ЮЛИАН ФРУМКИН-РЫБАКОВ. Металлурги

МЕТАЛЛУРГИ

Академик Ферсман говорил о железе, как об основе жизни, имея в виду цивилизацию в целом.
По нашим жилам течёт кровь красная потому, что в ней много железа.
В советские времена, когда мода на лозунги была абсолютной, в одном из мартеновских цехов висел лозунг: « Вся сила в плавках!»
И это было верно. Стране нужен был высококачественный металл для атомной энергетики, для оборонной промышленности, для автомобилестроения, судостроения, нефтехимии.
Металлурги по праву гордились этим лозунгом. Кстати говоря, лозунг этот имел явно металлургическое происхождение, что свидетельствует о чувстве слова, а так же как и о железном чувстве юмора.
Этот очерк вызван настоятельной потребностью автора рассказать о инженерах-металлургах, к которым он принадлежит и сам.
Наше ТВ, СМИ и другие институты информации забиты шлаком. Когда то, в 50 годы прошлого века, был такой роман, «Сталь и шлак». Автор получил за него Сталинскую премию. Престижные премии получают и наши «герои»: киркоровы, басковы, пугачовы, галкины. И Бог бы с ними. Но им пытаются подражать.
Идти в певцы, в танцоры, в топ-менеджеры, в топ-модели, телеведущие, бухгалтеры, продавцы модно и престижно. Идти в инженеры, нет.
Плеяда инженеров-металлургов, пришедшая в 30 – 40 годы прошлого века на производство, в лаборатории и институты страны сделала, казалось бы, невозможное. Наша страна обладает лучшей танковой бронёй, непревзойдёнными, по сию пору, корпусными сталям для судостроения, атомной энергетики, сталями для реакторов химической промышленности.
О металлургах Ижорского завода написано много, и это справедливо. Казалось бы, что уже всё известно. А-а, нет.

Несколько лет назад, ища в интернете материалы о ижорских металлургах, я обнаружил новую для меня фигуру. Инженера Владимирова. Тогда я скачал этот материал, но на пару лет забыл о нём. Я бы о нём, наверное, и не вспомнил, если бы не обнаружил в списке членов Союза писателей 21 века, членом коего я и сам являюсь, фамилию Владимирова. Владимирова звали Виталий Александрович, и я вспомнил, что несколько лет назад скачал из интернета материал:

ХРОНИКА СЕМЬИ ВЛАДИМИРОВЫХ
(составлена от имени Александра Сергеевича ВЛАДИМИРОВА)
(6 октября 1908 – 31 августа 1988).
Эту Хронику опубликовал сын Александра Сергеевича, Виталий Александрович Владимиров ( 1939-2011).

Вот, что он пишет:
Родители мои, оторванные от своих корней, строили жизнь в стране, прошедшей коллективизацию, индустриализацию, Вторую мировую, культ личности Сталина, «оттепель» Хрущева, «застой» Брежнева, «перестройку» Горбачева.
Мне, кроме этих эпох, досталась еще «демократия» Ельцына. И живу я сейчас при… Путине. Еще не нашлось титула современному «беспределу».
Когда-то память рода передавалась из поколения в поколение в воспоминаниях и рассказах бабушек и дедушек.
А если их просто рядом не было?
Отец мой прекрасно понимал значение родовой памяти. Это он в США купил киноаппарат «Кодак» и осталось в памяти: каким был только что родившийся мой брат Сергей, каким я был мальчишкой, какими молодыми были папа с мамой и их друзья.
Когда умерли мои родители, весь семейный архив Владимировых перешел к моему брату, когда умер Сергей – к его жене Нине.

Итак, кто же такой Александр Сергеевич Владимиров?
В архиве Ижорского завода сохранилась его карточка. А.С.В. пришёл работать на завод после окончания Московского института стали в 1937 году. Работал в термическом цехе: бригадиром, инженером, начальником объекта (так записано в карточке), а с 16 октября 1938 года по сентябрь 1941 года – заместителем начальника цеха по технологии. В сентябре 1941 года он был уволен в виду командировки за границу.

В своих воспоминаниях Александр Сергеевич Владимиров пишет:
В 1927 г. я закончил Моршанскую девятилетку с двухгодичным педагогическим уклоном. Нас выпускали как педагогов первой ступени – преподавателей 1-4 классов. Педагогический уклон заключался в отдельном курсе по педагогике, психологии, методам преподавания и двухмесячной практике.
Мне досталась работа в детской колонии под Моршанском. Практика была трудной, но интересной. Детдом – это колония для бывших беспризорных. Как педагогу-воспитателю мне надо было помимо классных занятий организовать досуг моих воспитанников в летнее время. Начали с утренней гимнастики и купания в пруду. Ребятам это понравилось. После зарядки маршировали вокруг пруда и пели песни. В те годы школьное образование было на невысоком уровне. Основные предметы – русский язык, математика, физика, химия давались по сокращенной программе, требования к учащимся были низкие. После девятилетки, без дополнительной подготовки с преподавателями за плату, поступить в институт было невозможно. Поступали единицы, начавшие подготовку с репетиторами за два-три года до окончания школы.
Александр Владимиров проработал учителем в Сибири и в Москве 5 лет.

ИНСТИТУТ СТАЛИ (Из воспоминаний А.С.В.)
Москва. Молодежь тех лет стремилась быть в рядах строителей тяжелой промышленности: учиться в таких престижных институтах, как Институт стали. Чтобы поступить в такой институт, требовался рабочий стаж, а у меня его не было.
В Москве я пошел на биржу труда, чтобы получить направление на работу, где мне объяснили, что как педагог и член профсоюза работников просвещения я должен обратиться на биржу интеллектуального труда, тем более, что педагогов не хватает. Денег на проживание у меня не было и пришлось идти работать педагогом первой ступени в школу № 7.
Это было в 1930 г. Через полгода назначили директором школы № 34, а позже ректором Культармейского университета Сокольнического района. Все шло к тому, чтобы получить высшее педагогическое образование, но мысль о поступлении в престижный институт меня не покидала. Один из моих знакомых по Культармейскому университету надоумил меня устроиться техническим секретарем на одну из кафедр Московского института стали с расчетом поступить на учебу в институт. Реализовать эту задумку удалось, но с большими сложностями, для чего потребовалось получить разрешение на освобождение от должности ректора. Помогли друзья.
Год я проработал техническим секретарем и лаборантом на кафедре металловедения и термообработки. В мои обязанности входило вести учет входящих и исходящих бумаг, следить за выполнением заказов по работам кафедры, просто исполнять отдельные поручения типа “отнеси-принеси” и другие несложные работы. Все поручения я выполнял прилежно и вскоре стал нужным человеком на кафедре.
Я работал и готовился к экзаменам. В апреле 1932 г. сдал экзамены и был принят на технологический факультет в группу А-32Т по специальности термическая обработка.

СПЕЦГРУППА
На четвертом курсе института была создана спецгруппа, в которую включили студентов из числа будущих мартеновцев, прокатчиков, термистов. Учеба для спецгруппы была увеличена на один год. Читались лекции по производству брони, снарядов, каждый защищал диплом по спецзаданию. Мы проходили специальную практику на базах военно-морского флота, бывали на линкорах “Марат” и “Октябрьская революция”, на “Красной Горке”, в Кронштадте, на Ижорском заводе.
Дипломные работы были связаны с решением конкретных технических проблем. Дипломную практику я проходил на Брянском машиностроительном заводе, в цехе по производству шести и восьмидюймовых снарядов. Темой моего диплома была разработка технологии и оборудования механизированной термической обработки восьмидюймовых морских снарядов.
В июле 1937 г. я защитил диплом. Из нашего выпуска выросли начальники производств, такие как Бройде, Башкиров, Ветров, Истратов, Корнилов, Кулешов, Осташева, Рыбин, Филимонов, Форисенков, Щербаков.
Почти весь состав спецгруппы (8 человек), в которой я учился (Филимонов, Кучкин, Истратов, Рыбин, Кубышкин, Ветров и другие), был направлен на Ижорский завод, и в августе 1937 г. я прибыл на станцию Колпино.
Никто нас не встречал, явились мы в отдел кадров, где мне порекомендовали устроиться на частной квартире и дали адрес на улице Первая Немецкая (колония). Это был угол в общей с хозяевами комнате в одноэтажном доме с дровяным отоплением без водопровода и канализации.
На следующий день нас принял главный инженер, который предложил мне, как и всем остальным, должность бригадира цеха 15 – цеха по термической обработке корабельной и танковой брони с окладом 600-700 рублей в месяц.
Никто из приехавших молодых инженеров до этого не работал на производстве. Опять главные трудности пали на жену с маленьким сыном, а я полностью погрузился в работу. Завод по возрасту – ровесник Санкт-Петербурга, с огромным опытом производства и крепкими традициями и входил тогда в Наркомат судостроительной промышленности.
В конце 1937 г. нам дали комнату 15 кв. м. в г. Пушкин, примерно в пятнадцати километрах от Колпино в новом многоэтажном доме с водопроводом и канализацией. На работу я ездил рабочим поездом или на велосипеде. Зоя стала посещать вечернюю школу, чтобы получить среднее образование.
Все наши переезды отрицательно сказались на здоровье сына Геннадия, он заболел дизентерией и в декабре 1937 г. умер. Похоронили мы его на Пушкинском кладбище. Никого на похоронах не было, мы положили гробик с телом сына на санки и отвезли на кладбище.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СЫНА ВИТАЛИЯ
“Мама рассказывала, как после окончания строительства “Беломорканала” она попала в один поезд с его “героями”. Звеня наградами, освобожденные уркаганы ворвались в вагон и выгнали пассажиров в другие вагоны. Их вожак, Пахан, посмотрел на маму с ребенком на руках и процедил сквозь золотую “фиксу”: “Мамашу не трогать!”.

ИЖОРСКИЙ ЗАВОД ( Из воспоминаний А.С.В. )
На работе освоился я быстро и через два-три месяца стал мастером, затем инженером смены (работали в три смены), а через год – технологом цеха, затем начальником технологического бюро цеха и заместителем начальника цеха.
Зарплата моя выросла до 1200-1500 рублей в месяц, я получал премии и работал уже только в одну смену.
В 1938 г. я стал не только замначальника цеха по технологии, но и кандидатом в члены ВКП(б).
Работа была сложная, ответственная и интересная. В предвоенные годы Ижорский завод был основным поставщиком корабельной и танковой брони, на нем работали ведущие специалисты отрасли, здесь же на базе броневой лаборатории был создан научно-исследовательский институт брони (ЦНИИ “ПРОМЕТЕЙ”), в котором работали такие специалисты, как А.С.Завьялов, С.И.Смелянский, С.И.Сахин, П.О. Пашков и другие.
С моим непосредственным участием были внедрены новые технологические процессы по производству брони. То, что раньше выполняли отдельные специалисты и мастера, стало доступным практически любому производственнику. В эти годы мы обеспечили поставку брони для линкоров “Марат”, “Октябрьская революция” и “Парижская Коммуна”, которая сменила броню 1914 г. Эта работа велась под наблюдением командного состава ВМФ.

КОМАНДИРОВКА В США
14 сентября 1941 г. меня и технолога из механического цеха Льва Михайловича Мошиашвили вызвали к директору Попову Михаилу Николаевичу. В его кабинете был заместитель наркома судостроительной промышленности Смирнов.
Нам сказали, что есть решение послать нас в США для закупки материалов и оборудования по ленд-лизу. Я возразил, что здесь принесу больше пользы, но со мной не согласились и предложили немедленно выехать в Москву для оформления.
Мы получили мандат за подписью замминистра, что мы выполняем спецзадание и нам надо оказывать всяческое содействие по пути следования. Железная дорога Москва-Ленинград уже не работала, пришлось ехать через Шлиссельбург, далее по Новоладожскому каналу до Тихвина, потом до Вологды. До Москвы мы добрались за 20 дней.
Там мы явились в “Промсырьеимпорт” Минвнешторга, и началось оформление. Две недели мы заполняли различные анкеты.
Я вызвал жену, и она приехала в Москву 16 октября. Этот день войны запомнился как день всегородской паники, распространились слухи, что Москва будет сдана, все бросились из города.
Наше оформление не было закончено, но нам, группе в 15-20 человек было предложено явится на Ярославский вокзал. Городской транспорт не работал и мы пешком от Советской площади дошли до Ярославского вокзала. На вокзалах скопилось огромное количество отъезжающих, в их числе целые министерства и другие организации со своими руководителями. Нас поместили в вагоны пригородной электрички и отправили в Архангельск, куда мы добирались две недели.
В Архангельске жили в гостинице, питались в ресторане “Север”. Затем Шпицберген. Меня, Мошиашвили и Коровкина посадили на пароход “Марат”, следующий с грузом леса в Шотландию.
Через три недели дошли до порта “Металл”, где нас встретили и отправили поездом до Лондона, оттуда в Глазго, где мы получили въездные визы в США и на канадском пассажирском пароходе добрались до Галифакса, а оттуда поездом до Нью-Йорка.

Рассказывая о Александре Сергеевиче Владимирове я пользуюсь материалами его воспоминаний и материалами воспоминаний его сына, Виталия Александровича Владимирова, который пошёл по стопам отца, закончил Московский Институт стали, но так же как и автор этого очерка стал поэтом, писателем.

В память о Виталии Владимирове Союз писателей 21 века учредил литературную премию им. Виталия Владимирова.

А.С.В., работая в США, оформил вызов семье.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СЫНА ВИТАЛИЯ
Из Москвы, через всю Россию, Сибирь, доехали до Владивостока. Помню ноги солдат, сидевших на верхних полках в вагоне…
Положение было очень сложное. С японцами – нейтралитет, но уже тогда они следили, чтобы наша страна не получала помощи от союзников. Поэтому решили два транспорта из Владивостока отправить якобы на Камчатку, а на самом деле в Штаты. Заодно с ними и семьи…
Всех записали как членов экипажей. Пароходов, как я уже говорил, было два – «Кола» и «Трансбалт». На «Коле» подобрались все ленинградцы, среди них и я с мамой. За три дня до отхода нас перевели с «Колы» на «Трансбалт». Мать, как узнала, что ее пересаживают, в рев, не пойду ни в какую, но с ней особо не церемонились.
Ушла «Кола». Их остановил японский эсминец, якобы для проверки документов. Почему через японские воды идете? Какой груз? Почему дети на борту? Идем через эти воды, потому что февраль, зима, севернее проливы замерзли, груза нет, идем на Камчатку, дети на борту, потому что война, дети членов экипажа. До одиннадцати вечера всех на палубе держали, потом отпустили, следуйте своим курсом. Команда и пассажиры в трюмы спустились, устали за день.
И тут – две торпеды в беззащитный мирный пароход. Стреляли, как на учениях. «Кола» тонул три с половиной минуты. Шторм, ледяная вода, на поверхности остались только те, кто вахту нес, два спасательных плота и вельбот. Подлодка всплыла, прожектором осветила гибнущих людей и ушла на погружение.
Из спасшихся после шестнадцати дней в океане в живых остались только четверо матросов, в том числе и радист. Их подобрал японский противолодочный заградитель, и только после долгого разбирательства они были возвращены на родину.
Мать рассказывала, что капитан «Трансбалта» несколько дней из каюты не выходил после отплытия.
А нам тоже досталось. В кильватер за нами все время шел перископ подлодки, может быть той самой, что потопила «Колу», это я сам видел, японские военные самолеты несколько раз облетали «Трансбалт», имитируя атаку. Нас, малышей, в спасательных жилетах выставляли на палубу, чтобы показать, что на борту дети. Как сейчас, вижу летчика в шлеме и очках под стеклянным колпаком кабины и планирующий с воем самолет с круглыми пятнами японского солнца на крыльях, казавшимися кроваво-красными. Позже самолеты не появлялись, исчез и перископ.
А Тихий океан оказался вовсе не тихим. Мама не переносила качку и сильно страдала от морской болезни. Двадцать третьего февраля устроили праздничный обед в честь Дня Красной Армии и Флота и дали детям несколько долек шоколада. Я зажал их в горсти и так и не притронулся – маме принес. Шоколад растаял, мама, конечно, отказалась, и вот тогда я руку дочиста вылизал, обсосал – так есть хотелось.
Мама только когда с отцом встретилась, узнала, что «Кола» погибла. К ней потом еще долго ходили отцы, чьи семьи погибли, она им, что могла припомнить, рассказывала… Про жен… Про сыновей и дочек…»

АМТОРГ ( Из воспоминаний А.С.В.)
Еще до войны в США была создана американо-советская торговая организация “Амторг Трейдинг Корпорейшн”, а в начале войны (конец 1941 г.) Советская Закупочная Комиссия, в задачу которой входила организация поставок военной техники, оборудования и материалов по ленд-лизу. Амторг также работал во время войны, но не так интенсивно. Советскую закупочную комиссию возглавил генерал Руденко, в ее состав входили военные разных родов войск и специалисты по разным видам оборудования, технологиям и материалам.
Я работал в отделе “Промсырьеимпорт”, в номенклатуру которого входили прокат, трубы, метизы, рельсы, железнодорожные колесные пары, инструментальные и специальные стали, броня и др.
Во время войны США поставляли СССР по ленд-лизу : самолеты, танки, военные и грузовые корабли, прессы, станки, прокатные станы, заводы по производству отдельных видов продукции (химической, резинотехнической, метизов, снарядов и др.), сырье и полуфабрикаты для изготовления военной техники, одежду, продукты питания и др. Заказы оформлялись через военное и торговое министерства и после приемки отправлялись в СССР в основном морем, иногда самолетами.
Что можно сказать о США в военный период?
Война для США была выгодной – предприятия были полностью загружены заказами, рабочие были обеспечены работой.
Большим потрясением для американцев был Пирл-Харбор 7 декабря 1941 г., после чего они осознали реальность войны.
По роду моей работы мне пришлось побывать на самых разных предприятиях: в разных городах США, встречаться с президентами, вице-президентами фирм, директорами заводов, начальниками цехов, рабочими, причем не только в деловой обстановке, но и в частной. Советских людей, нашу страну в Америке знали плохо, часто в очень искаженном виде. По тем понятиям американцев русские – люди низкой культуры, грубые, азиаты. Рядовые американцы особых симпатий к русским не испытывали, относились как к союзникам по борьбе с Гитлером. Бизнесмены же были очень довольны заказами и были бы только рады их продолжению.
Помню, потерял портмоне с деньгами и чеками, дал объявление в газету, потерю вернули.
В канун рождества 1943 г. я встречался в г. Янгстаун с вице-президентом фирмы “Янгстаун Тьюб Ко.” мистером Джонсоном. После переговоров он предложил показать мне город. Кроме световой рекламы город был празднично украшен и по-предпразничному оживлен.
Джонсон сказал тогда, что встречает Новый Год страна хорошо – есть работа для всех, кто хочет работать, а это большой успех. Он вспомнил мировой кризис 30-х годов, тяжелое время, памятное для всех американцев. Янгстаун – город металлургов и угольщиков с развитой городской периферией кафе, столовых, магазинов и др. Во время кризиса все закрылось, остановилось, люди бросили город, ушли в деревни. Больше всего Джонсон боялся повторения кризиса.
В Баффало в то время был завод по производству “грифельных” колес, а из Москвы поступил заказ на них. Я посетил несколько фирм, по всем параметрам подходила одна фирма из Чикаго, но по цене – Баффало. Выяснилось, что добивается этого фирма за счет плохих условий труда и производства: рабочие без спецодежды, рукавиц, в рваных башмаках, защитных очков нет, в цехе высокая температура, вентиляции нет, заливка в ковш, выбивка литейных форм, обрубка отливок – все производится на земляном полу. В Баффало – большой процент негритянского населения, рабочие завода, в основном, негры.
Из значительных поставок можно отметить газопроводные трубы для газопровода Саратов–Москва, грузовой трос на 1 млн. долл., “грифельные” колеса для узкоколеек и городского транспорта. Я участвовал в переговорах и заключении контракта на поставку 9000 тонн брони от фирмы “Рипаблик Стил Корп.”, Колтон, Огайо.
О людях. Американцы – народ деловой, гордый, воспитанный на том, что “Америка превыше всего, и каждый американец может стать богатым”. Среди американцев масса англичан, французов, немцев, китайцев, японцев, поляков, но американской национальности нет. В американском языке много идиом, зачастую англичанин и американец не понимают друг друга. Запас слов американского фермера 800-1000 слов, но это не мешало ему общаться с людьми высокой культуры.
Мы свободно передвигались по Америке всеми видами транспорта. Никаких разрешений на посещение любого города не требовалось. Я по делам побывал в Нью-Йорке, Чикаго, Детройте, Лос-Анджелесе, южных штатах, Чери – крупном металлургическом центре под Чикаго штата Индиана. В Чикаго виден контраст богатых районов на Мичиган-авеню вдоль озера Мичиган и бедных районов. Большое количество кафе, ресторанов, предлагают девушек, хотя проституция была запрещена.
Яркое впечатление – посещение Голливуда.
Расовые проблемы. Внешне, особенно в больших городах, разницы между белыми и черными нет, но негр никогда не пойдет в кинотеатр или бар для белых, на юге даже продажа железнодорожных билетов – в разных помещениях, везде в транспорте есть перегородка – при передвижении по Гарлему – сидят вместе, в белом районе негры пересаживаются назад.
В конце 1945 г. Советская Закупочная Комиссия стала сворачивать свою деятельность, заключение контрактов по ленд-лизу прекратилось. Мы стали приводить в порядок и составлять отчетность по всем своим контрактам. Всю документация осталась в здании Комиссии 1655, 16-ая стрит, Вашингтон.
В ноябре 1945 г. основной штат Комиссии переехал в Нью-Йорк (210, Медисон Авеню) в здание Амторга. Председателем в то время был назначен Еремин.
Заказы шли на конкурентной основе, было много поездок и переговоров, на уровне руководства Амторга, начальника отдела Крупина. К тому времени я был назначен заместителем начальника отдела.
В США я сумел посетить немало производств, что много дало мне как инженеру. На заводах Republic Steel Co ., US Steel , Betlechem Steel познакомился с производством корабельной и танковой брони. На заводе Форда в Питсбурге я увидел замкнутый технологический процесс производства танковой брони от мартена до готового термически обработанного обрезного листа. По моему предложению была закуплена технологическая линия термообработки и закалки под прессом броневого танкового листа.
У нас сложились хорошие взаимоотношения с многими фирмами по производству металлопроката. По инициативе фирмы Crussibl Steel Co. В одном из отелей в Вашингтоне был организован прием, на котором присутствовал посол СССР в США А.А. Громыко. Стол был полон закусками, водкой, коньяком, винами, играл оркестр. При обмене речами от советской стороны выступил заместитель начальника отдела Даниленко. Громыко познакомился с руководством фирмы. Встреча продолжалась около двух часов. Были высказаны пожелания о дальнейшем взаимном сотрудничестве, что относилось не только к данной фирме, к этому времени руководство США приняло решение об ограничении номенклатуры материалов, предназначенных для поставок в СССР, в первую очередь, к стратегическим.
В связи с этим шло и сокращение штатов Амторга. Часть сотрудников вернулась в СССР, часть были направлены на работу в Германию, Австрию, Румынию и другие страны для обеспечения поставок по репарации.

АВСТРИЯ
В системе Минвнешторга был создан ГУСИМЗ – главное управление по советскому имуществу заграницей с отделениями в Австрии, Германии и Румынии. Часть заводов была передана СССР, часть работала под руководством советских генеральных директоров.
Таким директором в 1946 г. я был назначен в Австрию на завод “Энцесфельд метал верке” в 25 километрах от Вены. Во время войны завод производил снаряды и цветное литье для оборонных целей. На почти полностью разрушенном заводе была организована переплавка фюзеляжей и крыльев самолетов в чушки, также подготовка углеродистого скрапа (англ. Scrap, вторичный металл, металлическое сырьё в виде лома и отходов производства, предназначаемое для переплавки с целью получения годного металла.) из вагонов узкоколеек. Часть скрапа поставлялась на Запад.
На заводе кроме меня был директор – австриец, коммунист. Он оказывал мне большую помощь в выполнении плана поставок.
Компартия Австрии была слабой и малочисленной. Большим авторитетом пользовались социал-демократы. Они выполняли работу лучше, организованнее. Как-то они обратились ко мне с просьбой разрешить восстановить бассейн для общего пользования. Я поручил это коммунистам, но без социал-демократов все-таки не обошлось. При встречах и беседах было видно, что подготовка социал-демократов заметно выше, их убежденность крепче. Да и с молодежью они работали лучше. Насколько знаю, Австрия – “родина” социал-демократии.
Немецкого языка я не знал, но выяснилось, что все инженерно-торговые работники, экономисты и бухгалтеры в совершенстве владеют английским, чем я и воспользовался.
У нас было две квартиры – в Вене и особняк рядом с заводом, две машины, одна из них была переоборудована: вместо багажника установлен котел с топкой дровами в связи с дефицитом бензина. Скорость такого “лимузина” составляла 40-80 км/час, на подъемах он требовал заправки дровами. Пользовался я им первые 2-3 месяца.
Жене и двум сыновья, приходилось непросто. Языка они не знали, советской колонии не было. Правда, нам прикомандировали переводчика. С семьей выезжали в окрестности Вены, в Альпы, посещали плавательные бассейны, кинотеатры. Питались дома, готовила жена, иногда приходящая работница. Продукты покупали через шофера или работницу.
Спустя полтора месяца ко мне прибыл контролер из Москвы Ольхов, Алексей Николаевич. Выяснилось, что он – уроженец Моршанска. Мы знали друг друга мальчишками, купались в реке Цна, лазали по садам, крали яблоки. Ольхов остался доволен результатами проверки и рекомендовал мне не торопиться с возвращением на Родину, где условия жизни были тяжелыми. Ольхов пробыл у нас три дня.
О войне мы знали только из газет, пребывание в послевоенной Европе позволило мне ощутить все ее последствия.
В марте 1947 г. стали собираться домой в отпуск. Крупные вещи отправили в Москву еще из США. В Австрии были только носильные вещи, хозяйственные принадлежности, личные вещи. И все-таки их оказалось очень много, а взять мы могли два-три чемодана и небольшой багаж. Остальные вещи оставили в квартире в Вене, чтобы отправить их железной дорогой. Как потом оказалось, получить их было сложно, что вещи из США, что вещи из Вены
В конце марта 1947 г. мы вернулись в СССР. Квартиру нашу в Пушкине разбомбило. Я рассчитывал поселиться у сестры. В Москве нас встретила сестра Анфиса с мужем Александром, из Шереметьево на грузовике добрались до Потылихи. Тогда я припомнил совет Ольхова, но действительность оказалась намного хуже ожидаемой.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СЫНА ВИТАЛИЯ
«Насколько я знаю, отец как-то в отделе кадров сидел у своего кадровика. Неожиданно влетел кто-то в гражданском, и стал кричать на кадровика. Отец сделал ему замечание. Тот зыркнул глазами, спросил у отца фамилию и вышел. Кадровик побледнел, это же генерал МВД. Отца полгода никуда не вызывали, судя по всему проверяли, это могло кончится и репрессией, потом предложили работать в Промсырьеимпорт, но невыездным или самому найти работу. Так отец пришел рядовым инженером в Министерство судостроительной промышленности.»

МИНСУДПРОМ (Из воспоминаний А.С.В.)
В Москве пришлось начинать практически с нуля. Прописались с трудом у сестры. У нее своих четверо и нас четверо – в двух комнатах. В Москве голод, с продуктами тяжело, карточки. Пошли на продажу наши вещи.
Мне предложили работу на Ижорском заводе или в Минсудпроме, куда я и был принят старшим инженером с окладом 1800 руб в месяц. Денег этих не хватало. Вскоре удалось снять комнату в Бирюлево по Павелецкой дороге (30 км).
Позже получили комнату 13,6 кв. м, Каретный ряд, 2. Канитель с получением ордера на эту комнату продолжалась около года, получение комнаты по тем временам было большим успехом.
Жизнь после получения комнаты стала стабилизироваться. Жена пошла работать в шляпную мастерскую, Виталия определили в школу, Сергея в детсад, мой оклад возрос сначала до 2000, потом до 2500 рублей. Я стал главным специалистом, а позже начальником отдела и заместителем начальника главка с окладом 3800 рублей.
В Минсудпроме я проработал до 1976 г.
С 8 мая 1976 г. мне стали оформлять пенсию республиканского значения и с 16 февраля 1976 г. я перешел в ЦНИИЧЕРМЕТ в Институт качественных сталей старшим научным сотрудником с окладом 2800 рублей и правом работать четыре дня в неделю. Сумма моей пенсии 120 рублей не могла превышать 350 рублей, поэтому мой оклад понизили до 220 рублей. Перерыва в работе практически у меня не было.

В Минсудпроме я вел всю тематику ЦНИИ “Прометей”, то есть все вопросы технологии и производства, связанные со сваркой, а также литьем, ковкой и штамповкой. Эти области не являлись ведущими в судостроительной промышленности, но от них многое зависело.
По этой тематике проходили межминистерские выставки, конференции, симпозиумы. И всегда Минсудпром ставился в пример остальным, что было приятно и мне, и руководству министерства.
Одним из направлений работы ЦНИИ “Прометей” было создание новых сталей и сплавов. Все технические задания утверждались мной, иногда замминистра А.А. Хабахпашевым. Фактически я являлся техническим руководителем в решении многих проблемных вопросов. Дело было еще и в том, что ни начальник техотдела В.А. Орлов, ни другие руководители среднего звена не владели моими вопросами, а я курировал Ижорский завод, завод Ильича в Жданове, еще три машиностроительных завода и ЦНИИ “ПРОМЕТЕЙ” и мне приходилось докладывать свои предложения непосредственно руководству министерства.
В 1950 г. меня назначили главным металлургом главка. Пришлось осваивать и пополнять свои знания мартеновского, прокатного, кузнечного, литейного производств.
При реорганизации в 1953 г. меня назначили начальником отдела танковой и корабельной брони. Наше министерство объединило четыре ранее существовавших: Минсудпром, Минтяжмаш, Миндормаш и Минтранспортного машиностроения. Бывшие замминистра стали начальниками главков и соответственно остальные сдвинулись по должности на ступеньку вниз. Было создано два технических управления. Я, как начальник отдела, подчинялся начальнику главка Хабахпашеву А.А. и замминистра Моксареву Ю.Е. Курировал ЦНИИ “Прометей”, два филиала (Московский и Свердловский) бывшего Минтанкопрома, вел все технические вопросы по броне.
Сотрудниками отдела были Каневский Л.Н., Мариенгоф Г.Н., Судакин Я.А., Ольхова Ю.М., Резниченко О.С. и другие. Работали напряженно, с трудом справлялись с потоком бумаг, рабочий день начинался в 9 утра и заканчивался в 20-21 час.
Расширился и круг общения с новыми людьми, в том числе и с высокими чинами. Министерство транспортного и тяжелого машиностроения или как мы его называли “Гроссминистерство” просуществовало один год.
В 1954 г. произошла очередная реорганизация, министерства разукрупнили, я остался в Минсудпроме начальником отдела металлургии и сварки с теми же институтами и заводами. Затем опять реорганизация – появились совнархозы, министерства были упразднены, но по некоторым отраслям созданы комитеты, в том числе Госкомитет по судостроению, где я продолжал работать начальником отдела металлургии и сварки, с теми же обязанностями. Позже опять реорганизация – вернулись к министерствам в первоначальном виде.
В 1965 г. я был назначен зам. начальника Главного технического управления. В этой должности проработал до 1976 г.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СЫНА ВИТАЛИЯ
«В те годы в СССР мощно и динамично развивались промышленность и наука. Благодаря новым материалам и сплавам, стали реальными выход в космос и создание атомоходов и атомных подводных лодок. Заслуга отца, мудро предвидевшего перспективы от применения титана, неоспорима. Была создана подводная лодка, развивающая скорость в подводном положении до 70 км/час. Отец был известен в оборонных министерствах, правительстве и ЦК КПСС. Его назвали за глаза, как “Человек-броня”, а позже “Человек-титан”.»

ТИТАН (Из воспоминаний А.С.В.)
Меня знали и ценили не только в Минсудпроме, но и в Совмине, Госплане, ЦК КПСС. Часто приходилось бывать в Ленинграде, где согласовывались требования МСП и ВМФ.
Так было с идеей применения в строительстве кораблей титана и его сплавов, когда производство их в стране только зарождалось и составляло десятки тонн в год, а требовались сотни и тысячи тонн. Пришлось организовывать и создавать производство новых марок, новое оборудование.
Титан – металл, обладающий превосходными свойствами, в два раза легче стали, немагнитен, обладает высокой коррозионной стойкостью, отличными механическими свойствами. Есть у него и недостаток – высокая химическая активность с кислородом, начиная с 450 градусов, поэтому выплавляли его в вакуумных печах, прокатка слитков шла с алюминированной поверхностью, но все эти сложности в конечном итоге окупались.
Не менее важные проблемы решались и с другими металлами.
Эти работы получили высокую оценку – я награжден Орденом Трудового Красного Знамени и двумя орденами Знак Почета.
Всего в Минсудпроме я проработал 29 лет. За это время было несколько реорганизаций. В состав главка по металлургии и сварке долгое время входили Ижорский завод и Ждановский завод Ильича.
Начальником главка и замминистра был Хабахпашев Артемий Александрович – воспитанник Тевосяна, начинавший работу в ЦЗЛ завода “Электросталь”. Прекрасный организатор, он имел свой стиль министерской работы. Его знали и ценили в Совмине, Госплане, ЦК КПСС.
В период, когда военно-промышленный комплекс возглавлял Д.Ф.Устинов, много внимания уделялось новым материалам и технологиям, по его указаниям и при его участии проводились специальные выставки министерств оборонных отраслей. Мне пришлось принимать в них непосредственное участие. Наши разделы демонстрировались на ВИЛСе (Всесоюзном институте легких сплавов) в Сетуни, Минсудпром был всегда одним из лучших, экскурсоводом приходилось обычно быть мне. Помню, в 1967 г. по пручению министра Бутомы Б.Е. я докладывал Устинову и всем министрам оборонных отраслей промышленности. Доклад длился полтора часа, Устинов остался доволен.

Это не голословно. Доктор технических наук, ведущий сотрудники ЦНИИ КМ «Прометей» Сталь Сергеевич Ушаков рассказал в первом томе монографии «По пути созидания» в очерке «Подводная лодка пр. 661 – первая в мире цельнотитановая субмарина», что Александр Сергеевич Владимиров на одном из ключевых совещаний, посвящённых выбору лигатуры для титана, идущего на изготовление корпуса ПЛ, блестяще выступил, объяснив, что ЦНИИ КМ «Прометей» решает не только задачу повышения прочности сплава, но учитывает свариваемость, технологичность, агрессивность среды и многие другие факторы. Владимирова поддержал С.Г. Глазунов, бывший в то время крупнейшим авторитетом по титановым сплавам в авиапромышленности.

Сплав 48-ОТЗВ, на основе лигатуры Ti-AL-V, обрёл права гражданства. Производство ванадиевых лигатур, было организовано в Узбекистане и Таджикистане, и наша страна перестала зависеть от поставок ванадия из-за границы. Широкому читателю будет интересно знать, что ПЛ «Золотая рыбка», а так её назвали из-за её стоимости, она обошлась в 1% от бюджета страны, принадлежит мировой рекорд скорости под водой, внесённый в книгу рекордов Гиннеса — 40,3 узла в час, т.е 84 км/час. Водоизмещение «Золотой рыбки» — 8000 тонн.

Оправдана ли постройка столь дорогой ПЛ? Строительство ПЛ проекта 661 вызвало к жизни новые технологии производства титанового листа, титановых труб, титановых метизов, запорной аппаратуры, сварочных материалов для титана. СССР сделал мощный прорыв в науке и технологиях титанового производства, обеспечив большой задел на будущее.

Всё началось с того, что в 1959 вышло Постановление Правительства и ЦК о строительстве атомных подводных лодок из титанового сплава. Все вопросы, связанные с разработкой и освоением производства титановых листов, были возложены на ЦНИИ КМ «Прометей» и Ижорский завод. Из первых четырёх титановых слитков, поставленных Верхне — Салдинским заводом, на Ижорском заводе было прокатано только три листа. Один слиток попал, при докатке, в термической печи, на горячую стальную окалину и почти полностью сгорел. Как показали проведённые исследования, при температуре 1083 градуса Цельсия при контакте титана со сталью возникает жидкая эвтектика (Эвте;ктика (от греч. eutektos — легкоплавящийся) — состав смеси двух и более компонентов, плавящийся при минимальной температуре.)

Эмиль Семёнович Каган, вспоминая то время, рассказывает, что прокат круглых титановых слитков, поставляемых заводом Верхней Салды, был головной болью ижорцев. Опыта проката титанового листа заданных толщин не было. Сначала прокатчики пошли по классической схеме. Круглые титановые слитки проковывали на брамы ( плоские карточки) и только после этого катали. Первый прокат титанового листа восходит к далёкому уже 1954 году прошлого столетия. На завод приехал представитель ЦНИИ КМ «Прометей» Савелий Моисеевич Шулькин, в 2004 году, когда Э.С.К. писал свои воспоминания, Савелию Леонидовичу было около 100 лет. Щулькин предложил начальнику цеха № 11, Борису Александровичу Юргелю, опробовать прокатку листов из титана. На завод привезли две заготовки. При выдаче одной заготовки она вошла в соприкосновение с окалиной и полностью сгорела. Это было и для работников завода и для работников института полной неожиданностью.

Можно много и интересно рассказывать о титановой эпопее. Но мы ограничимся ещё только одним эпизодом. Впервые в мировой практике по предложению начальника цеха №11 А.Н. Сироткина, зам начальника цеха А.Н. Шмаевского, начальника титанового бюро В.И. Стольного и Э.С. Кагана попробовали прокатать круглый титановый слиток, минуя ковку на брамы, сразу на лист. Попытка увенчалась успехом. Но для того, чтобы удерживать круглый слиток на рольганге пришлось сконструировать и изготовить специальное устройство, получившее название «аэроплан», которое после первого прохода убиралось. Таким образом, была создана новая технология проката круглых титановых слитков, на титановый лист, минуя процесс ковки слитков на брамы. Весь титановый лист, поставленный ИЗ для строительства «Золотой рыбки», был изготовлен в цехе №11 на одноклетьевом стане «Дуо – 4000» с приводом от паровой машины мощностью 4000 л.с, пущенной в 1903 году.

Вот что пишет о титане в монографии «По пути созидания» Борис Борисович Чечулин, доктор технических наук, профессор, в своём очерке «Парогенераторы – борьба за ресурс»: — Большую помощь ЦНИИ КМ «Прометей» получил от Министерства судостроительной промышленности в лице заместителя министра Артемия Александровича Хабакпашева и начальника главка Александра Сергеевича Владимирова, курировавших работы по внедрению титана в парогенераторах АЭУ (атомных энергетических установок) на атомных ледоколах, ПЛ и других изделиях.

Хочу ещё раз вернуться, хотя бы бегло, к плеяде инженеров-металлургов, работавших, бок о бок, в течение многих лет. Я горжусь тем, что знаю имена: А.А. Хабакпашева, Юрия Евгеньевича Максарёва, ставшего в 1950-1953 годах министром Транспортного машиностроения СССР, того самого Максарёва, который в феврале 1942 года был снят Сталиным с должности директора танкового завода им. Коминтерна в Нижнем Тагиле, и которого спас от расправы Нарком танковой промышленности Исаак Моисеевич Зальцман (см. очерк «Броня России»), Виниамина Ивановича Долбилкина и его братьев: Евгения Ивановича и Геннадия Ивановича, М. Н. Попова, О.Ф. Данилевского, Д.И. Филимонова, М.И Ходака, Э.С. Когана, А.В. Горского, С.И. Ривкина, Э.Ю. Колпишона, В.А. Литвака, Ю.В. Соболева и многих, многих инженеров-металлургов с которыми мне одновременно довелось работать на Ижорском заводе.

Династия Долбилкиных, а их было, как я уже говорил, три брата: Вениамин Иванович, Евгений Иванович, Геннадий Иванович, внесла большой вклад при внедрении новых технологий по выплавке ответственных марок стали на разных заводах страны. Если Вениамин Иванович работал на Ижорском заводе, то Евгений и Геннадий Долбилкины работали на металлургическом заводе ми. С.М. Кирова в городе Кулебаки Горьковской области, на бывшем заводе № 178, где мой отец, Иосиф Аронович Фрумкин , проработал главным металлургом с 1943 по 1956 год.

В 1946 году кулебакские металлурги первыми в СССР освоили выпуск литых высокопрочных якорных цепей для морского флота. Вот, что написано в юбилейном издании, посвящённом 140 — летию Кулебакского металлургического завода:

«Начальник сталелитейного цеха Александр Иванович Фомичёв и главный металлург завода Иосиф Аронович Фрумкин долго бились над тем, как отливать цепи не звеньями, а целиком, чтобы ликвидировать тяжёлый труд кузнецов, ускорить выпуск продукции, сделать якорные цепи более прочными. И добились своего…» В 1950 году, «За организацию поточного производства литых высокопрочных якорных цепей» главный металлург завода И.А. Фрумкин и начальник сталелитейного цеха А.И. Фомичёв были удостоены звания лауреатов Сталинской премии».

Из Википедии:
Сталинская премия за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы (1950)
В 1950 году были названы лауреаты Сталинской премии за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы за 1949 год в Постановлениях Совета министров СССР «О присуждении Сталинских премий за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы за 1949 год» (опубликовано в газете «Правда» 4 марта 1950 года).
Малаховский, Григорий Викторович, руководитель работы, нач. металлургического отдела ЦНИИ, Мельников, Алексей Иванович, Фролов, Николай Петрович, Штильман, Фроим Львович, Охотин, Борис Николаевич, Фомичёв, Александр Иванович, Фрумкин, Иосиф Аронович, инженеры, — за организацию поточного производства литых высокопрочных якорных цепей.

Когда Ижорский завод в 80 годы прошлого века готовился к выплавке тяжёловесных слитков, среди огромного количества инженерных вопросов, решаемых заводом и институтами, стоял вопрос извлечения и транспортировки супертяжёлых слитков. Нужны были цепи соответствующей грузоподъёмности, с соответствующим запасом прочности. Такие цепи делались на Кулебакском заводе, но, как всегда, загодя их не заказали. Вопрос был решён на личностном уровне. Мой старший брат, Семён Иосифович Фрумкин, работавший старшим мастером термического участка цеха 74 Ижорского завода, был командирован в Кулебаки с двумя письмами об оказании технической помощи. Одно письмо было от руководства завода, второе письмо, частное, от Иосифа Ароновича директору Кулебакского завода Анатолию Яковлевичу Рабиновичу. Вопрос был решён быстро. Цепи в необходимом объёме были отгружены на Ижору.

Назвав этот очерк «МЕТАЛЛУРГИ», я рассказываю не только о Владимирове, но и о тех драматических коллизиях, которыми изобилует всякое большое и настоящее дело.

В 1946 году была принята программа строительства новых надводных кораблей для ВМФ СССР. Одним из новых типов строящихся надводных кораблей стал разработанный ЦКБ-17 крейсер проекта 68-бис. Для изготовления этих кораблей была рекомендована сталь СХЛ-4. Она была разработана в 40 годы уральской школой металловедов. Производство этой стали осуществлялось на Орско-Халиловском комбинате (СХЛ-4 – сталь халиловская листовая, цифра 4 несла информацию о прочностных свойствах). На Балтийском заводе при формировании первых же секций корпуса столкнулись с массовым образованием трещин, в некоторых случаях длина трещин достигала 2 метров. Сталь оказалась не способной сопротивляться развитию возникающих при сварке холодных трещин. Рабочие расшифровывали сталь СХЛ-4 как «сталь х…я, ломается на 4 части», сам крейсер 68-бис получил у судостроителей название «хрустального». Специалисты ЦНИИ КМ «Прометей» А.С. Завьялов, А, Крошкин, И.Л. Шимолевич и др. сразу поняли, что нужно менять структуру стали. По предложению специалистов института, первые секции корпуса были разобраны и листы толщиной 14 мм отправлены на Ижорский завод, где были подвергнуты закалке и высокому отпуску. В связи с вредным влиянием кремния на закаливаемость стали и малой скоростью хода кранов на Ижорском заводе, передающих листы в закалочные баки, была разработана спецтехнология закалки этих листов, исключавшее их «подстуживание». Закаливаемые листы грели в термической печи и передавали на закалку пакетом в виде сэндвича, прикрывая снизу и сверху листы стали СХЛ-4 углеродистыми листами, исключая, таким образом, их «подстуживание».

Ещё одна драматическая коллизия возникла при строительстве головной подводной лодки проекта 667. Ижорский завод поставлял на эту лодку большой объём продукции, в том числе и комингсы, по простому, пусковые шахты ракет. Их было 16 на этой лодке. Технология производства этого изделия была отработана и не вызывала тревоги. Комингсы были цельноковаными, после мехобработки они предъявлялись ОТК и военпредам. Когда на Северодвинском судостроительном предприятии ракетный отсек ПЛ с вваренными комингсами подвергли испытанию, создав внутри давление в 400 атмосфер, была обнаружена течь. Давление сбросили. При тщательном осмотре выяснилось, что течь была не по основному металлу, а по комингсу. Проведённые исследования показали, что в комингсе есть флокены, т.е газовые полости , имеющие водородное происхождение.

Игорь Васильевич Горынин, бывший тогда главным инженером ЦНИИ КМ «Прометей» убедил директора Северодвинского завода Евгения Павловича Егорова дать институту два месяца на то, чтобы поставить на ПЛ кондиционные комингсы. Горынин с Егоровым достигли, как теперь говорят, консенсуса. Горынину было ясно, что нужна новая технология изготовления комингсов, которой не было. В этой ситуации он прямо из кабинета Егорова позвонил директору Ижорского завода Сергею Александровичу Форисенкову, который, кстати, был выпускником Московского института стали, оброзца 1937 года, т.е. он учился вместе с А.С.Владимировым.

Форисенков, по просьбе Горынина, собрал, для мозгового штурма, большой технический совет. Положение было очень сложным. Лодку нужно было сдать в установленные Правительством сроки. На этом историческом совещании родилась новая технология изготовления комингсов. Было предложено делать их не цельноковаными, а вальцевать из толстостенного листа. Но вальцы «Бетлехем», имевшиеся на Ижорском заводе, не могли в холодном виде вальцевать сталь такой толщины. В связи с этим был разработан режим термического подогрева листа до 400 градусов, что позволило перейти к новой технологии изготовления комингсов.

Учитывая, что основной причиной появления флокенов является высокое содержание водорода в жидкой стали, в мартеновском цехе были приняты все возможные меры по его снижению. Плавки проводили лучшие сталевары под руководством самых опытных мастеров В.И. Долбилкина и П.А. Романова.
Непосредственное участие в подготовке и проведении плавок принимал заместитель начальника цеха по технологии Ю.В. Соболев. Наблюдение за соблюдением технологии, и её корректировку, при необходимости, осуществляли ведущие сталеплавильщики ЦНИИ КМ «Прометей» Л.Я. Глускин и А.Д. Борисов, а от Ижорского завода главный сталеплавильщик И.А.Фрумкин
Вениамин Иванович Долбилкин был высоким, как и все Долбилкины, прямым человеком, непосредственным и весёлым. Получив пенсионную книжку, Вениамин Иванович пришёл в цех и на рабочей площадке, перед мартеновской печью, вытащив пенсионную ксиву со словами: «Вот она, кормилица!», сплясал яблочко.

Объём настоящего очерка не позволяет рассказать о пути, пройденной качественной металлургией более чем за полвека и о людях, которые это сделали.

В 2008 году, когда закончилась конференция, посвящённая 100-летию отца, мне сказали:
– А ты знаешь, что Юрий Васильевич Соболев спрашивал: правда ли, что Иосиф Аронович, после смерти Иосифа Генриховича Гуревича,( И.Г.Г. был начальником Управления капитального строительства, восстанавливал ИЗ после войны, строил новые цеха и производства,) стал как бы негласным главным раввином Ижорского завода?

Я ничего об этом не знал.

Если помнить, что раввин, в переводе с идиш — учитель, то да, отец был ребе, учителем, создавшим вместе с другими талантливыми инженерами, Ижорскую школу металлургов.

Эмиль Семёнович Каган, в заключение своих воспоминаний, вышедших на Ижорском заводе в 2004 году, пишет: « … хотелось бы отметить, что высокий уровень нашей заводской металлургии во многом зависит от вклада наших старших товарищей – учителей: таких, как О.Ф.Данилевский, И.А. Фрумкин, В.А. Кавачич, С.М. Филиппов, М.И. Ходак.»
В интервью, посвящённом своему 80-летию, Юрий Васильевич Соболев, лауреат Государственной и Ленинской премии, академик Инженерной Академии Санкт-Петербурга, заместитель главного инженера ИЗ по металлургии говорит: «… с началом войны на всех заводах Урала и Сибири, выпускающих танковую броню, работали ижорцы: О.Ф.Данилевский, Г.А. Петров, И.А. Фрумкин, В.И. Долбилкин… Все они вернулись после войны на Ижорский завод и стали моими учителями.»

В 2008 году я передал часть семейного архива музею Ижорского завода. Музеем был выдан Акт о приёме предметов на постоянное хранение. По отношению к одному документу в графе «Наименование, краткое описание предмета» была запись: «Шестнадцать заповедей, выработанных Иосифом Ароновичем Фрумкиным».

Вот эти «заповеди»:
1.Твоя задача – проводить общую техническую политику и решать ежедневно неизбежно возникающие затруднения;
2. Будь внимателен к критике и улучшающим предложениям, даже если они непосредственно тебе ничего не дают;
3. Будь внимателен к чужому мнению, даже если оно неверно;
4. Имей бесконечное терпение;
5. Будь справедлив, особенно в отношении подчинённых;
6. Будь вежлив, никогда не раздражайся;
7. Будь кратким;
8. Не делай замечания подчинённому в присутствии третьего лица;
9. Всегда благодари подчинённых за хорошую работу;
10. Никогда не делай сам того, что могут сделать твои подчинённые, за исключением тех случаев, когда это связано с опасностью для жизни;
11. Выбор и обучение умелого подчинённого всегда более благодарная задача, чем выполнение дела самим;
12. Если то, что делают сотрудники, в корне не расходится с твоим мнением, давай им максимум свободы действия, не спорь по мелочам, мелочи только затрудняют работу;
13. Не бойся, если твои подчинённые способней тебя, а гордись своими подчинёнными;
14. Никогда не испытывай своей власти до тех пор, пока остальные средства не используешь, но в этом, последнем случае, применяй её в максимально возможной мере;
15. Если твои решения оказались ошибочными, признай свою ошибку;
16. Всегда старайся, во избежание недоразумений, давать распоряжения в письменном виде.
18 августа 1957 года. Ленинград

Как во всяком большом деле, в истории Ижорского завода существуют лакуны, касающиеся людей, которые были связаны с заводом, но по разным причинам оказались, до времени, вне поля зрения. Такая лакуна, существовавшая 70 лет в отношение конструкторов первого советского блюминга, была заполнена несколько лет назад ( см. очерк «История одного поиска»).
Теперь заполнена лакуна, касающаяся Александра Сергеевича Владимирова. Перефразируя классическую фразу, о том, что все мы вышли из Гоголевской «Шинели», можно сказать о героях этого очерка, что все они вышли из Ижорского завода.

Вместо послесловия
И в 21 веке Ижорский завод является уникальным, единственным, в своём роде, предприятием, поставляющим свою продукцию во многое страны мира.
Заказчики «Ижорских заводов» – ведущие российские предприятия и зарубежные фирмы. Предприятие участвует в международных научных программах. В 1998 г. была изготовлена радиолокационная антенная установка для международного космического проекта «Морской старт» по запуску спутников с поверхности Мирового океана.
. В 1999-2000 годах предприятие изготовило 120 цельнокованых плит из немагнитной стали и другие металлоконструкции для мюонного соленоида CMS. Общий вес заказа составил 3,5 тысячи тонн, что по сравнению с годовым объемом производства ИЗ (164 тысячи тонн поковок в год) выглядит не очень внушительно. Но специалисты Ижорских заводов считают, что дело здесь не в весе. «Это была действительно уникальная работа. CMS расшифровывается как «Компактный магнитный соленоид», однако поковки для него, изготовленные на нашем заводе, были отнюдь не компактными и весили свыше 40 тонн каждая
В 2001 году завод приступил к изготовлению металлоконструкций установки ATLAS по заказу Европейской организации ядерных исследований (European Organization for Nuclear Research, CERN). Стоимость проекта, в котором участвует 34 страны, 1850 физиков, 150 институтов и множество промышленных предприятий всех развитых стран, составляет $20 млрд. На долю Ижорских заводов пришлось около $3 млн. Предприятие изготовило рамы фундамента, опоры и рельсы детектора. Детектор ATLAS предназначен для исследования протон-протонных столкновений. Это огромное инженерное сооружение массой 15.000 тонн и длиной более 20 км, сквозь которое проходят миллионы измерительных каналов. Поэтому к конструкционной прочности материалов и точности при изготовлении деталей предъявлялись очень высокие требования. Металл конструкций — нержавеющий, немагнитный, невосприимчивый к наведенной радиации. Последнюю партию изделий Ижорские заводы отгрузили в марте 2003 года.
Колпино, сентябрь 2012г.
Список использованной литературы:
Материалы к роману «Своё время» и « Хроника семьи Владимировых» Виталия Владимирова
«По пути созидания» — Сборник исторических очерков о научном вкладе ЦНИИ КМ «Прометей» в развитие отечественной промышленности. Под редакцией академика РАН И.В. Горынина. СПб 2009, том 1
«Сталь Ижоры» С.И. Ривкина СПб. «Гуманистика» 2009
Очерк «Броня России» Ю. Фрумкина-Рыбакова, альманах «Ижорские берега» выпуск 9, 2009
«Кольца времени» юбилейное издание, посвящённое 140 – летию Кулебакского металлургического завода.
«Воспоминания» Э.С. Каган, Колпино, «ОМЗ- Спецсталь», 2004
«Человек легенда», газета «Ижорец» от 27 02. 2012 № 2 (10618)
Википедия — Сталинская премия за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы (1950)

Автор благодарен: Анатолию Фтлипповичу Домашёву, Ларисе Дмитриевне Бурим, Валерию Абрамовичу Литваку за советы и замечания, сделанные ими при подготовке очерка к публикации.

© Copyright: Юлиан Фрумкин-Рыбаков, 2012
Свидетельство о публикации №212101001060
Список читателей Версия для печати Разместить анонс

Интереснейшая публикация!

________________________________________________________________________________