НАДЯ ДЕЛАЛАНД. Стихи.

20.09.2014

***
Абрикосовое солнце осени.
Первый цвет умирания. Нежность
прощаний – губы, береты и листья.
Сны на скамейке,
их призраки бродят,
их голоса шелестят.
Над рекою дыхательной дымка.
Ты говоришь? Твой язык непонятен.
Солнце дает кругаля, возвращаясь все чаще,
жизнь ускоряется, сутки проходят за час –
час с небольшим
перерывом на вечность.
Чувствую грань, за которой другие края,
краешком туфельки старческой – раз! – за двойную
я заступлю и останусь, и эта Земля
медленно канет в безбрежность иную.

ТАРАКАН  ШРЕДИНГЕРА
1.
Закрываю глаза, проверяю сердечный карман –
всё в порядке, ты там, не случилась какая прореха…
Если б выпал из памяти маленький мой таракан,
было б мне не до смеха.

Надо щурить глаза, чтоб случайный прохожий в окне
не застал бы врасплох бонвивана в пенсне и с гантелей.
Как же спрятать под веки гантелю, тебя и пенсне?
Что же ты, в самом деле?

Где сокровище – там, как известно, и сердце, гляди –
до чего же ты ловко вместилище скорби утырил,
дети, хором скажите – кто в этой ракушке сидит?
Три – четыре!

2.
Отвлечешься, замешкаешься – ан в тебе таракан,
фамильярный немного, ночами вообще неприличный,
тараканы – поэты, дык этот еще музыкан,
тараканы – невзрачные, этот – вполне симпатичный.
То ли выгнать метлой его, то ли налить молока…
Приспособить в хозяйстве – увы, неподъемное дело.
Все равно, хорошо, что завелся во мне таракан,
раз завелся – наверно я этого очень хотела…

3.
На столе стоит стакан,
а в стакане – никого,
потому что таракан… –
все, короче, нет его.

Нет, и ладно. Есть – и пусть.
Пусть стоит стакан пустой
и читает наизусть
таракана между строк.

Мой фантомный, мой немой
жил в глуши меня два дня,
сердце сделалось тюрьмой –
возвратился в ебеня

ветхие свои, и вот
я в стакан ему шепчу:
ты здесь больше не живет,
он молчишь, и я молчу.
4.
Ежели думать о тараканах больно часто –
тараканы вырастут да выше этого дома
и оглохнут вовсе, как бы ты им ни кричала
в левое ухо голосом невесомым.
И выходит – нет выхода, надо о них не думать,
словно их не было, как это было ДО них.
Просто смотреть сквозь вещи, как ветер дует –
нет тараканов. Тем более – нету дома…

***
Неочевидный, спрятанный в ответах
листвы, всей мордой лезущей в раствор
дверной, вопрос – простой, как воровство:
зачем все это?

Смиренный мусор позабытых дней,
«прожить все дни…» – уже не удалось же
(придешь домой – дневник на стол положишь
ко Мне!).

Вот тоненькая рваная тетрадь,
залитая какой-то темной дрянью.
Любой другой, дотронувшись, отпрянет,
не станет брать…

Там ничего такого, ничего,
что важно для других или прикольно.
Не открывай – мне снова будет больно
живой.

***
Никчемность, потерянность, брошенность, странность,
такая вот ранняя страшная старость,
предчувствие осени и пауков.
Ведет от избытка в лесу кислорода,
да нет, ничего, я жива и здорова,
и бегаю бодро в трико.
Тениста и вот под глазами и дома
я тенью за тенью носато ведома
грустна и в слезах за окном.
За осенью тянешься за занавеской
и с блеском наводишь весь фокус на резкость
листвы, оставаясь пятном.
Вот видишь, чудесно, чудесно исчезла
из мира, из дома, из дряхлого кресла,
из памяти и – вуаля! –
бегу по тропинке чужая наощупь,
еще незначительней, толще и проще,
чем я, только больше не я.

***
Доверчивый комар сел прямо на ладонь –
неловко убивать такого симпатягу,
изящно отогнув мордашку с бородой,
он смотрит на меня, и пьет меня в затяг, и
он просит: «погоди, еще один глоток,
и я взлечу туда, где потолок распахнут,
я выведу птенцов, я кро – мня-мня-мня – ток,
вопийца я, прошу – не бей меня с размаху».
И я сижу и жду, пока он дососет
и полное брюшко, раскачивая мерно
и медленно, туда куда-то унесет,
благодаря меня в душе своей наверно.

***
Здесь средиземно море, и когда
его рукой касаешься, вода
доходит до дыхания и выше,
и я пишу, что мне не сносит крышу,
что мне не сносит крышу никогда,
но это ложь, когда такое пишут.

***
ласкательным лучом по зеркалам
расчерчивая план захвата спящих
воскресный день – чуть тронутый пьянящий
растет под домом спит из-за угла
сосновый хвост и кто-то пишет фугу
по памяти и все еще во сне
поэтому так глуховато мне
так на ухо улыбчиво и туго
у фуги нет ни роста ни лица
она – летучий призрак кентервиля
а может быть отца и брата Вилли
а может быть ни брата ни отца
бормочется как два часа назад
где все еще вчера и можно встретить
себя в окне в потустороннем детстве
и с двух сторон смотреть себе в глаза

0 Проголосуйте за этого автора как участника конкурса КвадригиГолосовать

Написать ответ

Маленький оркестрик Леонида Пуховского

Поделись в соцсетях

Узнай свой IP-адрес

Узнай свой IP адрес

Постоянная ссылка на результаты проверки сайта на вирусы: http://antivirus-alarm.ru/proverka/?url=quadriga.name%2F