ЛЮДМИЛА КАЙГОРОДОВА. Мифы, фото и прочие миры Павла Анущенко.
…Тогда Рыжий Тор, бог северных фиордов, повелитель громов, бурь и рождений, ударил своим раскаленным боевым топором-молнией по скале великанов. Грозный Мьёлльнир расколол скалу на множество осколков. Хрустальным гулом и звоном осыпались грани небес, времен и пространств. И застыли, стекая зеркалами и кристаллами параллельных миров, многажды отражающих, усиливающих или искажающих земные предметы, особливо, Женщину, созданную прекрасным и коварным трикстером Локи-молнией.
И Женщина, созданная Локи, была изменчива и обманчива как майя-морок, воплощение соблазна и влечения… многоликая, как материя, ее породившая… Она была частью этого земного мира, который ведала и трансформировала уже только одним своим появлением в пространстве и проявлением во времени.
Ожившей метаморфозой, фрагментом и частью всего, до чего могла дотянуться, была она: частью дерева и заросшего водоема, по которому лилией плыла в белоснежном платье невесты; старых деревянных домов или квартир, с их ржавыми трубами, ваннами и разрушенными подвалами; пустынных улиц странных городов и заброшенных дорог, ведущих в никуда; стремительно летящих облаков; звездных галактик; сказочных зверей и птиц, которых она творила, преображала и деформировала каждой позой, жестом, движением или поворотом своего все еще дикого и нагого тела. Зачем Ведьме, Лилит, одеяния?
Появившись однажды, в момент удара топора-молнии Тора, удара высекшего двойную руну ZIG, удара, который не только породил множественность миров и образов, но и символов, этих масок мира невидимого, непроявленного, но ощущаемого где-то на грани чувств и снов, она, эта высокая, стройная женщина, сама стала воплощением архетипа, проявлением тех женских ролей, которые играет на земном плане… Но не сладостной и мягкой, пышнотелой праматерью всего живого, рогом изобилия, дающего жизнь и растворяющейся в этой множественности любовей и жизней… Нет, порождение трикстера-Локи и удара двойной руны ZIG, распахнуло темный провал-дверь, как разверстую пещеру, в бездну хтонических энергий древнего звериного и природного начала, в магическую тьму эротических фантазий и игр, сказочного неведомого, на фоне которого и воплотилась главная героиня цикла фотографий, собранных в альбоме FlyingCircusbyPadlik (PavelAnushchenko). Цикла, который фотохудожник назвал «Летающий цирк».
Начертанная (как данность игры в символизацию), алым в самом центре «программной» фотокартины, эта руна в плане человеческих возможностей обозначает интуицию и мистическое вдохновение, но, так же, и тень и потери. Вот и «начало», и процесс метаморфоз запущен, вот и глубинная сущность того восприятия визуального мира, который есть грань-перекресток тайного и явного, непроявленного, сновиденного и рационального, уже осознанного умом профанным, и вставленного в реальность как материальный предмет, оформляется в фотоколлаж.
Но в том-то и дело, что фотообъектив сродни волшебному оку, видит иначе, а главное он видит «маски» предметов окружающего мира, и видит процесс изменений, обмена энергиями, эмоциями и впечатлениями между этими предметами (и не важно, это предмет, живое существо или только его часть. Заметил ли ты, зритель, спрятанный в предметах и их деталях взгляд Иного, который нас рассматривает и не всегда умильно или восхищенно? Например №35. Торс воспринимается странной маской: напряженные соски агрессивно «смотрят» (кто из них выглядывает)? Какая сущность? А злобное окно старого дома?! Образ-маска с глазами павлиньих перьев; женское чудовище с занавешенным космами лицом, в темном центре дерева с темными раскинутыми ветвями-путами. А изломанно-изогнутые тела и позы Лилит, напоминающие то корягу, то ожившую часть Родового древа. И эта часть не женской праматери-березы, а мужского дерева – сосны. Как тут не вспомнить и не процитировать А.А. Тахо-Годи: «древний человек, погруженный в стихию природы, воспринимает ее как нечто дисгармоничное, ужасное, страшное, чудовищное, что определяется термином «тератоморфизм» (греч. teras — чудовище, чудо), а сама мифология — тератоморфной, то есть имеющей дело с чудовищными образами, а значит, и с чудесами, подстерегающими человека на каждом шагу, вызывающими у него и ужас, и удивление»[1].
А удивительная фотография №58? В этой реплике к работам И. Босха, сразу и не поймешь, что проявляется в этих охристо-красноватых туманах и размытых образах с эффектом потертостей от времени и крекелюром по краям. Сначала видится какая-то сущность, со странной длинной шеей птицы, потом, горловина кувшина, напоминающая птицу и женская грудь, теряющаяся в свете и тенях… Но первое впечатление – происходящей здесь и сейчас метаморфозы, случайно остановленной на снимке автором фотографии, остается.
Женщина, увиденная глазами художника, поэта, фотографа и знатока древних сказов и мифов, мировой литературы и искусств, и показанная зрителям в фотоколлажах,– это порождение руны ZIG и трикстера-оборотня, игрока, меняющего маски, – это женская сущность Локи, которая проявляется множеством образов. Юности и невинности, стоящей в магическом пространстве полукруглого эркера, на фоне трех окон, струящих свет, который насыщает светлое пальто девушки лучезарностью…Медовый светящийся дощаный пол… И вечная двойственность жизни: два темных деревянных стула, как символы дуальности выбора, и чемодан у ног. Она уже готова в путь…но… красный шарф, повязанный на голове, стекающий поверх пальто и черные ботильоны на стройных ножках…
И уже следующая фотография создает образ агрессивной эротичности, ведьмы, по обнаженному телу которой течет красный шарф, а напряженная левая рука с растопыренными пальцами, вскинута в магическом жесте отбирания энергии, в сочетании с широко расставленными ногами, (в обуви-копытцах, на каблуках), в характерной позе-призыве… характерной, скорее для завоевателя, альфа-самца… Дуальность и сочетание несочетаемого, оборотничество и тайна.
В мире, созданном цивилизацией (дома, комнаты и студии, узнаваемые здания тюменского Почтамта), её всегда окружают символы перехода в другое состояние, символы трансформации, метаморфозы – много окон, открытых дверей, отсутствующих потолков и земных пределов. На их фоне происходит действо с Лилит в главной роли. И здесь она играет разнообразные, написанные мастером-фотографом роли: Алисы, пьющей чай за столом с котом в белой маске и королевой; в позе плакальщицы с воздетыми руками, изломанно замерла на фоне деревянного бревенчатого строения; вспоминая миф о Галатее, скульптурой стоит в странном заросшем саду (а на границе фотоснимка, полускрытая ветвями деревьев, стоит такая же скульптура); позирует в белых чулках на фоне грузовой машины; варит какие-то зелья, стоя на подоконнике ни фоне окна; в мастерской-студии она появляется в виде ведьмы и Булгаковской Геллы; графической схемы, проявляющейся как негатив и еще не получившей право на цвет; энергетическим фантомом,средоточием цветных лучей, сияний, которые воспринимаются как сверхъестественное проявление силы; экстатической конструкцией женской фигуры (поэтическое эхо «Жирафа в огне» Сальвадора Дали!), то ли собирающейся из…, то ли распадающейся на оранжевые фрагменты- прямоугольники…
Лилит стала выражением фрейдовской Анимы, индивидуального подсознания художника, и проявлением коллективного бессознательного в фантастических коллажах и фотокартинах, в которых, как в детском цветном калейдоскопе, в процессе игры с предметами, позами, орнаментами и смыслами, создаёт П.Анущенко новые смыслы и ассоциации.
В его работах – ирония и внутренняя свобода, поэзия и воображение. В хаосе нового творения и прочтения новых смыслов, он создает свой сказочно-мифологический заповедник из фрагментов античных, славянских, индийских мифов, снов, сказок, образов масс-культуры, психологических портретов реальной повседневной жизни, и экстраполирует их в визуальные образы фотоколлажа. В этом опыте Павел Анущенко, и сам является Мировым Древом, Медведем, Алисой, ведьмой Лилит и далекой Луной в черном небом над Толедо (Тюменью), – всеми неразделенными сущностями. При этом он жонглирует, как в Цирке де Солей, темами и сюжетами, каждый из которых ведет символический диалог и игру в ассоциации со зрителем.
Фотохудожник визуализирует фрагменты женских (?!) тайных эротических снов – цикл фотоколлажей на тему эротических игр с Медведем. Медведь – мужской сакральный архетип, божество порождающее жизнь, символ мужского эроса. Но греческая богиня охоты Артемида изображается с медведями, а служанок Артемиды зовут «медведицами»!… Мифический предок и символ рода, духов предков, в.т. числе мертвых, пребывающих в ином мире. Тотем и единый «предок» всех людей северного полушария, способный спариваться с человеческими женщинами и производить человеческих детей… Сон с видением медведя истолковывается, как предстоящее рождение сына. Медведь в народной сказке выводит Машеньку из глухого леса, в котором она потерялась… Потерялась в своем подсознании? В ожидании любви и боязни созревающей сексуальности? Женственности? Согласно К.-Г. Юнгу, медведь интерпретируется как олицетворение опасных аспектов чего-то неизвестного, часто эротического. В фотоколлажах Павла Анущенко медведь иногда становится шкурой (проблемы самоидентификации современных мужчин?), на которой возлежит Лилит, и семь звериных черепов словно по линейке, ровно расположены вдоль ее тела (языческий обряд и символика числа семь). С открытой пастью, в которой четко видны зубы и язык…и оскаленная морда шкуры медведя торчит между ног Лилит, которая сидит на нем верхом, и за ее спиной видны крылья с перьями… Юные женщины восторженно скачут-плывут в голубых водах, верхом на медведях. Античный сюжет о наядах и тритонах, рассказанный автором фотографий в собственной интерпретации.
Символика эротизма и сексуальности пронизывает работы Павла Анущенко: гигантские фаллосы, символические образы и иносказания по этому поводу: юные женщины держат в руках стеклянные бутылки, пьют из них; гроздь бананов в корзине медведя; живописание женских ягодиц; образ Адама и Евы, мерзкие позы отвратных девок и – одна из самых поэтичных, ироничных и тонких работ из цикла «Андеграунд»!
На фоне буро-серо-голубых, узорчатых от плесени и облупленной штукатурки стен, ржавых труб, старой чугунной ванны, сидит, свободно откинувшись на стену прекрасный, как юный античный бог, юноша. Он напоминает рельефы античных храмов Древней Греции. Жестом, чем-то неуловимо напоминающим жест Саваофа, одухотворяющего Адама, (со знаменитой фрески Сикстинской капеллы, Микеланджело), юноша вытянул руку в сторону стоящей к нам спиной, на коленях девушки. Её телесность проявляется в пластике объемов обтягивающего белого платья. Их руки почти соединились… Он передает ей большой черный гаечный ключ…Ах, ирония и игра в цитаты, характерная для постмодернизма!…
И, если древний человек, в рамках мифологического мировосприятия, придавал почти всем явлениям природы, в том числе и женщине, священный, сакральный, смысл, то Павел Анущенко, играя с образами и символикой, творит собственный культурный код, в рамки которого вписываются элементы и мифологического, и сказачного, и профанного бытия во всем неисчерпаемом разнообразии архетипических и символических значений. В его фотоколлажах – буйство первостихий.
Воды, этой праматери всего сущего и символа подсознательного. Воздуха, символа страстей и эмоций, чье движение проявляется в летящих облаках, яростно клубящихся тучах или черной тьме, из которой в землю бьет молния. Кстати, Лилит, в одном из состояний, сидит в эркере, этом странном символе «девичьей башни», и там, где должен быть потолок, закручивает над головой ураган, каким его изображают снимки с космических спутников.
…Земля, заросшая травами, деревянными домами и неухоженными дворами, городами, брошенными рельсами узкоколейки, заваленная сухими листьями, собственно земля-почва присутствует в фотоальбоме «FlyingCircusbyPadlic как нечто устойчивое, противостоящее трасформациям, предметам, перенасыщенным кислотными красками, постмодернистским играм с эросом.
Символика Мирового Древа (огромной сосны с искривленным стволом), солярные знаки – Луна в стадии полнолунья, звезды и спирали галактик, свастика, составленная из проржавевших металлических «г»-образных ручек и болтов, мифологические животные волк, медведи, остроклювые птицы, полупревратившееся в водное чудовище женское тело, соседствуют по прихоти автора с четырьмя детскими валенками, которые летом сушатся на веревке…Летним хороводом, который танцуют четыре юные беременные женщины, воплощающие вечное коловращение жизни, ее радость и свет.
Павел Анущенко сам раскрывает секреты своего творческого приема, который он использует в выставке «Летающий цирк…»: «кружение жизненных картин, ситуаций, поступков выливается в причудливые образы. Образы запечатлеваются на матрицу фотоаппарата, а потом снимаются пинцетом, словно бабочки, и вставляются в рамки. Где уже продолжают жить своей жизнью. «Летающий цирк…» – это трагикомичная арт-клоунада, ироничная интерпретация экзистенциального опыта, жонглирование теми образами, что удалось вырезать из упругой ткани бытия, ещё трепещущими и тёплыми. У каждого человека есть свой внутренний «летающий цирк», и вот я хочу предоставить зрителям свой».
Идею названия своей фотовыставки и фотоальбома П.Анущенко позаимствовал у «Летающего цирка барона Манфреда фон Рихтгофена» времен I мировой войны, культового «Летающего цирка Монти Пайтон» творческого объединения кинорежиссёров во главе с Терри Гиллиамом…
Фотографические образы Павла Анущенко – это особый способ познания окружающего мира, факт активного самосознания фотографа, отражение его эмоционального и поэтичного видения. И бессознательное фотохудожника и зрителя получает право на роскошный калейдоскоп из знаков, символов и образов, из цитированных сюжетов и фантазийно обыгранных гештальтов… А «начитанность» и «насмотренность», торопясь и перебивая друг друга, подсказывают все новые ассоциации, ссылки, сюжетные линии и отступления, вариации на тему уже бывшего, вечного и всегда нового.
P.S. Павел Сергеевич Анущенко, (14.08.1966 г.р.) Член международного фотообъединения UPI (United Photographers International, штаб-квартира в Брюсселе), член художественного совета тюменского фотоклуба «Фоторегион». Преподаватель фотографии. Участник российских и международных фотовыставок 2008-20123 годов. Обладатель медали FIAP «Supercircuit-2009», «Берега-2009», UPI’s Online Contest 2010 и 2011 гг, призёр региональных выставок 2007-2010 годов. Участник фотовыставки «From my country with love and friendship» под эгидой FIAP, TAMA и PESGSPC, где получил ряд дипломов и медаль, удостоверяющую звание HONPESGSPC (почётный член Кипрского фотосоюза). Etc.
Организовал несколько коллективных и персональных фотовыставок 2008-2013 гг. Сотрудничал с журналами «Архитектура и дизайн», «Home&Space», «IM», «Стольник», «Дождь», «Банзай», «Свой дом», «Тюменское детство» и др.
[1] Тахо-Годи, А.А. Греческая мифология / А.А.Тахо-Годи. – Москва: Искусство, 1989 – 304 с.
[…] Статья о творчестве Павла Анущенко […]