АРТУР КАНГИН. Голос

28.09.2015

1.
Вдруг озарило! А ведь он реинкарнация самого Фрэнка Синатры, с его дивным, слегка хрипловатым, голосом. Казалось, этому предположению нет оснований. Артемий Розенбом, 44 года, трудился в одном из несчетных паразитических ведомств РФ, далеких от певческих дел.
— Понимаешь, бэби, — Тёма исповедовался соседке по лестничной клетке, Анфисе Лапкиной, — толком я и нотную грамоту не разумею. Правда, в подъезде, по молодости бренчал на семиструнке. И все-таки я — Фрэнк!
— Пел под Синатру? — Анфиса спросила своим тоненьким, мурлыкающим голоском. Как же она похожа на Мэрилин Монро, только брюнетка. Хотя ведь Монро, кажется, была крашеной.
— Тот тогда был не в тренде. Больше под Высоцкого, Макаревича. Сочинял даже какие-то свои походные песенки.
Анфиса зачерпнула чайную ложку клубничного джема, дело происходило в кафе «Шоколадница», положила в пиалу с мороженым, по-кошачьи жмурясь, скушала.
— Тёма, споешь мне?
— Чего?
— Свои песни.
— Старушка! Я их не помню.
Анфиса игриво ударила его по щеке:
— Какая старушка? Мне 24! Только что закончила мичиганский университет парапсихологии. Заметь, с красным дипломом.
Артемий осклабился:
— Эк тебя занесло. В Мичиган! Среди родных берез-осин хуже?
На утином носике Анфисы проступили веснушки:
— Будешь надо мной изгаляться, разорву отношения. Парапсихология наука нешуточная. Телепатия, телепортация и т.д.
Артемий достал из кармана куртки серебряную фляжку, плеснул себе в кофе.
— Зря ты в обидки… Если парапсихология — наука серьезная, то зашвырни меня в год эдак 1962-ой. Когда у Синатры с Монро был роман. А потом Мэрилин то ли покончила с собой, то ли ее замочили соколы ЦРУ.
— У тебя во фляжке виски, коньяк?
— Вискарь.
— Я бы не отказалась от кофе с коньяком «Белый аист».
— Бэбик, мы сейчас закажем.
— И бэбиком меня не называй. Бэбик, Бобик… Где ты только поднабрался этого обветшалого сленга?
— Обветшалый? Может быть… Я весь сейчас, до мозгового хребта, пропитался духом эпохи Синатры. Глянул о нем с десяток киношек. Документальных, художественных.
— Закажи коньяк.
— Гарсон! — Артемий Розенбом щелкнул пальцами.
— Еще одно дикое словечко, — усмехалась Анфиса. — Дорогуша, ты просто выпал из контекста 21-го века.
— Что делать?! — взметнул брови Артемий. Он и впрямь слегка напоминал Синатру, такой же припухший приблатненный профиль, всегда в шляпе. — Вечерами всё пою караоке под шлягеры Фрэнка.
Анфиса чмокнула Артемия в губы:
— Через стену слышу. Почему же ты так редко зовешь меня в гости?
— Возраст!
— Ты еще крепкий старик Розенбом! А с телепортацией, шутки в сторону, можно попробовать. Инструментарий имеется. Профессор Джон Грей подарил мне магический шар из палладия. Как раз для этого.

2.
Кафешный разговор забылся. Ни о мичиганском профессоре Джоне Грее, ни о магическом палладиевом шаре Анжела не заикалась. Зато барышня стала почаще захаживать к своему престарелому любовнику, союзно петь с ним караоке. Тёма исполнял партии Фрэнка, она — Монро.
Однажды они не на шутку раздухарились, горланили во весь голос. Громче, конечно, Артемий. Глотка у него и впрямь луженая. Стекла в окнах тряслись. Занавески вздувались. Кто-то внезапно позвонил во входную дверь.
Тёма приник к глазку. На лестничной площадке стоит плешивый человечек с грустными очами, сосед, Федор Федорович. Ходили невнятные слухи что когда-то он был лидером люберецкой бандитской группировки, потом соскочил с чумового бизнеса.
Артемий ужаснулся. Шумели они будь здоров. Сразу представил у себя раскаленный утюг на голом животе, раскаленный паяльник сами знаете где.
Все же открыл. Таиться было еще глупее.
— Федоровичу салют! — зачем-то радостно выкрикнул.
— А я тут к вам на огонек, — тихо, почти шепотом, произнес сосед. Он всегда говорил еле слышно. Так, верно, и должны изъясняться уголовные тузы, привыкшие орудовать не словом, а делом.
— Милости просим, — попятился Артемий. — Я тет-а-тет с дамой.
— В курсе. Я вашим пением услаждаюсь.
— Шутите? — высунула пухленькую мордочку из-за плеча милого Анфиса.
Отставной душегубец медленно шагнул в покои:
— Должен вам открыть маленький секрет. А именно! Являюсь горячим поклонником творчества Синатры и Монро. Их дружок, чикагский гангстер Момо, всегда являлся для меня ориентиром, так сказать, жизненным маяком.
В некоторой оторопи прошли в зал. Федорович опустился покойной кресло из кожзаменителя.
— Расслабьтесь, господа! — широко улыбнулся. — И будьте добры, не кличьте меня Федоровичем.
— И как же вас звать? — подмигнула Анфиса.
— Бройлер.
— Как?! — выкрикнули в унисон возлюбленные.
— Удивлены? Конечно! Я всегда отличался вопиющей щуплостью. В детстве страдал дистрофией, пращуры отпаивали меня жиром трески. Или хека. Не важно! Но погоняло не выбирают. Так меня окрестила братва.
— Бройлер так бройлер, — посуровел Артемий.
Визитер потер ладони:
— Поете в соседней комнате? Там аппаратура?
— Ага, в соседней, — кивнула Анфиса.
— Так пойдемте скорей. Может, и я подпою. Хотя какой из меня Синатра?! Эх, отмотать бы годы назад… По молодости я был таким ястребом. Занимался дзюдо и боксом.
— Вперед в прошлое… — подмигнул Артемий.
— Кстати, о палладиевом шаре! — вскрикнула Анфиса. — Надо попробовать. Я смотаюсь к себе. Чем черт не шутит, может, получится.

3.
Несколько вечеров кряду наше трио вертело увесистый шар. Ровно ничего. Пустые хлопоты.
Бройлер хмурился:
— В ювелирке палладий называют белым золотом. Дамы на этот вербальный бред, кстати, ведутся.
Артемий Розенбом заиграл желваками:
— Обманул скотина Джон Грей! Навешал лапши профессор. Поганые америкосы всегда русакам гадят.
— Милый, — вытаращила глазки Анфиса, — а как же твой американский кумир, Фрэнк Синатра?
— То когда было… К тому же, Фрэнк итальянец.
— Это так… — лысый Бройлер закурил толстенную гавану. — Я изучал вопрос. Синатру раскрутила именно чикагская мафия. Арендовали ему залы. Нанимали девушек-квакеров. Жаль шар не того.
Анфиса яро крутила шар против и по часовой стрелке. Завиток русых волос подпрыгивал на ее нежной щеке.
— А я профессору верю! Зачем ему врать?
Бройлер пыхнул сигарой:
— Вот мы его и спросим.
— Как? — сглотнул Тема.
— Диктуйте, Анфиса Оскаровна, адрес. Со Штатами у меня Вась-Вась. Кокс, героин, травматика, то да сё. Бизнес! Мигом доставим вашего мичиганского доку.
Анфиса с Тёмой не очень-то в этот посул поверили. Если Бройлер так крут, то жил бы в Жуковке или на Рублевке, а не в этом чмошном доме с видом на помойку.
Через два дня Бройлер кратким звонком грянул в дверь.
Отставной бандит был в костюме «Adidas» с вытянутыми коленями. Рядом с ним стоял жирный господин в безупречной тройке (вот уж точно бройлер!), с тугим кляпом во рту.
— Не помешал? — прошептал Бройлер.
— Как можно! — Анфиса запахнула на упругой груди халат. У них только что с Тёмой была амурная схватка, она ему все царапала спину ногтями, горячечно приговаривая: «Ты еще крепкий, старик Розенбом!»
Бандит скосился на бюст барышни.
Джон Грей захрипел.
— Да проходите же! — Артемий чуткими пальцами пианиста пробежался по своей ширинке. Все ли застегнуто?
— Как я рада, профессор! — вскрикнула Анфиса.
Американец опять захрипел.
Прошли в покои. Худой Бройлер и бройлеровидный Джон Грей.
Анфиса выдернула у профессора кляп и спросила:
— Чай? Кофе?
— Фак! Фак!.. — сплюнул заморский гость.
— Спокуха, Джон! Ваш перелет я щедро компенсирую баксами, — прошептал Бройлер. — Пойми, наконец, иначе ты не соглашался. Та еще американская мимоза.
Ученый муж опустил голову на грудь и, как дитятко, заплакал.

4.
Потом тихо, будто передразнивая Бройлера, заговорил:
— Для затравки нужно создать атмосферу. Включите видео с Синатрой. По стенам развешайте фотки той эпохи. Той временной точки, куда хотите попасть.
Профессор говорил по-русски практически без акцента. Еще бы! Он наизусть знал Бродского и Евтушенко. Серые глаза Джона глядели на московское трио с мудрой скорбью.
— А песни какие врубить? — кусала губки Анфиса. — «Нью-Йорк, Нью-Йорк», «Чикаго»?
— «My life», — выпятил челюсть Джон Грей.
Помолчали.
— Ну, док, если все срастется, — прошелестел Бройлер, — озолочу с пят до макушки.
Профессор кашлянул:
— Маленькое замечание. Попадает во временную дыру лишь тот, кто держит в руках палладиевый шар.
— Мать его так! — ругнулся Бройлер.
— Минуточку! Если же взяться за руки, то временная воронка всосет вас гуртом.
— Фу… — Анфиса потерла грудь. — Так хочется хоть краешком глаза глянуть на Мэрилин.
— Последняя встреча Фрэнка и Монро, — пробасил Джон Грей, — была, если мне не изменяет память, в Лос-Анджелесе. Побольше фоток именно этого города.
— Друзья мои! Нам страшно повезло! — еле слышно произнес Бройлер. — Я — фотограф, фанат своего дела. В Лос-Анджелесе бывал много раз. Он у меня во всех, сучка, ракурсах.
— Снимки нужны именно 1962 года, — помрачнел американец.
— Я коллекционирую и архивные снимки.
— А где во время вашего вояжа буду я? — профессор свел брови. — Извините, не хочу подвергать себя инфернальному опыту.
— Еду, питье, гаванские сигары оставим с запасом! — покрутил щуплым плечом Бройлер. — Через ноздри полезет.
— Оставьте жаргон! И последний совет. Возьмите с собой доллары образца 50-х годов. Аспирин и активированный уголь тоже весьма пригодятся.

5.
Из Лос-Анджелеса образца 1962 года подельники вернулись пришибленные. Жутко изводили головные боли, ломило суставы. Джон Грей пояснил, что это рядовое явление при нырянии в дыру континуума. За все надо платить. Бесплатный сыр, к бабке не ходи, только в мышеловке.
— Грей, пожалуйста, не говорите пошлости о мышеловке! — Анфиса лихорадочно натирала виски вьетнамской «Звездочкой».
— Треклятый континуум, — Артемий Розенбом перекисью водорода орошал щиколотки.
— Неужели?! — сомнабулически бормотал закоренелый бандит Бройлер.
— Друзья мои! Собратья по планете Земля! — вскрикнул американец. — Да расскажите же, наконец, что с вами стряслось.
— Плохи дела… — с хрустом потер заросшую щеку Артемий.
— Детали! — гортанно вскрикнул профессор.
Артемий по-старчески понурился:
— В шкуре Фрэнка Синатры оказалось несладко.
— И это всё?!
— Я пустышка! Ничто! — зарыдала Анфиса. — Люди меня принимают за кого-то другого. Они втюхались в мою целлулоидную проекцию. В фикцию, в пустоту, в симулякр.
Джон Грей достал черный блокнот, что-то быстро застрочил. Пояснил:
— Хочу для Госдепа представить отчет. Прошлые путешественники во времени, увы, ничего не запомнили. Будто им произвели лоботомию.
— В этом отчете мою фамилию не упоминать! — скрипнул зубами Бройлер.
— А я ее знаю?
— Федор Федорович Петушков. 1962 года рождения. Упомяните эти секретные данные, башку оторву.
— Господи боже мой! Да оно мне нужно! Я же пишу не донос, а научное исследование.
— Тогда ничего. Марайте. То есть, пишите.
— Мне на дом гангстеры прислали отрезанную голову теленка, — произнес Артемий.
— Зачем? — налился кровью профессор.
— Охотно объясню, — оскалился Бройлер. — Дружок Синатры, брат Кеннеди, Бобби, министр юстиции, устроил на Момо форменную охоту. А Момо — крестный отец чикагской мафии.
— Я, кажется, где-то читал об этом. Все равно запишу, — еще стремительней застрочил в блокнот Грей.
Анфиса дернула утиным носиком:
— Зачем фригидная Монро трахалась на каждом углу как помойная кошка? Не понимаю!

6.
Вспоминали Лос-Анджелес с отвращением. Как-то даже почернели от горя.
— Друзья мои, не обессудьте! — Джон Грей и выхватил из кармана велюрового пиджака табакерку, заправил широкие ноздри коксом.
— Что за дела?! — эротично всплеснула руками Анфиса.
— Бояться не надо. Кокаин в Штатах продается даже в аптеках.
— У меня как раз завалялась сотка баксов образца 1962-го года, — усмехнулся Бройлер. Полез волосатой рукой в свой приталенный пиджак с искрой.
— Дольче вита! — хмыкнул Артемий.
Нюхали через сотку баксиков кокс. Хором пели «My life». Анфиска голосом Монро исполнила знаменитое поздравление Кеннеди с днем рождения. Потом заметила:
— Все же не догоняю, зачем она корчила из себя секси, когда была, как рыба, фригидна?
— В борделях шухарят именно фригидные, — осклабился Бройлер.
— И с какого бодуна я взял, что могу быть Синатрой? — горько усмехнулся Артемий. — Разве я голосистый соловей? Соловушка, мать его ети! Вот послушайте.
Г-н Розенбом тихо, но внятно запел:
— Чикаго, Чикаго…
— У вас после перелета голос точно Синатры! — ахнул профессор. — Предрекаю, в вашей жизни произойдет крутой поворот.
И точно!
После вояжа Артемий стал выступать в образе Синатры в продвинутых ночных клубах Москвы и Подмосковья. Гастроли его оплачивал криминальный авторитет Бройлер.
А что же Анфиса?
С ней всё нормально.
Она вышла замуж за Артемия Розенбом, взяла даже его смешную фамилию.
— Цыпка, — кричит из ванной реинкарнация Фрэнка, — у тебя точно сбился менструальный цикл?
Артемий готовится к выступлению в «Бедных людях». Брился-мылся.
— Сто пудов. Я беременна.
— От кого?.. Ах, да! В крестные надо будет позвать Бройлера. Будет крестным папой.
— А Джона Грея?
— В качестве кого?
— Пока не придумала. Однако согласись, заморский гость скрашивает любой праздник.

0 Проголосуйте за этого автора как участника конкурса КвадригиГолосовать

Написать ответ

Маленький оркестрик Леонида Пуховского

Поделись в соцсетях

Узнай свой IP-адрес

Узнай свой IP адрес

Постоянная ссылка на результаты проверки сайта на вирусы: http://antivirus-alarm.ru/proverka/?url=quadriga.name%2F