АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ. 28 капель корвалола
Облади-облада
Холода у нас опять, холода…
Этот вечер для хандры — в самый раз…
В магнитоле — «Облади-облада»,
а в бокале чёрной кровью — «Шираз».
И с зимою ты один на один,
и тебе не победить, знаешь сам…
Не до лампы ли тебе, Аладдин,
что поныне не открылся Сезам?
И не хочется ни дела, ни фраз,
и не хочется ни проз, ни поэз…
Проплывают облака стилем брасс
акваторией свинцовых небес.
Но уходят и беда, и вина,
разрываются цепочки оков
от причуд немолодого вина
и четвёрки ливерпульских сверчков.
Ничему еще свой срок не пришёл,
и печали привечать не спеши,
если памяти чарующий шёлк
прилегает к основанью души.
Так что к холоду себя не готовь,
не разменивай себя на пустяк…
(Это, в общем-то, стихи про любовь,
даже если и не кажется так).
28 капель корвалола
Перебои жизненного соло лечатся испытанным плацебо: 28 капель корвалола и дождём сочащееся небо… Памяти незримая петарда россыпью колючих многоточий выстрелит в районе миокарда и отпустит на исходе ночи…
Сочиненье стихов… Зачем?
И на кой совершенство слога? —
недоказанных теорем
остаётся не так уж много.
Слишком хожена эта гать
и протоптаны эти стёжки…
Унизительно — подбирать
со столов опустевших крошки.
Мне б исчезнуть в мельканьe лиц,
в шевеленьe житейской пены,
но невидимый миру шприц
мне стихи загоняет в вены…
Ночью всё так выпукло и чётко делится на дебет и на кредит; только сердце, шалая подлодка, глубиной непознанною бредит… Стая истин, спаянная в узел, ставшая докучливою ношей, острыми рапирами иллюзий тычется в предсердья и подвздошье…
Сочиненье стихов… К чему?
Что изменится в мире этом? —
всё из света уйдёт во тьму,
чтобы вновь обернуться светом.
И за краткий житейский миг,
напоённый мечтой о чуде,
я не стану скопленьем книг,
что до дыр зачитают люди…
Ночью так враждуется с собою! И от изголовья до изножья время захудалою арбою тянется по мраку бездорожья. Нет стихов, шрапнельных
многоточий; только холод стен да холод пола. Всё, что я хочу от этой ночи — 28 капель корвалола…
Кювет
Весна рукой махнула — и привет.
Вновь инеем прихвачен твой кювет…
Досмотрен долгий сон. Дочитан Бунин.
И всё привычней голоса сирен,
слова их песен не вместить в катрен.
Но, впрочем, ты к вокалу их иммунен.
Не перемёрзни, мыслящий тростник…
Обочина, где прежде был пикник,
знакома, но на диво неприглядна.
Там ты один, и больше никого,
поскольку от Тезея своего
клубок ревниво прячет Ариадна.
Полна усталой чушью голова;
в молитвослове кончились слова.
На деревах — холодный белый бархат…
Твой потолок — всего лишь чей-то пол;
давно понятно, что король-то гол,
но всё равно обидно за монарха.
Не бойся, капитан. Присядь на мель
и бытие прими, как самоцель,
у неба одолжив глоток озона.
А птицы вновь вернутся, как всегда.
Хотя сюда — особенно сюда —
им возвращаться вроде б нет резона.
Транзит
Мы когда-то смеялись, и мелочи нас не бесили.
Только время ушло. Оплыла стеарином свеча.
Мы сумели освоить науку безумных усилий
и срастились с бурлацкой бечёвкою кожей плеча.
Мы надёжны, как банк. Мы храним при себе потайное.
Окружающий воздух горючим молчаньем пропах…
Я люблю тебя, жизнь, несмотря на оскал паранойи
на холодных твоих, не знакомых с улыбкой губах.
Наш бикфордов шнурок всё короче, безудержно тлея…
Только память порой, как руины, стреляет в упор…
Но пасётся всё в тех же отрогах сизифово племя.
И укор дарвинизму — естественный этот отбор.
Мы с тобою по классу терпенья давно уже профи.
Нам привычней, когда без шампани да без конфетти…
Мы нальём себе кофе
на нашей транзитной Голгофе
и чуток перекурим.
Поскольку нам дальше идти.
Еретики
Вы — строители трещин и дети разлада;
большинству никогда не удастся понять,
почему вы всегда выпадали из ряда
и впадали в потоки, летящие вспять.
Вы земной эволюции лишние звенья,
обитатели жутких нездешних глубин…
Но Адепты Порядка таскали поленья,
чтоб с костром вас оставить один на один.
Вы сомнения ставили выше закона,
вас вела в никуда ариаднина нить…
Вы навеки в себе победили дракона,
хоть его, по преданьям, нельзя победить.
Вы, в глаза палачам беззастенчиво вперясь,
свой недолгий земной половинили срок..
Есть такая судьба: проповедовать ересь.
Есть такая планида: писать поперёк.
