экспрессионистом, и модернистом, и брутальным живописцем, и фигуративным художником в эпоху абстракции, и, к слову, классиком ХХ века. Одновременно говорят о его работах как об ужасных и безобразных. Уже при жизни он получил коммерческое признание. Все свое имущество, оцениваемое в 11 млн. фунтов, художник по завещанию оставил своему другу Джону Эдвардсу.
Чтобы приблизиться к пониманию феномена Фрэнсиса Бэкона рассмотрим в краткой форме его творческий путь. Попытаемся определить свое мнение, возможно отличное от мнений таких философов, как Жиль Делез, Джонатан Литтелл, Майкл Пеппиат, посвятивших Фрэнсису свои монографии, и авторов статей Игоря Бондарь-Терещенко, Ольги Кабановой, Вадима Михайлова, Андрея Савельева, Татьяны Ивановой и др. Собственно само проведение выставки в Государственном Эрмитаже подчеркивает высочайшее признание Бэкона. Но и другие мнения могут иметь место и право быть высказанными.
Не имея никакого, ни художественного, ни любого другого профессионального образования, Бэкон долго выбирал «свой» род деятельности. В конце 1920-х, посетив выставку Пикассо в галерее Поля Розенберга, Френсис решил стать живописцем. В 1930 он познакомился с художником-кубистом Роем де Мейстром, с которым впервые опробовал работу маслом. В 1933 картина Бэкона «Распятие, 1933», созданная под воздействием творчества Пикассо, была приобретена коллекционером Майклом Сэдлером.
В 1944 Бэкон вызвал общее внимание триптихом «Три этюда к фигурам у подножия распятия». Сам он считал триптих своей первой зрелой работой, в которой окончательно сформировался его собственный художественный стиль. До конца жизни он препятствовал появлению более ранних произведений на выставках. В середине 1940-х картины Бэкона вызывали у зрителей недоумение. О его первой персональной выставке в 1946 говорилось как об отталкивающей, жестокой, кошмарной, а о работах – как извращенных и зловещих. Тогда такие произведения не были востребованы обществом. Час Бэкона еще не пробил, и критики писали, что думали. Но уже с конца 1940-х о нем стали говорить, как об одном из ведущих английских художников. Осенью 1949 в галерее Ганновер в Лондоне прошла его очередная персональная выставка. Там экспонировались такие характерные полотна, как «Головы I – VI» (1948), «Этюд к человеческому телу» (1949) и «Этюд к портрету» (1949).
Следует отметить знакомство Бэкона в этот период с художником Люсьеном Фрейдом, который оказал значительное влияние на творчество. Ему посвящен ряд картин: «Две фигуры» (1953), «Этюд к портрету Люсьена Фрейда» (1964), «Три этюда к портрету Люсьена Фрейда» (1966). Дружба прервалась в начале 1970-х, когда Фрейд стал называть работы Бэкона «ужасными».
В октябре 1953 Фрэнсис выставлялся в нью-йоркской галерее Дурлахер. В следующем году участвовал в Венецианской биеннале. В 1957 в Лондоне были представлены работы по мотивам картин Ван Гога. В 1971 состоялась ретроспективная экспозиция в Гран-Пале: более ста картин и 11 триптихов, отмеченная зрителями и критиками. В 1972 – 1973 Бэкон написал серию из трех работ «Черные триптихи», пронизанную мотивами скорби и смерти.
В конце 1980-х здоровье художника ухудшилось. Вопреки советам докторов, в начале 1992 он отправился в Мадрид. По приезде почувствовал себя плохо, был помещен в больницу, где и умер 28 апреля от сердечного приступа. Из-за его атеистических воззрений поминальная служба не проводилась. Тело было кремировано, прах развеян.
Началась посмертная жизнь, в особой мере, на мировых аукционах. Работы Бэкона ценятся и по сей день – несколько произведений входят в список самых дорогих картин. В 2007 году семья шейха Катара приобрела «Этюд к портрету папы Иннокентия X на красном фоне» за 53 миллиона долларов, в следующем году «Триптих, 1976» был куплен на аукционе Сотбис Романом Абрамовичем за 86,3 млн. В 2013 триптих «Три наброска к портрету Люсьена Фрейда» (1969) был продан на аукционе Кристис в Нью-Йорке за рекордную цену 142,4 миллиона долларов, став самой дорогой картиной, проданной на аукционе. Приобрела жена владельца казино в Лас-Вегасе Элейн Уинн. В феврале 2014 анонимный покупатель из Америки приобрёл «Портрет говорящего Джорджа Дайера» (1966) за 70 млн., в мае триптих «Три этюда к портрету Джона Эдвардса» (1984) был куплен тайваньским коллекционером за 80,8 миллионов долларов.
Цены продаж привлекают внимание, а порой и гипнотизируют. Но что они означают? А означают многое. Прежде всего, обнажают качественные изменения в XX столетии, происходящие в мире вообще, и в, особой мере, в отношении к искусству. Еще в XIX веке Пушкин сказал: Наш век – торгаш; в сей век железный // Без денег и свободы нет. // Нам нужно злата, злата, злата:// Копите злато до конца! Постепенно, «злато до конца», укрепляясь, воздействовало на эстетику, создавая объективную необходимость появления «Бэкона». Рассмотрим кратко этот процесс. В искусстве древних мастеров главенствовала эстетика прекрасного. «Греческий художник, – пишет Эфраим Лессинг, – не изображал ничего, кроме красоты … прекрасных тел … ничто не казалось ему благородней, чем конечная цель искусства». Лишенная духовности эстетика прекрасного соответствовала эпохе рабства, когда хозяин вправе был истязать и даже убить раба. В эпоху Возрождения эстетика прекрасного стала и духовной.
Во времена Лессинга (XVIII век) в искусство проник и другой принцип: «Если не пишешь прекрасное, пиши безобразное… Многие новейшие художники сказали бы: ?Будь уродлив до последней степени, а я все-таки напишу тебя. Пусть никому нет охоты смотреть на тебя, но зато пусть смотрят с удовольствием на мою картину?». В веке XIX А.К.Саврасов говорил, пиши грязь, лишь бы была правда жизни – эстетика правды жизни, сохранившая в себе принцип прекрасного, вошла в культуру.
В начале ХХ века эволюционный путь искусства был нарушен, возник «Авангард». Его появление связано с открытиями Сезанна, Кандинского, Малевича. И в жизнь, и в творчество проникал психоанализ Фрейда, идеи бессознательного. Усилившееся стремление художников к самовыражению привело к появлению множества стилей. В эстетику входили проблемы, связанные с развитием новейших течений, обозначившихся в виде «Актуального искусства» – «Contemporary art». Вадим Полевой пишет: «Прежде всего констатируем несомненное свойство авангардизма: для него не имеет никакого значения критерий прекрасного. Красота может присутствовать в этом искусстве, а может отсутствовать вовсе». Новые проблемы возникали и в развивавшемся арт-рынке.
К середине ХХ столетия стал набирать силу «Большой коммерческий стиль», подчиняющий все в мире, оперирующий миллионами и миллиардами. В соответствии с ним возник постмодернизм, а также спекулятивное течение, в свою очередь, думающее миллионами. Как его назвать? А назовем, не опасаясь высказать небесспорное суждение, «супермани-течение». Постепенно выкристаллизовывалось и неформализованное «supermoney-общество», управляющее через мировые аукционы искусством. Все это вызвало потребность в изменении собственно эстетики искусства. Был необходим и художник-разрушитель, обладающий соответствующими качествами. Им оказался Фрэнсис Бэкон – фигуративный живописец ярчайшей индивидуальности, превосходящий в этом и Пикассо, и Дали.
Теоретики искусства отмечают, что его стиль – особое смешение собственного восприятия и ярких заимствованных образов. Бэкон многократно повторял (подобно многим художникам), что считает своими учителями классических живописцев: Микеланджело, Тициана и Энгра. Особенно он выделял Веласкеса и его «Портрет папы Иннокентия X», а также Пикассо«. Но нет ли здесь некоторого лукавства, свойственного Бэкону «кокетства» звезды. Ведь классического наследия в картинах Бэкона попросту не найти. Сотрудник музея Прадо Мануэла Мена Маркес, курировавшая ретроспективную выставку работ английского живописца, не только знавшая художника, но и знающая, «как смотреть на картины, как читать живопись», отмечала: «Для него семнадцатый век, восемнадцатый, девятнадцатый – все одно».
К тому же Бэкон, в отличие от старых мастеров и классической традиции, вообще не писал с натуры, используя в качестве основы фотографии. Он говорил: «С момента изобретения фотографии, живопись действительно полностью изменилась. В моей студии, поврежденные фотографии разбросаны по полу – я использовал их, чтобы написать портреты друзей, а затем сохранил. Для меня проще писать с записей, чем с самих людей…». Классическое наследие в работах английского живописца начинается с Пикассо и заканчивается самобытностью Бэкона-художника.
«Наследие прошлого» в названии выставки в Главном штабе Эрмитажа можно было бы понять, если бы оно начиналось с «Венер» палеолита со знаменитой Виллендорфской Венеры. С культом «прародительницы» связаны изображения безликих обнаженных женщин с гипертрофированными формами тела: бедрами, грудью и тем местом (святым), откуда мы все появились. Предшествующая эстетике прекрасного сила жизни, как и у Бэкона, чувствуется в этих каменных фигурках. С этих маленьких, но монументальных «Венер» начинался экспрессионизм.
Зададимся вопросом, что же является характерным для работ Бэкона? Прежде всего, несколько упрощая и схематизируя, – это искажения, доходящие до предела, т.е. до абсурда. И второе – деэстетизация, также доведенная до предела. В его работах нет вообще эстетики, нет ни человека, ни Бога. По праву Бэкона можно назвать гением изобразительности, деэстетизации и индивидуализма. Отметим вскользь, что в работах Люсьена Фрейда эстетика возвращается, но без идеи прекрасного так, что человек изображается во всей своей неприглядности. Такова «Спящая социальный работник», купленная Романом Абрамовичем почти за 34 млн. долларов.
Но вернемся к Бэкону. Чтобы составить собственное мнение о его работах, я прибег для сопоставления к принципу эталона. Для меня это «Черный квадрат» Малевича. Среди множества интерпретаций он рассматривается и как динамическая форма. Я пошел несколько дальше, вывел логически формулу Квадрата: единица, деленная на ноль, «1/0». Поясню. Перейти из отрицательной области в положительную, из устойчивой в неустойчивую можно через ноль, т.е. умножением на ноль. Тогда одно бесконечно малое (положительное или отрицательное) переходит в другое. Это естественно и здесь нет ничего необычного. Но можно перейти из одной области в другую через бесконечность, т.е. делением на ноль. Но не просто на ноль, а на бесконечно малые +0 и –0. В этом случае получающаяся динамическая форма содержит бессчетное число переходов из «+» бесконечности в «–» бесконечность.
В динамике бесконечности – суть Квадрата Малевича, который определяет и самую хорошую, и самую плохую картину. В 1990-е велась дискуссия о «плохой картине» (рассмотренная в частности в книге Аркадий Шалыгин. Известные и выдающиеся художники Санкт–Петербурга в современном искусстве. Жизнь и творчество. – СПб, 2011). При сопоставлении с «Черным квадратом» работы Бэкона меркнут. В них остается только изобразительность, исчезает и эстетика, и Бог, и человек, допустимо все.
В блоге Тины Гай говорится: «Бэкон “смазывал” лица, делая их перекошенными, как от удара кулаком». Захотелось попробовать сделать, как Фрэнсис Бэкон. Высказывается мнение, что это просто и подобные «каляки-маляки» могут делать даже дети. Но я знаю, что это не так. Поэтому, следуя совету Сезанна, обратился к натуре, взял раскаленную сковороду и плюх на нее два яйца, и вилкой туда-сюда. Пошла фактура! Получилось? Это шутка, конечно, и плохая. Но эти 142,4 млн. меня достали. Надо думать, что подобные цены – амбициозные, а искусствоведческие высказывания ну никак не повлияют на них.
Обратимся к «Портрету папы Иннокентия Х по Веласкесу». Как бы его можно было создать? А так. Взять постер или эскиз копии (именно эскиз), после чего начать делать искажения, оставляя несколько реперных точек, чтобы была привязка к Веласкесу. Ну и т.д. У меня возник вопрос, чтобы сказал великий мастер, увидев это? Знакомый художник заметил, что Веласкес вообще бы ничего не сказал, потому что и говорить не о чем: «Король то голый». У Веласкеса же мы видим папу римского – наместника бога на земле, рукоположенного и избранного, имеющего полное право быть таким, каким он был и делать то, что делал. Бога через Человека являет нам великий мастер – то чего совершенно нет у Бэкона.
Можно предположить, что все творчество Бэкона – диалог индивидуального бессознательного художника с коллективным бессознательным supermoney-общества. Бэкон, раскрывая тайное, в зримых образах представлял глубинные процессы, происходящие в нем. Обратное воздействие проявлялось в довлеющих аукционных ценах.
Внушает уважение сила воли Френсиса Бэкона, большого труженика и рекламно умного мистификатора, раз и навсегда избравшего путь нетрадиционных отношений и в жизни, и в искусстве, и следовавшем по нему до последних дней жизни. «Бэкон был игрок, серьезный игрок; он играл со всеми, с людьми и образами, в жизни и в искусстве, лукавил», – делает заключение Джонатан Литтелл. Куратор музея Прадо Мануэла Мена Маркес: «Конечно, Бэкон постоянно врал. Он же был денди, а денди по определению вруны».
Можно предположить и другое, что и в жизни, и в творчестве величайший художник современности не столько лгал, сколько издевался – издевался над всем миром. Масштаб издевки поражает!
Вся жизнь Фрэнсиса Бэкона представляется стремлением превзойти все ранее достигнутое в искусстве. Он первым почувствовал глубинные процессы, происходящие в современном обществе, уловил парадигму, вектор их развития. Ему предстояло стать, и он стал подлинным выразителем своего времени. Он создавал «образы такой силы и презентативности, что они сразу приобретали статус символов эпохи» (Игорь Бондарь-Терещенко), но только уходящей эпохи постмодернизма и только той части общества – supermoney-общества, которая реально обладает миллионами (а то и миллиардами). Бэкон как бы одновременно был и слугой, и издевательским обличителем этого мира.
В заключение, как отображение современной эстетики, процитирую Михаила Пиотровского: «Можно дискутировать по поводу современного искусства, но не пытаться его запретить или уничтожить. Нетерпимость – признак низкого уровня культуры».
